— Он ушёл после завтрака, но обещал вернуться к обеду, ответила Ахдия. — Где вы будете есть? — спросила Ахдия из кухни и, подойдя к двери, взглянула из-за неё на Расима.
— Я не голоден, — негромко ответил Расим, протянув руку в сторону, чтобы портной измерил его взмах.
— Я испекла вам пирог с яблоками из Ангурана и сварила рыбный суп, — Ахдия с улыбкой подошла к Расиму и мило посмотрела ему в глаза, чтобы убедить его поесть. — В последнее время Исмат приносит много рыбы и несёт всё вниз. Вы запасаетесь рыбой? — озадачилась она.
За все эти годы службы Ахдия ни разу не спускалась в темницу Расима, даже из любопытства, когда в доме никого не было. Её верность Расиму непоколебимы, что бы он там ни хранил. По сути, она до сих пор думает, что у него внизу склады.
— Не совсем, — повёл головой Расим. — Я поем пирог, а суп буду попозже, — обещал он и задумчиво посмотрел мимо портного, который, сняв мерки и записав их в своей тетради, с опущенной головой, не поворачиваясь спиной к падишаху, отошёл к крыльцу.
— Ты добился своей цели — стал падишахом, — Ахдия протянула и нежно положила руку на щеку Расима. — Но в твоих глазах я вижу неудовлетворённость. Чем ты расстроен?
Расим прильнул щекой к руке Ахдии и жалобно опустил на неё взгляд.
— У меня теперь вся власть в Зебистане, — негромко начал он. — Я объявил аудиенцию, чтобы принять народ и решить их проблемы… Никто не пришёл. Они боятся меня, — озадаченный взгляд Расима просил совета Ахдии.
— Люди узнали на что ты способен, — Ахдия опустила руку на плечо Расиму. — Пусть боятся, — поддержала она. — Ты делаешь всё ради нас. Народ знает о твоих благих деяниях, и скоро они полюбят тебя так же, как и я люблю тебя.
Расим улыбнулся и обнял Ахдию правой рукой.
— Твоя поддержка дорога мне. Спасибо.
Ахдия погладила Расима по спине и отшагнула.
— Я провожу Зодфара и накрою тебе на стол.
Ахдия склонила голову, прижав руку к сердцу, и подошла к портному. Вместе они вышли с веранды и направились к воротам.
— «Матушка!» — хотел позвать Расим, но память об отце не позволяла ему этого. Потому он окликнул домработницу по имени, встав у крыльца.
— Ахдия!
Она и портной остановились и обернулись на падишаха.
— Не спешите, — спокойно сказал он им. — Отправляйтесь с ним на рынок. Я доверяю вам выбор тканей, Ахдия. Они должны быть нежными и лёгкими. Халат падишаха должен быть бесподобным.
Портной поклонился и вышел вон, а Ахдия снова прижала руку к сердцу и с широкой улыбкой склонила голову.
— Будет сделано, мой бесподобный падишах, — заверила она и пошла за портным.
Расим с тёплой улыбкой вернулся в дом, сменил одежду и спустился в темницу. Не преодолев и половины ступеней, он услышал крики птенцов. Дойдя до прихожей, Расим ощутил некую пустоту. Обычно здесь его встречал Фозил.
— «Где же ты, мой верный друг?» — вдруг заволновался он. Они с Фаррухом таки не вернулись.
В темнице, как и полагается, царила тьма. Расим жестом зажёг масляную лампу на столе надзирателя. Взял её и прошёл в коридор. Птенцов заперли в первой клетке справа. Двое птенцов кричали и сновали по клетке. Третий, тёмно-синий, тихо сидел в дальнем углу. Увидев свет, он коротко вскрикнул и двое его братьев или сестёр, Расим ещё не разобрался в их поле, притихли.
— Как вы, детки мои? — Расим с улыбкой подошёл к решётке и посмотрел внутрь.
Во мраке темницы было трудно разглядеть окраску оперенья, но один из них был оранжевым, другой светло-голубым. Тёмно-синий птенец осторожно подошёл к решётке. Узнав Расима, он жалобно пискнул и двое других повторили за ним несколько раз.
— Знаю, вы проголодались, — в голове Расима присутствовала забота. — Боюсь, в Расулабаде нет столько червей, чтобы прокормить вас, — он протянул руку, желая погладить тёмно-синего птенца, но тот отпрянул. — Может, скормить вам крыс, которые водятся во дворце? — он имел в виду визирей, но вряд ли птенцы поняли его намёк. — Не волнуйтесь, скоро придёт Исмат и накормит вас, — заверил Расим и начал с восхищением любоваться птенцами. У них были хищные клювы, а у тёмно-синего он был длиннее. У всех были каплевидные формы глаз. Вокруг глаз в темноте горели неярким светом ободья. Вертикальные зрачки тоже тускло горели под цвет оперенья. У всех троих было по три хохолка на голове и по три на шее с обеих сторон, похожих на павлиньи перья. Только у тёмно-синего было ещё три хохолка на хвосте. Глазки в этих хохолках тоже неярко светились в темноте синим и зелёным. — Вы прекрасны, — прошептал Расим. — Нужно дать вам имя.
Расим гордо улыбнулся, довольный тем, что его планы сбываются. Больше ничто не помещает ему достичь всех своих целей. Он повесил лампу на перегородке возле решётки и, взглянув вглубь тёмного коридора, силой мысли зажёг остальные лампы. В темнице стало светло как никогда раньше. С самодовольной ухмылкой Расим подошёл к клетке с пленником и снова начал барабанить по его решётке.
— Я слышал, ты умеешь говорить, — сказал Расим язвительно и с укором после десяти перестуков. — Не хочешь сказать мне что-нибудь?
Расим ожидал, что теперь его молчаливый пленник, наконец, снизойдёт на ответ, но тот молчал, затаившись в тёмном углу своей камеры. Расим хмыкнул, пожал плечами и ушёл.
— «Что ты собираешься с ними делать?»
Не успев отойти на пару шагов, Расим неожиданно ощутил странную дрожь в голове и шее и услышал низкий, громоподобный голос в своей голове.
— Так вот как ты разговариваешь! — Расим возбуждённо вернулся к клетке. — Тот юнец не сказал об этом. У-у-у… мурашки по коже, — восторженно съёжился Расим. — А ну скажи ещё что-нибудь.
— «Ты их продашь? Убьёшь?» — пленник поднялся на ноги и сделал столько шагов, сколько позволяли тяжелые цепи, прикреплённые к оковам. — «Будешь пытать их, чтобы я помог тебе?»
Голос пленника вызывал мелкую дрожь в голове Расима, и он снова встрепенулся с оживлённой улыбкой, а затем расхохотался.
— Я, по-твоему, изверг? Живодёр? — вознегодовал он, ухмыляясь. — Зачем мне их продавать или пытать? — Расим посмотрел в сторону клетки с птенцами и снова на клетку с пленником. — Все эти годы я приходил к тебе за помощью, но ты молчал, — нахмурился Расим. — Я был никем и ничего не имел, кроме мечты. Я поставил себе цель и не сдавался. Теперь… Я падишах! — Расим гордо развёл руками и поднял голову. — Всего этого я добился сам. А дальше — больше, — коварно снизил голос Расим и косо посмотрел вглубь клетки. — На что мне сдался ты? — с угрозой в глазах Расим вызвал огонь в своей поднятой правой руке. — Единственная причина, по которой ты ещё жив, — Расим поиграл пламенем между пальцами и сжал руку в кулак, погасив огонь, — это один гложущий меня вопрос.
Расим подошёл к клетке с птенцами и ласково посмотрел на них. Те стояли в нескольких газах от решётки и, казалось бы, слушали разговор.
— Первым, кого они увидели, был я, — гордо улыбнулся Расим. — Первый голос, который они услышали, был моим. И я впервые накормил их. Для них я… — Расим через плечо посмотрел на клетку с пленником. Раз тот для них отец, то он, — своего рода мать, — не постеснялся сказать этого Расим и широко улыбнулся. — Скоро вас накормят, — ответил он на негромкий крик птенцов.
Расим развернулся и снова подошёл к клетке с пленником. Свет от ламп на противоположной клетке слабо отражался в больших глазах пленника. Расим гадал, почему его глаза не светятся как у его птенцов? Но не этот вопрос глодал его.
— Ты стар как этот мир. Возможно, потому и упрям, — чёрство заговорил Расим. — Но твои птенцы — они вылупились недавно и податливы моей воле. Я приучу их и с ними покорю весь Рахшонзамин. Тем не менее остаётся один вопрос. Ваша природа мне не известна. Потому я не знаю, унаследуют ли они твои знания? Если да, то в тебе не будет нужды, — Расим, скрутив губы, покачал головой. — Вот только придётся ждать, пока они не научатся говорить, — с досадой вздохнул он.
— «Что тебе нужно?» — спросил пленник. Ради своих птенцов он был готов сотрудничать.
