Через несколько дней после Рождества, когда все по-прежнему отказывались видеть, что она не служанка, а гостья, Поппи становилось все труднее вспоминать, что все это временно.

Погода сменилась рождественской ночью, и снег падал медленно, но почти постоянно, бесшумные хлопья опускались вниз, покрывая все девственно белым покрывалом. Однако теперь, когда Новый год быстро приближался, тяжелая серая пелена облаков рассеялась, и небо было ярким, прозрачно-голубым, что оказалось слишком соблазнительным для их компании, чтобы оставаться на территории Холлитон-Мэнор. Они все решили, что поездка в город будет как раз кстати.

Поппи понадежнее прижала к себе собачку леди Теш, следуя за этой леди и вдовствующей герцогиней по Адмиралтейской улице. Главная улица острова Синн была прекрасным местом, пожалуй, самым живописным, которое она когда-либо видела, серый раскисший снег на дороге ничуть не умалял его очарования. Тротуар был расчищен, каждое здание покрыто толстым слоем сверкающей белизны, зелень и ярко-красные ленты свисали с каждого фонарного столба. И запахи. У нее потекли слюнки от множества ароматов, от сочного мяса до дрожжевого хлеба и сладкой выпечки.

Их компания растянулась по широкой главной аллее: несколько дам направились к модистке, несколько джентльменов заглянули в витрину ювелира, а еще больше просто бесцельно прогуливались.

Единственным человеком, о котором она знала больше всего, конечно, был Маркус. Он шел чуть впереди вдовствующих герцогинь, держа мисс Далтон под руку. Рядом с ними веселой толпой стояли мисс Ноддернс, мистер Далтон, мисс Джастин Бантфорд и ее брат, мистер Оскар Бантфорд.

Она слегка вздохнула при виде того, как молодежь так основательно веселится, но быстро взяла себя в руки. Конечно, она не хотела присоединяться к ним. Несмотря на теплый прием, который ей оказали остальные участники вечеринки — а они действительно были радушны, включая ее на каждое празднование, на каждое мероприятие, заставляя ее чувствовать себя своей, — она не могла забыть свое место. Она по-прежнему была служанкой, компаньонкой ее светлости и чаще, чем она ожидала, сопровождала молодых людей, хотя все они были близки по возрасту к ней.

Это не остановило искру тоски в ее груди по вещам, которых она никогда раньше не позволяла себе желать: тесной компании друзей; семье; уважению и привязанности. Любовь.

Внезапно леди Теш и вдовствующая герцогиня остановились посреди тротуара и повернулись к ней. Пока виконтесса приказывала лакею забрать Фрейю у озадаченной Поппи, ее светлость улыбалась ей.

“Мы с леди Теш уладим кое-какие дела с владелицами библиотеки на набережной, и ты нам сейчас не понадобишься. Присоединяйся к остальным, моя дорогая, - сказала она, когда леди Теш, прихрамывая, направилась впереди нее к указанному магазину. “Они направляются в чайную "Бикхед", чтобы выпить чего-нибудь горячего; я уверена, им понравится твоя компания”. С этими словами она ушла вслед за своей подругой.

На мгновение Поппи застыла посреди тротуара, потерянная. А потом Маркус оказался рядом с ней, и она почувствовала, что ее мир снова стал правильным.

“Какая удача”, - сказал он с улыбкой. “Я бы не хотел, чтобы ты пропустила восхитительные товары мисс Пичем. Они лучшие на острове”.

“Это будет очень весело”, - воскликнула мисс Далтон. “Мы так рады, что вы смогли присоединиться к нам, мисс Тилберн”.

Маркус предложил ей свободную руку и повел по улице. И она подумала, что никогда в жизни не была так счастлива.

* * *

Следующий час был наполнен разговорами и смехом, обжигающе горячими напитками и выпечкой, еще теплой из духовки. На протяжении всего мероприятия Маркус наблюдал за Поппи, и то, что он увидел, доставило ему такую радость, что он едва мог ее сдержать.

Она сияла. Это было единственное подходящее слово для описания этого. Ее глаза сияли, выражение лица было более расслабленным, чем когда-либо с тех пор, как она вернулась в его жизнь. Она сидела среди мисс Далтон, мисс Бантфорд и мисс Ноддернс и оживленно разговаривала с ними, как будто они были друзьями на всю жизнь. Так и должно было быть у нее, подумал он с уколом грусти. Ее всегда должны были окружать друзья, давать возможность чувствовать себя нужной и любимой.

Понравилось…

Слово почему-то застряло в памяти, и он, казалось, не мог от него избавиться. Он нахмурился, делая глоток кофе. Конечно, он любил ее. Она была его самым близким другом.

Но то, как всегда строились их отношения, такие конкретные и комфортные, внезапно показалось неподходящим. Они переросли свои границы и стали чем-то большим.…

“Ваша светлость, что вы думаете о наших планах на завтра покататься на санках, если погода не испортится?” Спросила мисс Бантфорд, отвлекая его от шокирующего направления, которое приняли его мысли.

Всплыло воспоминание о том, как он катался на санках с самого крутого холма возле дома викария, как мчался наперегонки с Поппи до самого низа, как она визжала от восторга, когда победила его, не зная, что он нарочно врезался в сугроб, чтобы позволить ей победить. Он посмотрел в ее сторону, увидел тепло в ее глазах и легкую улыбку на губах и понял, что она тоже помнит.

“Я думаю, это великолепная идея”, - сказал он.

Среди их компании поднялись радостные крики, и он рассмеялся, что эти элегантные молодые люди — ибо ни одному из них не было и двадцати — должны с радостью окунуться в детские шалости.

“Я очень надеюсь, что мисс Тилберн не одолеет нас всех снова”, - добродушно заявил мистер Далтон.

Поппи ухмыльнулась с таким беззаботным выражением лица, что сердце Маркуса забилось быстрее. “Я необычайно упряма, а также довольно хороша в спорте”, - заявила она. “Я часто била Мар-эээ, его светлость, когда мы были детьми”. Тут она посмотрела на него с самодовольным выражением лица, которое бесконечно восхитило его.

“И все же ты выиграла?” он поддразнил.

У нее отвисла челюсть. “Не смей утверждать, что позволил мне победить!”

“Я бы никогда”, - протянул он.

Она прищурилась. “Вы порочите мое доброе имя, сэр”, - сказала она с притворной обидой. “Мне придется восстановить свою честь”.

“Я с нетерпением жду этого”, - ответил он с усмешкой.

Затем за столом пошли ставки на то, кто выиграет скачки на следующий день. Вскоре после этого они ушли, выйдя из чайной под радостный шум, а веселые прощания мисс Пичем последовали за ними на морозный воздух. Однако Маркус не знал, что Поппи отделилась от их группы, пока они не пошли обратно по набережной.

Обеспокоенный, он огляделся, чтобы посмотреть, куда она могла пойти. Ему не пришлось долго искать. Она была на другой стороне улицы, глядя поверх заснеженного пляжа на пенящийся океан за ним.

Он перешел дорогу, обходя серую жижу, и поравнялся с ней. Она не повернулась в его сторону, ее взгляд был прикован к горизонту. Но он знал, что она знала о его присутствии, когда легкая улыбка тронула ее губы.

“Это прекрасно, не правда ли?” спросил он.

“Так и есть”. Последовала небольшая пауза, а затем: “Ты знаешь, до нашей поездки на Остров я никогда не видел океана? Конечно, по прибытии я ухаживал за мисс Линли, которой стало плохо на пароме, и я не могла в полной мере оценить это зрелище. Но теперь ... ”

Он окинул взглядом пейзаж, видя его ее глазами. Каким огромным, должно быть, кажется океан, каким величественным в своем величии. Столько красоты и чуда.

Она испустила тихий, несчастный вздох, обращенный к ветерку. “Как бы я хотела увидеть это летом, с пляжами, прогретыми солнцем, и окунуть пальцы ног в волны”.

В ее мягком, задумчивом голосе звучала глубокая тоска. Отбросив образ ее босых ног, ласкаемых приливом, воды, лижущей лодыжки, — как можно ревновать к океану?— он протянул руку и взял ее за руку в перчатке. “Ты могла бы остаться здесь, ты знаешь”, - тихо сказал он.

Он не стал бы винить ее, если бы она отстранилась. Они были на публике, и это было ужасно неприлично. Кроме того, он пообещал, что не будет давить на нее. Но он не мог вынести печали на ее лице.