И она расскажет ему об этом сейчас.

Одновременно испуганная и радостная, она развернулась, стремясь найти его. Однако при виде мужчины в открытом дверном проеме у нее перехватило дыхание, передо ней был призрак из прошлого, постаревший на десять лет, но все такой же суровый, благопристойный джентльмен, каким он был.

И поскольку дядя Маркуса продолжал стоять у нее на пути, устремив на нее холодный взгляд, она почувствовала себя так, словно снова стала той юной девушкой, у ног которой рушился мир.

Он прищурился, оглядывая ее с головы до ног. “Мисс Тилберн, не так ли?” Его губы скривились, когда она промолчала. “Прошло некоторое время, но я узнал бы эти яркие волосы где угодно”.

У Поппи перехватило дыхание от жестокости. После стольких дней доброго и достойного обращения оскорбление было намного сильнее.

“Мистер Праути”, - выдавила она бескровными губами, поплотнее запахиваясь в плащ, как будто это могло защитить ее от него. Затем, зная, что она должна избежать присутствия этого человека, иначе рискует потерять то самообладание, которое ей удалось сохранить, она присела в неглубоком реверансе и попыталась проскочить мимо него в безопасное место в доме.

Но будет ли это безопасно теперь, когда дядя Маркуса здесь?

Мужчина, однако, случайно встал у нее на пути. Свет ламп в комнате позади него был подобен жестокой насмешке, показывая ей то, чего она не могла надеяться достичь, даже когда быстро темнеющий сад, казалось, засасывал ее обратно в холодные тени.

“Я знаю, что вы планируете, но это же невозможно вы же это знаете”.

Ей следовало бы игнорировать его. Но она была не в силах оторвать от него взгляда, словно она была лисой, загнанной в угол, которой некуда деться.

Он уже был одет для бала, заметила она, когда он небрежно поправил свои безупречные манжеты, каждая деталь его гардероба, без сомнения, была выбрана для того, чтобы подчеркнуть его значимость и богатство. “Очень удобно, что вы внезапно вернулись в жизнь Маркуса как раз в тот момент, когда он взошел на престол герцогства. Действительно, очень удобно”.

Она ошеломленно уставилась на него. “Клянусь, это было полное совпадение”.

Его губы скривились. “Пойдемте, моя дорогая немного поговорим. Я не так наивен, как мой племянник. Я узнаю охотника за приданым, когда вижу его ”.

“Нет—”

Он властно поднял руку. “Спорить с вами - пустая трата моего времени. Тем более, что мы уже обсуждали это раньше. Или вы забыли?”

Она побледнела, чувствуя, как кровь отхлынула от ее лица. То, как его губы скривились от отвращения, когда он оглядел ее с головы до ног, заставило ее почувствовать себя нечистой, как будто он увидел под красивой одеждой, которую она надела с такой надеждой и заботой, разоблачение мошенницы, которой она была. “Нет”, - хрипло прошептала она. “Я не забыла”.

“Что ж, ” сказал он ровным тоном, не скрывавшим скрытой враждебности, - вы, должно быть, удачно забыли, насколько пагубно было бы для Холлитона быть связанным с вами. Тем более, что он не просто джентри, а герцог со всем сопутствующим статусом. Если только вы не ожидаете, что он откажется от своих обязанностей, повернется спиной к тем, кто на него полагается?”

“Нет”, - выдавила она онемевшими губами. Однако ужасный холод ощущали не только ее губы; все ее тело промерзло до костей. Как он мог стоять там без пальто, которое могло бы согреть его? Хотя, с горечью подумала она, его холодное сердце, должно быть, подготовило его к такой обстановке.

“Однако, ” задумчиво произнес он, - похоже, что, в отличие от десятилетней давности, сейчас стало больше тех, кому ваше присутствие повредило бы. Герцогиня, например, наверняка пришла бы в ярость, узнав, что наняла такого человека. И репутация молодых леди, с которыми вы общались в последние недели, без сомнения, была бы безнадежно испорчена. ”

Ах, боже, он был прав. У нее скрутило живот, и она прижала руку ко рту. Она была настолько захвачена радостью от того, что к ней относились как к равной, что не подумала о последствиях для окружающих, если бы ее происхождение стало известно.

Его глаза сузились, как будто он предчувствовал победу, как ястреб, увидевший свою добычу. “Я вижу, теперь вы понимаете. И поэтому вы также поймете, что я сделаю все, чтобы Холлитон не был осквернен скандальной женщиной, которая не принесет ему ничего, кроме разорения. Я не позволил своей собственной сестре развратить его; я, конечно, не позволю какой-то шлюхе, которая думает, что надевание дорогой одежды и использование прекрасных манер изменит то, кем она является ”.

Поппи могла только смотреть на него, ошеломленная его яростной враждебностью. Это выходило за рамки ее происхождения, за рамки простой заботы о его племяннике. Зачем упоминать мать Маркуса? Что—то — инстинкт, или предчувствие, или осознание - начало щекотать в глубине ее сознания, преодолевая оцепенение от шока.

Однако, прежде чем она успела осознать это, он продолжил елейным голосом: “Если только у вас нет на примете другой должности. Решили присоединиться к семейному бизнесу, мисс Тилберн?”

Она почувствовала себя так, словно получила пощечину. Но это вывело ее из ступора. Она выпрямилась во весь рост, высоко подняв голову, и посмотрела на него со всем достоинством, на которое была способна.

“Я думаю, ” сказала она ровным голосом, - с меня хватит ваших оскорблений, мистер Праути. Если позволите.”

Она смотрела на него свысока, ожидая, когда он отойдет в сторону, чтобы она могла вернуться в дом. Он стоял там долгую минуту с непроницаемым выражением лица. Наконец, отвесив насмешливый поклон, он отступил в сторону.

Подобрав юбки, Поппи вошла в комнату вслед за ним. Однако, как только она добралась до холла, яркий свет и суета заставили реальность обрушиться на нее. Ее бравада мгновенно покинула ее. Ноги подкашивались, дыхание становилось тяжелым и учащенным, она знала, что никогда не доберется до своей комнаты, пока окончательно не сломается. Бросив быстрый взгляд по сторонам, чтобы убедиться, что за ней никто не наблюдает — и что мистера Праути поблизости нет, — она быстро нырнула в маленькую боковую комнату, закрыв за собой дверь.

Слезы хлынули потоком. Она соскользнула на пол, обхватив себя руками за талию, как будто пыталась удержать себя в руках усилием воли. Но рыдания, вырывавшиеся из ее груди, были такими сильными, что сотрясали все ее тело, остановить было невозможно. Как она могла забыть, кто она такая, кем была ее мать? Но нет, она не забыла; она помнила все это время. Однако на короткое время она позволила просочиться надежде, что, возможно, только возможно, она сможет обрести счастье и любовь в своей жизни, несмотря на это. Что рождественское чудо действительно может произойти, и что они с Маркусом могут построить совместную жизнь.

Какой же дурой она была.

Глава четырнадцатая

Mаркус был полон решимости не читать слишком много по выражению лица Поппи, когда она присоединилась к ним в большом зале перед началом бала. В конце концов, они будут окружены остальными, и она, без сомнения, будет нервничать из-за предстоящего вечера, ведь она никогда раньше не была на чем-то подобном.

Чего он, однако, не ожидал, так это ее полного отсутствия.

Он направился к тете Джинни, когда она спускалась по лестнице с леди Теш. “Где она?”

Но вдовствующим герцогиням не нужно было говорить ни слова; их скорбные выражения сказали ему все, что ему нужно было знать. Пробежав мимо них, он помчался в комнату Поппи, наплевав, что выставляет себя на посмешище. Если она уже приняла свое решение — а он боялся, что она, должно быть, приняла, — он хотел услышать это из ее собственных уст.

Он резко постучал в ее дверь. Почти сразу же она открыла ее, как будто ждала его. Но теперь, когда он был здесь, когда перед ним разверзся ад в виде ее почти неизбежного отказа, он почувствовал страх.

Она отступила назад, опустив глаза в пол, и жестом пригласила его войти. Он запинаясь вошел, а затем застыл посреди ее комнаты. Дверь закрылась за ним с мягким щелчком, который, тем не менее, прозвучал слишком громко в напряженной тишине. А потом…Ничего.