— «До главного рынка идти добрых три часа», — хотел сказать Азим, но промолчал, видя, как весело и бодро ведёт себя Комил. Наверное, для него это нечто вроде забавы или игры, кто его знает?

Азим знал многих рабочих и подчинённых отца, но Комила видел впервые. Чем он вообще занимается у отца? Бегает за нужными отцу людьми и забавляется этим, выпаливая неуместные шутки?

— Ну что привёл себя в порядок? На тебя же все девицы будут глазеть из окон, — улыбка Комила то ли была насмешливой, то ли в ней скрывалась зависть, не понимал Азим.

Верно, весь Рахшонзамин узнал про его подарок от матери, фыркнув про себя, подумал Азим. За весь день он устал от картошки, лука, сетчатых мешков и разговоров про выбор невесты. Сейчас он и подавно не хотел об этом говорить.

— Пошли, — пробубнил Азим и направился к главному рынку.

На краю западного горизонта кровавые силы заката отступали под сумрачным натиском предвестников тьмы, а на востоке воины ночи уже вовсю стремились заполонить небосклон, где лениво просыпались звёзды. Азим смотрел на всё это и у него появилось странное предчувствие. Дул лёгкий ветерок и навивал тревогу. Не зная почему, Азим с волнением посмотрел на идущего впереди Комила. Чем бы это могло быть?

Солнце скрылось полностью, но ещё не успело стемнеть так, чтобы не было видно дороги. Разговорившись, они и не заметили, как дошли до главного рынка меньше, чем за три часа. Завернув за старые дома с глинобитными стенами и обрамленными высокими живыми изгородями, они вскоре вышли на большую площадь главного рынка, вымощенную серо-голубым мрамором с бледно-желтыми прожилками. На площади было несколько дорог, обрамленных резными колоннами (бывшими сливовыми деревьями), высотой в десять локтей. К ним были прикреплены тонкие коричневые ткани, которые днём создавали тень для горожан. Вдоль дороги также стояли лавки, на которых можно присесть и отдохнуть. Однако сейчас на площади было безлюдно — все уже разбрелись по домам, кроме этих двоих.

Стены базара возвышались на тридцать локтей. Углы стен были закруглены и служили входом. Они были увенчаны пышными куполами, украшенными синей мозаикой с замысловатым узором. Переднюю половину куполов поддерживали шесть каменных колонн. Другая половина лежала на стенах самого базара, которые имели ту же ширину, что и высоту. Однако купола выступали от стен на три колонны и шесть ступень вели под них и внутрь базара.

Под куполами действует один неизменный порядок или даже негласный закон — никому, кроме стражи, не разрешается стоять под ними в дневное время. Вошёл под купол, проходи, не стой!

За соблюдением этого правила следят по четыре вофи под каждым куполом, с короткими саблями и голубыми чалмами. Они обеспечивают порядок у входов на базар и уделяют особое внимание детям, которые приходят на базар одни. Любой из них может оказаться воришкой и в рыночной суете запросто стащит кошелёк невнимательных покупателей. Таких детей задерживают у ворот и спрашивают, зачем они пришли. Если они хотели что-то купить, стражи обыскивали их на наличие денег, а те, что подобрее, спрашивали, есть ли у детей деньги на то, что им велено купить. При положительном ответе, стражник по долгу службы сопровождал ребенка, пока тот не купит всё необходимое. В противном случае, их выгоняли с базара.

Несмотря на Зелёную хворь, торговля в Ахоруне восстановилась быстро и уровень жизни в городах снова поднимался. Работа найдется для всех желающих, и оплата была достаточной, чтобы не думать о следующей. Тем не менее кражи в городе были не редкостью и их часто совершали дети, для которых это стало неким образом развлечения и самовыражения. Дети хвастались украденным перед друзьями и подначивали других на кражу. И сколько бы ни старались стражи, такие проказники всё равно пробирались на базар.

Наступающая ночь окрасила длинные стены главного рынка в глубокие синие и серые цвета, а под арками в стенах уже таилась тьма. Лишь в дальнем левом от Азима и Комила углу и вторым от северо-западного прохода желтоватый свет, пробирающийся сквозь обставленное деревянной решёткой окно, еле отгонял тьму от арки.

— Там, видишь? — именно туда и указал Комил. — Это худжра твоего отца, прояснил он.

— «Я знаю», — хотел сказать Азим. Во время разговора по пути сюда Азим сделал вывод, что Комил самодоволен, насмешлив, слегка высокомерен и всегда фальшиво улыбается. Промолчав, он посмотрел в указанную сторону. У окна, скрытого в глубине арки, кто-то расхаживал туда-сюда и по осанке он не был похож на отца Азима. Значит, его отец не один в своём рабочем кабинете и его спутник явно нервничает. Должно быть что-то важное, подумал Азим, следуя за Комилом под купол.

Перед заходом солнца, вофи обходят базар, удостоверяются, что злоумышленников нет, докладываются начальнику рыночной стражи и уходят домой. На ночь остаются караульные — по одному под каждым куполом и двое внутри. Однако этим вечером под северо-западным куполом их было двое и один из них чем-то хвастался, то и дело заглядывая за вход.

— Рынок закрыт! — заявил стражник, слушавший хвастуна. Он стоял у колонны, возле ступеней. Он кивком позвал соратника и спустился к пришедшим молодым людям.

Стражник хвастун, который что-то высматривал внутри, неожиданно встрепенулся, услышав громкий голос, и рысью подбежал к соратнику. Его рука машинально ухватилась за рукоять сабли.

— Назовитесь! — потребовал он.

— Свои мы, свои, — широко улыбаясь, небрежно ответил Комил. — Эрадж, ты не узнал меня? Вы что такие хмурые? — спросил он, оглядев обоих вофи.

Несмотря на то, что стражники были чуть ли не в двое старше него, тон Комила был панибратским.

— Ах, это ты, — облегченно выдохнул Эрадж, убирая руку с сабли. — А товарищ твой кто? Выглядит знакомым… Зачем в поздний час на базар явились? — спросил он, с подозрением насупив брови.

— Это, — Комил с ребяческим почтением прижал правую руку к сердцу, а левой указал на своего спутника, — извольте представить, Азим ибн Аъзам. — Комил опустил руки и прошёл по ступеням под купол. — Нас сюда его отец позвал, — посерьёзнее добавил он.

— Нас не предупредили о вашем приходе, — сказал другой вофи.

— Тот самый? — одновременно с соратником проговорил Эрадж.

— Да, тот самый, — безучастно ответил Комил.

Он уже был у входа в базар, пока Азим с недоумением всё-ещё стоял у ступеней.

— Проходи, раз уж тебя отец позвал, — Мухсин18, другой стражник отступил в сторону. — Не стой как вкопанный.

Эрадж же со своим круглым восторженным лицом протянул Азиму руку.

— Так вот он каков, юноша, которому дали выбор? Я очень рад встретить тебя воочию, — заулыбался он, пожимая руку Азима.

Юноша хотел опустить руку, но Эрадж не отпускал. Он обнял Азима за плечо другой рукой и, не смолкая, повёл его ко входу на базар.

— Ну… сделал выбор? Ещё нет? Наверное, от девиц отбою нет, — в его голосе слышалась нотка зависти. — Или от их матерей? — усмехнулся он. — Бегают за тобой, да бы подлизаться, а?..

— Я как-то об этом ещё не думал, — с серьёзным голосом перебил Азим. Ему мало было Вомика, так теперь его этот вофи будет донимать. Он вытянул свою руку из крепкой руки Эраджа и вышел из его дружеского объятия.

— А что же не думал? Дела поважнее есть? — неугомонно продолжал Эрадж. — Ах, мне бы такой выбор? — замечтался он. — Так нет! — и тут же прервал себя. — Выдали мне троюродную сестру, которую я терпеть не мог, и живи с ней теперь. А она ворчит, как дышит, — пожаловался он, качая головой.

От его слов Азиму стало ясно, в чем заключалась зависть в голосе Эраджа. Так уж заведено в Ахоруне — на ком родители скажут, на той и женишься. Юноша не стал отвечать стражнику.

— Быстрее, — на облегчение Азима позвал Комил. — Твой отец уже заждался нас.

— Стражи без хлопот, господа, — с рукой у сердца пожелал Азим и пошёл за Комилом.

Мухсин, что стоял под куполом, поблагодарил его кивком, а вот Эрадж последовал за ними.