Рождественское чудо герцога.
4 роман в серии " Остров Синн".
Содержание
Глава первая
Глава вторая
Глава третья
Глава четвертая
Глава пятая
Глава шестая
Глава седьмая
Глава восьмая
Глава девятая
Глава десятая
Глава одиннадцатая
Глава двенадцатая
Глава тринадцатая
Глава четырнадцатая
Глава пятнадцатая
Глава шестнадцатая
Глава семнадцатая
Глава первая
Остров Синн, декабрь 1819 г.
А если бы она не потеряла самообладание — и, как следствие, свое положение, — она сочла бы это чудом.
Мисс Поппи Тилберн обнажила зубы в подобии улыбки и помолилась о терпении, в чем никогда не было ее силы. “Я уверена, что юные леди никогда не хотели оскорбить вас, мисс, учитывая хаос прибытия и все такое”, - сказала она впечатляюще спокойным голосом, втыкая последние шпильки в волосы девушки.
Мисс Арабелла Линли уставилась на Поппи в зеркале туалетного столика, ее голубые глаза вспыхнули огнем. Поппи вместе с Линли прибыла на остров Синн на праздничную вечеринку герцога Холлитона в одном из его небольших загородных поместий только этим утром - хотя “небольшое” было последним словом, которое Поппи использовала бы для обозначения этого места, поскольку оно было больше любого дома, в котором она бывала раньше. Однако, по словам мисс Линли, быть приглашенной в такое “неважное” место было оскорблением, усугубленным тем фактом, что герцог едва поздоровался с ней по прибытии, предоставив своей пожилой двоюродной бабушке, вдовствующей герцогине, и ее подруге леди Теш взять на себя основную тяжесть приема.
Ее гневу добавило удивительное количество присутствующих молодых незамужних леди, и эти женщины, очевидно, были какими угодно, только не милыми. Поппи скорее подумала, что отсутствие дружелюбия в их приветствиях могло быть вызвано скорее неприязнью к мисс Линли, чем какой-либо враждебностью, связанной с матримониальными шансами с герцогом. В конце концов, девушка была самым неоправданно жестоким человеком, на которого Поппи когда-либо имела несчастье работать, и сомнительно, что ее язвительный характер распространялся только на слуг.
“Ты ничего не знаешь о светском обществе”, - отрезала мисс Линли, прежде чем положить руку на живот и нахмуриться. Ей пришлось нелегко в дороге, и, похоже, она все еще не оправилась от этого. Ее восковой цвет лица был еще хуже из-за румян, которые она щедро нанесла на щеки, пытаясь скрыть это.
Но ее сейчас уже не тошнило и она не поддавалась на уговоры, что бы немного отдохнуть. Она медленно вздохнула и расправила плечи. “То, что сделали эти девушки, было опасно близко к истине”, - продолжила она, возвращая свое внимание к собственному отражению в зеркале. “Если бы мы были в Лондоне и за нами не пристально наблюдали вдовствующая герцогиня и эта остроглазая виконтесса, я бы показала им, что они не могут так обращаться со мной”.
Она потянулась за своей эмалированной шкатулкой для драгоценностей и, открыв ее, принялась перебирать мерцающие украшения внутри. Схватив бриллиантовую сережку, она поднесла ее к мочке уха, прежде чем с отвращением фыркнуть и бросить обратно в коробку. Поппи с трудом сдержалась, чтобы не вздрогнуть, когда драгоценный камень зазвенел среди множества разбросанных камней и золотых цепочек. Она могла бы целый год кормить маленькую деревню всего одним камнем из этой кучи.
Но мисс Линли, единственная дочь сэра Реджинальда Линли, баронета, у которого денег больше, чем мозгов, совершенно не подозревала о существовании таких незначительных проблем, как голод, о чем свидетельствовало ее бесцеремонное обращение со своими драгоценностями. “Конечно, откуда тебе знать о важности социального положения”, - продолжила она, критическим взглядом рассматривая в зеркале свои соболиные локоны, которые Поппи так тщательно уложила. “В конце концов, ты простая камеристка. А до этого ты была обычной кухонной служанкой, что доказывают твои любительские попытки причесать меня”. Ее губы скривились,а у Поппи свело живот от этих слов. “По правде говоря, Пруденс, тебе повезло, что ты вообще здесь”.
Поппи поморщилась при упоминании своего имени при рождении, ярлык, который она носила как власяницу, чтобы напомнить себе, почему она покинула дом много лет назад. Поппи была той, кем она была в своем сердце, частичкой себя, за которую она держалась изо всех сил. Это имя Маркус, ее самый дорогой и единственный друг детства, дал ей, сказав, что с ее огненными волосами и стойкостью даже в невзгодах она очень похожа на маки, которые его мать выращивала в своем саду. Когда ей открылась правда о ее происхождении, намного худшая, чем то, во что ее и остальной мир заставили поверить, она была вынуждена положить конец этой дружбе. Но она никогда не забывала его. Она также не забыла, что он заставил ее почувствовать себя не изгоем, бедной родственницей, которую едва терпели тетя и дядя, которые неохотно приютили ее, когда ее мать умерла при родах.
Но Поппи сейчас не стала бы думать ни о чем из этого. Она медленно вдохнула через нос, напоминая себе, что, если верить слугам лондонской резиденции сэра Линли — а они довольно громко заявляли об этом, — мисс Линли повезло, что она нашла кого-то, желающего занять должность ее камеристки.
Поппи считала, что ей повезло — наконец—то - получить эту должность, когда агентство по трудоустройству предложило ее ей месяц назад. После нескольких месяцев отчаянных поисков, без единого упоминания о длинной череде ужасных должностей, которые у нее были до этого, Поппи почти потеряла надежду, что она вообще что-нибудь найдет.
Однако ей не потребовалось много времени, чтобы узнать, что должность была предложена только потому, что не было другого выбора. Мисс Линли, похоже, меньше чем за год сменила шестерых горничных, и у агенства по трудоустройству закончились женщины, готовые взять на себя монументальную задачу справиться с переменчивым характером юной леди.
Очевидно, за исключением Поппи. Которая была не столько квалифицирована, сколько доступна. И в отчаянии.
Мисс Линли вытянула свою длинную шею, чтобы посмотреть на нее через плечо. “Ты что, так и собираешься стоять там, как идиотка? Пойди проветри мое платье для этого вечера, из алого шелка. Я не могу не затмить других таким цветом ”.
“Да, мисс”, - спокойно ответила Поппи.
“Пока меня не будет сегодня днем, сходи и срежь мне несколько веточек остролиста; я заметила несколько кустов по дороге к дому. Я буду носить их в волосах каждый день в честь титула Его светлости. Несомненно, он оценит такие усилия с моей стороны ”.
Она нахмурилась, изучая свое бледное лицо в зеркале. В груди Поппи поселилось беспокойство. Она думала, что, как только они наконец окажутся в Холлитон-Мэнор, молодая женщина быстро поправится. Но, похоже, ее желудок не совсем привык находиться на ровной земле.
“Возможно, вам стоит остаться и отдохнуть после обеда, мисс Линли”, - рискнула предположить она. “Чтобы дать себе время прийти в себя перед вечерними развлечениями —”
