Поняв, что его руки ещё не раз испачкаются в пыли, Азим оставил затею вытирать их каждый раз и, повернувшись к Вомику, добавил:

— Вы правы, аки Вомик, в своё время я займу место отца, как он занял место моего деда. Но каким я буду сыном и как я буду смотреть в его старческие глаза, если провороню всё его дело? Как будут о нём отзываться, если я растрачу всё унаследованное богатство и не смогу продолжить наше семейное дело, потому что у меня в голове гулял ветер? Нет, я хочу научиться у него всему, а потом обучить своих детей, когда они у меня будут, чтобы мой отец в старости мог спокойно и гордо лежать на топчане под виноградом, облокотившись о подушку и попивать зелёный чай с мёдом.

— Да-а, — неоднозначно протянул Вомик, — если ветер и гуляет в чьей-то голове, то точно не в твоей.

Азим коротким кивком поблагодарил его и повернулся в сторону нового покупателя, которому были нужны мешок картофеля, лука и моркови. Азим помог загрузить всё это на тележку, а в это время Вомик нетерпеливо теребил руками по пузу. Когда Азим вернулся, Вомик, чавкнув, спросил:

— Так, когда же ты взглянешь на мою дочурку, а? Я бы очень хотел иметь зятя, как ты.

— Хах! — не сдержался Азим. Он посмотрел на Вомика, чьи выжидательные глаза буравили его насквозь. — В своё время, — пообещал Азим.

Нельзя винить Вомика за такую бестактность. Он, как и любой другой отец, хочет выдать дочь за здорового, симпатичного, умного, ответственного и обеспеченного молодого человека. Азим соответствовал всем этим эпитетам и, узнав про его привилегию, Вомик искал возможности свести с ним свою дочь, пока он торчал за его прилавком.

День выдался жарким и сухим. Ветер застенчиво изредка поддувал и его тёплые порывы ещё больше вызывали жажду. Азим хотел отойти за водой, но ближе к вечеру людей на рынке стало ещё больше.

Азим проголодался и устал, а от постоянной пыли от продаваемой картошки у него пересохло в горле. Ему хотелось пить, но Вомик выдул всю воду. Юноше уже казалось, что его окунули в пыльную ванну и он сам вот-вот превратиться в картошку.

За весь день он обслужил больше ста покупателей. Его белая длинная рубашка пропахла луком и потом. Азиму хотелось после работы плюхнутся в ручеёк, что бежит посреди посевных земель его отца, и не вылезать из него аж целый час.

Вомик тоже проголодался и нетерпеливо покусывал губы, жалея, что не сказал дочери принести ему ещё еды. Так, Азим мог бы ещё раз посмотреть на неё. При его запасе жира, голод терзал Вомика больше, чем жажда. Грузный хозяин прилавка не любил много кушать. Нет, он ел много, но не за один раз. Он ел скорее часто, чем много. Он в который раз пересчитывал вырученные за сегодня монеты, чтобы отвлечься, но журчащий желудок не хотел успокаиваться. Потому Вомик съел морковь, которую помыл в деревянном ведре. В нём он окунал голову, чтобы хоть как-то охладиться.

С лица Вомика упала капля пота на его тряпичный кошель, и он снова повернул свою тяжёлую голову в сторону ведра. Первое время Азим с отцом приходили к Вомику и оставались за его прилавком до полудня. Юноша заметил его ведро, но не знал для чего оно. Вряд ли для питья, заключил Азим, судя по грязным краям. Но, проведя с ним уже целый день на рынке, юноша понял для чего предназначено это ведро. Жирный мужчина не мог переносить жару, особенно в сухой день, когда солнце обжигает голову даже через навес. Потому Вомик часто окунал свою голову в это ведро. Азим сосчитывал до десяти прежде, чем Вомик вытаскивал голову из воды.

— «Ох, шукр!» — выдыхал он каждый раз с облегчением и наслаждаясь тем, что вода стекает с его лысой башки и мочит его рубашку.

Он и Азиму каждый раз предлагал освежиться, но юноша всегда вежливо отказывал, стараясь не выдать, что он брезгает.

Вомик сунул мешочек с овальными монетами под прилавок, неуклюже встал и подошёл к ведру с водой. Ухватился руками за края и, громко задержав дыхание, погрузил голову в воду. В этот раз Азим досчитал до пятнадцати, пока Вомик не вытащил голову из воды.

— Ох, шукр! — вздохнул он и вернулся на место. — Сколько? — спросил он, сев и скрестив ноги под собой.

— Я сосчитал до пятнадцати! — ободряюще ответил Азим.

— Делаю успехи, сын Аъзама, — довольно улыбнулся Вомик.

— Какими такими успехами тучной Вомик хвастается на этот раз, ха-а?! — спросил неожиданно появившийся молодой человек с широкой усмешкой на квадратном лице.

Этот молодой человек вытер пот со лба, но одна капля, предательски по его шее, выдала, что он шел долго и пешком под палящим солнцем. Он затем вытер руку о блеклую синюю рубаху и протянул её Вомику.

— Вот учу сына Аъзама задерживать дыхание под водой, Комил, — пожав своей влажной рукой руку Комила, важно проговорил Вомик.

— Да-а, мастер ты у нас, одно слово, незаменимый, — елейно моргнув, сказал Комил. — Хотя, учить ты должен другому.

Комил отвернулся от Вомика, что бы тот не заметил, как он брезгливо вытирает свою руку о рубаху сзади. «У тебя, Вомик, кроме пота и жир выделяется?» — с легким отвращением спросил он про себя, а в слух обратился к Азиму.

— Жаркий день выдался сегодня, Азим ибн Аъзам, да ещё и пыльный, как я погляжу.

Азим выглядел не так, как Комил представлял сына своего начальника. Он весь в пыли из-за картошки и моркови, которую явно продавал весь день вместо Вомика. Губы у Азима потрескались, а пыль была даже на ресницах. На волосах тоже была пыль, к тому же и клочки шелухи луки и моркови. Видимо Азим знал об этом и пытался вытряхнуть их, чем сделал наоборот хуже.

— Тебе бы в ванну, — проговорил Комил, с усмешкой пожимая руку юноши.

В целом, Комил не расстроился. Перед ним, за прилавком, стоял статный молодой человек, ростом чуть меньше двух газов. По его синим глазам он понял, что юноша гадает, кто он и зачем сюда явился. Комил подметил слегка кудрявые волосы Азима, он сам хотел такие. А плечи станут ещё шире, если он займется борьбой, подумал Комил.

— Я, Комил ибн Восил, — представился он Азиму. — Твой отец послал меня за тобой. Он хочет, чтобы ты явился в его худжру. Мы должны идти сейчас, — добавил он.

— Хорошо, — негромко вздохнул Азим.

Всё желание юноши поплескаться в ручейке после работы превратилось в пыль, в которой он и так провозился весь день. Зачем отцу посылать за ним? Может он хочет поручить какое-нибудь важное и безотлагательное дело? В такой-то час? Скоро ведь закат, а в Ангуране принято завершать все дела до захода, иначе удача скроется вместе с солнцем.

Чтобы там ни было, Азиму это льстило — отец уже готов доверить ему более важные дела, нежели чем помогать тучным грубиянам.

У юноши появилось желание поскорее узнать, в чём же дело.

— До скорой встречи, — юноша попрощался с Вомиком, надеясь, что в ближайшее время он больше его не увидит.

Азим вышел из-за прилавка и вместе с Комилем покинул рынок через северные ворота.

У стен снаружи рынка тоже были лавки под навесами, где продавали ткани, одежду, украшения и ремесленные изделия. Площадь, на которой находится рынок, вымощена каменными плитами белого, бежевого и бледно-золотого цвета причудливым узором медленно ползучих лучей холодного зимнего солнца. На площади были фонтаны, в одном из которых умылся и утолил жажду Азим. Всю рыночную площадь с её тропинками обрамляли сливы с пурпурными листьями, которые пересаживают каждые пятьдесят лет, чтобы их стволы не стали больше одного газа в диаметре. Впервые их посадил сам Голиб тринадцать веков назад. Однажды по этой площади гулял Масъуд ибн Тохир17, будучи ещё на-султаном, прогуливаясь со своей невестой. Он был впечатлен красотой этих деревьев и велел Голибу посадить такие же сливы во всех рыночных площадях Ангурана.

Азим привёл себя в порядок и посмотрел на Комила.

— А где лошади? — спросил он.

— Лошади? — усмехнулся Комил. — Мы поскачем к главному рынку на своих двух, — он весело похлопал по своим бёдрам. — К ужину успеем, — заверил он, заметив негодование в глазах Азима.