Я вернулся к костру через несколько часов, волоча по земле хилую охапку хвороста. Несса спала крепким детским сном, в том же положении, в котором я ее оставил. Себе я пообещал, что скоро все закончится, звезды покажутся на небе и проводят нас. Я не мог сдаться хотя бы ради нее. Несса – все, что держало меня в этом мире. Сам я был лишь ее тенью, тем, кто помогал ей выжить. Я думал об этом не раз, в самые неожиданные моменты, иногда эти мысли пугали меня. В погоне за счастьем и здоровьем сестры я терялся. Приходилось напоминать себе, кто я. И зачем.

Вот только для себя я все равно ничего не хотел. Для себя я ни к чему не стремился. Значит, пусть так оно и будет.

На рассвете мы должны двинуться дальше. Не знаю куда, просто интуитивно. Поправляю костер и сажусь рядом со спящей сестрой. Фелабелль не славился гостеприимством, да и вообще был одним из самых суровых государств. Король, волчьи тропы, драконы, изгнанные в глубокие пещеры. Все это казалось кошмаром. Нет здесь свободы вольного Бога. Проклятые земли. Но разве нельзя ничего исправить?

Если у меня получится, каков шанс, что война закончится, и люди перестанут гибнуть напрасно? Есть ли у мальчика с Алых гор возможность хоть что-нибудь изменить?

Помню, как они впервые пришли за мной. "Чем больше преступлений вы совершаете, тем меньше у вас свободы выбора. Сколько раз вы провинились перед местными жителями? Позарились на чужое, украли сколько раз? Мальчики в вашем возрасте уже защищают Родину. Подумайте об этом. И запомните: еще раз нарушите закон – и окажетесь в рядах новобранцев. Армия лечит таких, как вы. И лечит довольно быстро".

Отец тогда смеялся, как ненормальный.

Не буду об этом думать. Не сейчас. Сейчас я хочу успокоиться. Подумаешь, воровал еду. Родители считали, что я уже взрослый, в четырнадцать-то лет, могу найти работу и кормить себя сам. О сестренке они заботились, и то славно. Но меня никуда не брали. А когда брали – приходилось работать неделями ради одной булки хлеба. Деньги вкладывались в войну. В защиту нашего государства. Фелабелльским королям всегда нужно больше. Больше земель, рабов, золота.

Тогда я начал воровать. Обносить прилавки с фруктами, мясом и хлебом у местных торговцев. У нас в деревне, конечно, все друг-друга знали. Поэтому догадаться, что воришкой был мелкий сынок двух пьяниц с окраины, было несложно. Отец бил меня в кровь, мать швыряла посудой, тарелками и тяжелыми сковородами, и нередко попадала прямо в голову. Несса плакала.

Когда я слышал в трактирах Либертаса, что нет лучшего места для жизни на всех Девяти континентах – мне хотелось плакать. По-детски уревываться, топать ногами, кричать. Хорошо там, где нас нет. А люди везде одинаковые. Везде люди твари, пока живут в бедности.

Строй мир своими руками, если хочешь счастья для близких. Либо вообще не плодись, раз не готов к тому, что мир для своих детей придется менять.

По закону, они должны были прийти трижды. И лишь на третий раз забрать меня. Вот только к тому времени нас с Нессой там уже не было. Я сбежал от войны и убийств, потому что знал: как только меня заберут, родители начнут вымещать свою злость на Нессе. И придет ее черед ходить в синяках, драться во дворе с мальчишками и девчонками, носить клеймо "алкашьей грязнули".

Денег не было. Я бежал ночью, прижимая спящую трехлетнюю сестру к груди. Я не знал ничего ни о воспитании детей, да и сам был четырнадцатилетним ребенком. Я не знал, как нам теперь жить. Я бежал в столицу Либертаса, и в пути наткнулся на костер, у которого грелись и пели барды.

Я рассказал им свою историю. Выслушав, они предложили мне податься к наемникам, а потом весь вечер пели о Шезме Прощенном. Ребята были пьяными и веселыми. Живыми. Когда родители напивались, казалось, что они становятся настоящими мертвецами. Здесь было по-другому. С того дня я мечтал научиться пить так, чтобы, напившись, красиво петь. Но по сей день я больше смахиваю на отца, когда в рот попадает хотя бы капля алкоголя.

Я боюсь себя, когда выпиваю.

Утром мы нашли группу наемников. Они научили меня кормить сестру по расписанию, работать и находить работу. Через год мы покинули их. Точнее они сами прогнали. Потому что узнали, что меня разыскивают.

Еще пару лет мы скрывались в душных тавернах, где пахнет спиртным. Я работал, пока меня не нашел тот человек, чей заказ я выполняю сейчас, пробираясь в Фелабелль и пытаясь покорить Волчьи тропы.

Это был мужчина в возрасте. Он знал о моей истории и моей сестре. Он был первым, кто посочувствовал мне и не стал обвинять. Заказчик знал, что мне понравится работа, которую он захочет дать. Хитрый старый лис изучил меня до мозга костей. Позже он рассказал, что состоит в Великом совете Либертаса, где принимают решения насчет войн и преступников. Совет состоял из тысячи человек из разных регионов страны. Мужчина рассказал, что я уже четыре года числюсь преступником в розыске. Он мог бы арестовать меня, лишить сестру брата, но не стал этого делать. И не стал бы, даже откажись я взять его заказ. Но я взял.

Солнце лениво поднималось из-за горизонта. Маленький комочек дрожал, прижимаясь ко мне. Рассвет. Пора в путь. Может быть, сегодня нам повезет.

Элибер

Я давно забыл, что такое тепло.

Последний раз тепло было в хижине Ари почти десять лет назад. Она была теплая. Живая. Когда я вернулся домой – все вокруг замерзло. Застыло. И с каждым годом леденело все больше. Я и сам становился сталью. Меня закалял любой мой выбор и поступок.

То, что сказала Великая чародейка, камнем легло на мою душу. Постепенно я стал замечать то, чего не видел раньше. Взгляды братьев и мачехи – острые, как лезвия. Волчьи клыки, когда они улыбались мне, казалось бы, с дружелюбием. Я понимал, что значили эти взгляды, и решил действовать раньше, чем они опомнятся.

Я отравил всех своих младших братьев. У короля Фелабелля не будет наследников, кроме меня. Я предотвратил собственную смерть от их рук и решил, во что бы то ни стало добиться своего. Надеть корону. Изменить страну. Бороться против войны.

Но разве это легко, смотреть, как они умирают от твоих рук – в муках, захлебываясь кроваво-красной пеной, с выпученными в агонии глазами. И помнить, всегда помнить, что цена короны и мира – смерть твоей семьи, даже если она желала тебе того же?

Разве возможно не очерстветь?

Каждый день я видел в зеркале повзрослевшего мальчика с остывшими серыми глазами. Он все рос вверх, черты лица становились острее, серые пряди волос понемногу затягивались в длинный хвост, а глаза оставались теми же. Пустыми. Блеклыми. Как тлеющие угли. Пепел.

За войной стояло нечто большее. Горящие бунты людей, что не могут законно покинуть Фелабелль и уйти в Либертас. Но кто же будет работать, вспахивать поля, рожать детей, если народ сбежит с Волчьих троп? За войной стояли голод, страх, болезни и смерти. Огонь, что таился в сердцах людей. Мы должны быть в их глазах победителями, которых нужно бояться. Наши чародеи истребят нечисть. Мы завоюем новые земли Либертаса. Мы поработим саму свободу, разрушим храмы Эира, сожжем их деревни, низвергнем их веру. Мы сильные. Они слабые.

Грубая сила. Мягкая людям не понятна.

С каждым годом я всё больше и больше осознавал тайный смысл войны. То, зачем она нужна. То, зачем мы отправляем туда мужчин. Запугиваем их, как зайцев запугивают волки, – вот что будет с вами, если вы покинете Фелабелль. Вы должны Короне свои жизни, вы обязаны жертвовать ими во имя своей страны. А если не пожертвуют – либертассцы захватят ваши дома, изнасилуют ваших жен и детей. Они ненавидят нас за то, что когда-то мы отринули их. Они наши враги. Так было и так будет, пока мы не уничтожим их.

И никто не узнает, что это мы первые вторглись в их земли с огнем и кровью. И никто не узнает, что они просто защищаются.

Это выгодно. Политически. Завоевав победу в этой войне, я смогу изменить их взгляды. Только тогда смогу. Но для этого мне нужно выиграть.