Они договорились, что через пару дней после их ухода, их семьи начнут покидать Расулабад. Они ещё не решили, куда отправятся, но Латиф надеялся договориться с султаном Ахоруна. Возможно, он предоставит им и их семьям убежище.

Эти надежды растворились, как только Латиф прочёл известие о последних событиях, произошедших в Расулабада. На пятый день похода к Латифу прилетела птица с письмом от Вохида, который по воле падишаха занял место Орзу. Весть о восстании в столице, смерти военачальников и порабощении воли солдат не обрадовало ни Латифа, ни его командиров.

— Вохид ибн Маджид велит нам взять Арруж раньше, чем султан придёт к ним на помощь, — огорчённо сообщил Латиф.

Он собрал командиров отдельно от остальных копейщиков под открытым небом на зелёном поле и прочитал им письмо.

— Думаете, султан уже выступил на защиту Арружа со своей армией? — негодовал Джалил.

Всего у Латифа было двенадцать командиров, возглавлявших отряды из сорока пяти копейщиков каждый.

— О чём только думал этот колдун, когда отправлял нас? Пятьсот человек против целого города? — недоумевал и Маздак.

— Вохид же говорит, что отправит нам трёх тысяч солдат. Нам следует подождать их, — предложил Носех.

— Я не стану развязывать войну даже с тремя тысячами, — упорствовал Латиф.

— Война уже развязана, Латиф, — возразил Носех.

— Да, Латиф, мы больше не можем бежать, — поддержал Джалил. — Наши семьи будут в опасности, если мы не исполним приказ.

— У всех нас есть родственники в Арруже, — озадаченно сказал Латиф.

— Какая разница?! — заявил Осаф. По возрасту он был старше всех командиров. Ему было пятьдесят девять лет. — Мы уже мертвы, — сказал он, когда на него посмотрели с изумлением. — Так какая вам разница, от чьих рук умереть? Мы либо будем убиты от рук наших братьев в Арруже, либо этот колдун испепелит нам головы.

Посмотрев в сторону, Осаф прослезился, ибо в Арруже у него действительно жил младший брат. Его слова снова заставили Латифа увидеть ту самую картину в аудиенц-зале, но вместо Орзу с обугленной головой падали он и его командиры.

— Кем бы ни был падишах, мы обязаны исполнить его волю, — призвал Дилшод, бесстрастно посмотрев на слёзы Осафа. — Мы давали клятву…

— Мы присягали Нодиру, — отрезал Латиф. — Я не обязан подчиняться тому, кто самовольно объявил себя падишахом, убив предыдущего.

— Он же и назначил тебя нашим военачальником. Почему же мы обязаны подчинятся тебе? — поспорил Фархат. Как и Осаф, он был одним из старых командиров.

В ответ Латиф лишь гневно смерил его взглядом.

— Успокойтесь, — призвал Джалил. — С одной стороны, Фархат прав, Расим теперь наш падишах. С другой стороны, война — это не лучшее решение, даже если и его обвинения против султана верны, — покачал он головой.

— Кто вообще верит его обвинениям? — оглядев всех, спросил Маздак.

— Не удивлюсь, если за всем этим Расим сам и стоит, — предположил Осаф.

— Зачем ему это надо? — недоверчиво спросил Фархат.

— Он хочет править всем Рахшонзамином, — ответил Латиф. — До того, как объявить себя падишахом, Расим использовал меня и вас, — он оглядел тех, кто был с ним в походе. — Мы помогли ему украсть яйца существа, о котором нам рассказывали в сказках. И одно такое существо уже давно заточено в темнице Расима. По дороге назад из этих яиц вылупились три птенца симурга. Расим хочет подчинить их своей воле. Мы выдели тот ужас, на который способна одна такая птица. А с четырьмя Расим утопит Рахшонзамин в крови. Скажите, разве безмерное коварство одного шакала стоит жизни тысячи невинных? — Латиф выжидательно посмотрел на своих командиров и остановил взгляд на Осафе. — Вы правы, Осаф-ако. Я сам слышал, как Расим признался в запланированном убийстве Нодира и его сыновей. — Пока остальные переваривали эту новость, Латиф перевёл взгляд на Фархата. — Мы придём в Арруж, сложим наше оружие и попросим о помощи.

Командиры согласились со своим военачальником и на следующий день продолжили поход. Однако не все разделяли уверенность Латифа и готовились к худшему раскладу. Потому, с каждым привалом копейщики тренировались и готовились.

Небольшое войско Латифа нарочито передвигалось медленно. В день они преодолевали от пяти до десяти фарсангов. Тем не менее Арруж был уже близко, и с каждым шагом сомнения Латифа относительно благоразумия султана усиливались. Он велел устроить привал и разбить лагерь в пяти фарсангах от Арружа. На совете командиров Латиф поделился своими сомнениями и опасениями, которые сегодня утром лишь подтвердились. Латиф получил письмо из Арружа. Его принёс бурый ястреб. Прочитав сообщение, он окончательно разочаровался.

— Что они пишут? — поинтересовался Джалил, когда Латиф собрал их на очередной совет.

Они сидели на закате и готовились к ужину. Военачальник, командиры и рядовые копейщики — все рядом под открытым небом. Местами горел костёр, повара-копейщики готовили ужин.

— Помощи не будет, — расстроенно ответил Латиф, небрежно выронив свёрток с рук.

— Что? — потребовал разъяснений Фархат.

— Султан прибыл в Арруж со своим войском. Он знает о нас и назначил место встречи…

— Для переговоров? — поинтересовался Осаф.

— Для сражения, — мрачно ответил Латиф.

— А ты надеялся на его благоразумие, — Фархат раздосадовано отбросил чашу с водой.

— Нужно было остаться и дождаться подкрепления Вохида, — негодовал Дилшод.

— Они уже давно должны были догнать нас, если, как и мы, не сговорились сбежать, что мало вероятно. Расим не отправит нам подкрепление, он пустил нас в расход, — насупился Латиф. — Он хочет узнать на что способен султан. И пока нас будут рубить на куски, он соберёт многотысячную армию и разработает свою стратегию. Мы для него лишь пробная кампания… проверка.

— Тогда давайте покажем на что мы способны! — призвал Дилшод.

— Султан не станет нам помогать, Латиф, — поддержал Фархат. — Он и слушать даже не станет. Бузург ибн Махмуд алчен не меньше Расима.

— Значит, кровопролития не избежать? — расстроился Осаф.

Латиф с серьёзным видом встал с места и оглядел всех, кто был вокруг него и рядом.

— Я не подниму своё копьё против ни одного ахорунца, и вы не посмеете без моей команды! Слышите?!

Все вокруг опустили глаза и потупились.

— Мы вторглись на его земли с оружием. Султан видит в нас угрозу, — проговорил Джалил.

— Именно это он и написал в своём письме! — громко сказал Латиф. — Но мы докажем ему обратное! Они вызвали нас на бой, но мы не бросим в них свои копья и не обнажим наши мечи. Завтра мы выступим на поле брани, но не начнём сражение. Пусть нападут сами, а мы дадим отпор!

— Может, ты всё же попробуешь договориться с султаном, — негромко предложил Осаф. — Они всё же нам…

— Никто из нас не хочет войны! — громко заявил Латиф. — Но завтра мы узнаем, братья мы или враги.

Это завтра наступило в одно мгновение. Копейщики выстроились в двенадцать фаланг в двух фарсангах к юго-западу от Корявого леса. Они прибыли на поле брани, когда солнце на два копья поднялось из-за восточного горизонта. Однако их противника до сих пор не было.

Копейщики, все как один, были одеты в белый кафтан с рукавами до локтей и белые шаровары, заправленные в высокие кожаные сапоги. Поверх кафтана на них была кожаная безрукавка с медной пластиной внутри. Поверх шаровар у них была кожаная юбка с плотными свисающими ремнями для защиты бёдер. На головах повязаны белая короткая чалма со свисающими на плечи хвостами.

Вооружение копейщиков состояло из копья, длиной в три газа с наконечником из бирюзовой стали, короткого изогнутого меча для ближнего боя и треугольного щита с сужением в вогнутой главе. Края их щитов были также остры, как их мечи.

В ясный солнечный день, который близился к полудню, Латиф и его войско в ожидании противника стояли на ровном поле, шириной в три стадии. Отсутствие султана с его войском снова вселяло в Латифа надежду, что ахорунцы тоже не жаждут на них нападать. Это значит, с Бузургом ибн Махмудом всё же можно будет договориться.