Фёдор Ильич постучал по столешнице ручкой.

— Это твоё окончательное решение?

Я уселся обратно и устало вздохнул.

— Да нет, конечно. Просто решил подстелить соломки, если и в самом деле возвращаться придётся.

— Я понёс определённые затраты… — завёл было старую шарманку мой собеседник, но выслушивать по новому кругу его аргументы не было никакого желания.

— Фёдор Ильич! — с укором вздохнул я, вновь поднимаясь на ноги. — Я рассчитывал на ваше обещание поспособствовать перенастройке на источник-десять. Такой у нас был уговор. И в этом случае я подпишусь почти на что угодно! Ну а нет — будем считать, что ничего друг другу не должны. Бывает.

Карпинский откинулся в кресле и вновь уточнил:

— Это твоё последнее слово?

— Да нет же! — всплеснул я руками, изображая нервозность. — Я не знаю, Фёдор Ильич! Просто не знаю! Но если не появится никаких перспектив — что мне ещё останется? В любом случае обвинение в нарушении общественного порядка с меня так сразу не снимут, будет время всё обдумать.

— Могут и депортировать, — предупредил Карпинский.

— Ещё лучше! На билеты тратиться не придётся. Главное, чтобы на родине нормально встретили. — Я вздохнул. — Но в любом случае ваше предложение со счетов не сбрасываю. Думаю, на неделе ещё загляну.

— Не тяни с этим!

На лбу Карпинского залегла глубокая морщина, он словно позабыл о лежавшем перед ним бланке заявления на получение временного вида на жительство, ну а я напоминать о нём не стал, попрощался и вышел за дверь. Справился у секретаря, где найти Юлию Сергеевну, и был смерен придирчивым взглядом, после чего направлен в кабинет в дальнем конце коридора.

Взгляд не понравился категорически, но я продемонстрировал хорошие манеры и поблагодарил молодого человека. Постучал в нужную дверь и сразу заглянул внутрь.

Юлия болтала с блондинистой Настей, обе барышни уставились на меня во все глаза.

— Петя? — озадаченно протянула Карпинская.

— Он, — улыбнулся я в ответ, вынул заранее отложенные банкноты и прихлопнул их ладонью к столу. — Возвращаю долг. Спасибо, выручила.

— Не надо! — запротестовала Юлия Сергеевна. — Оставь!

— Что значит — оставь? Я в долг просил.

— Да мне дядя его уже за тебя вернул!

Я покачал головой.

— Ну это ты уже сама с ним разбирайся. Ещё раз спасибо!

И не став задерживаться в кабинете, я вышел за дверь. Спустился на первый этаж, а там навстречу попался заскочивший с улицы Анатоль.

— Отличная работа! — похвалил он меня, хлопнув по плечу, и взлетел по лестнице.

Я озадаченно хмыкнул, пожал плечами и вышел за дверь.

Остаток недели прошёл как-то совершенно бестолково, уикэнд исключением не стал. И вроде я не бездельничал и не пролёживал бока в номере, а занимался делами и решал свои проблемы с законом, но и в том, и в другом случае особыми достижениями похвастаться не мог. Налаживание отношений с Карпинским не сдвинулось с мёртвой точки, и это обстоятельство на фоне всех прочих неурядиц прямо-таки угнетало.

Всех достижений — золотую коронку на место выбитого зуба поставил.

Вроде, кручусь как белка в колесе, а на выходе — пшик!

Проклятье! Да я в свой актив даже двух великовозрастных оболтусов, записавшихся к Андрею на курсы развития внутренней энергетики, занести не мог, поскольку там свою роль сыграло сарафанное радио. Ключевский из своего нового увлечения секрета не делал, вот парочка его приятелей и возжелала опробовать новую технику, а заодно оценить квалификацию доктора Донца.

На неделе меня дважды вызывали в управление политического сыска, и во второй визит предъявили обвинение в злостном нарушении общественного порядка. Допускаю, что и о помещении под стражу речь бы зашла, не вмешайся привлечённый республиканскими дипломатами адвокат. В консульство я тоже заглядывал дважды, и помотал мне там нервы товарищ с профессиональным взглядом матёрого опера ничуть не меньше местных стражей порядка.

Заработать на дуэли Анатоля и Алекса тоже не вышло. Кеша предложил поучаствовать в сборе ставок на исход их поединка, но на тот день я уже получил повестку из управления политического сыска, поэтому был вынужден взять самоотвод. Да и не хотелось глаза эмигрантской шушере больше необходимого мозолить. Запросто мог с Маленским или ещё с кем-то из старых знакомых столкнуться, а ни к чему хорошему это привести не могло.

Дуэль, к слову, закончилась ожидаемым поражением Анатоля, вот только для оператора пятого витка держался он в поединке с золотым румбом более чем просто достойно и проиграл, если так можно выразиться, по очкам, чего с учётом разницы в мощности оппонентов мало кто ожидал. И пусть основные ставки делались в солидных букмекерских конторах, Кеша тоже в убытке не остался и следующие несколько дней напоминал своей довольной физиономией обожравшегося сметаны кота.

Впрочем, на безденежье жаловаться в любом случае не приходилось, поскольку мне исправно капали комиссионные от Андрея. Я наведывался к нему каждый день после шести: мы отрабатывали технику использования гармоний источников сверхсилы и попутно обсуждали способы укрепления энергетических узлов и каналов. Ближе к восьми в пансионат неизменно заявлялся кто-нибудь из новых знакомых модного доктора Донца, и тот укатывал в ресторан или варьете. Не желая афишировать свои слишком уж частые визиты в клинику, я всякий раз ускользал через чёрный ход.

Иван Николаевич Гашке тоже время от времени заглядывал на огонёк, но первое полноценное совещание состоялось только воскресным вечером.

— Угощайтесь! — предложил Андрей Игоревич, налив себе содовой и подкрасив её капелькой виски. Полноценному бару он предпочёл тележку с напитками, а патефону — блиставший лакированным корпусом и светившийся огоньками лампочек радиоприёмник.

Я ограничился обычной водой, Гашке и вовсе не стал ничего пить. Он включил радиоприёмник и покрутил ручку настройки, а найдя трансляцию танцевальной музыки, прибавил громкость.

— Из центра пришли уточнённые инструкции, — сообщил он после этого. — Связь Карпинского с Шабером вызывает много вопросов, инициативу приказано не проявлять. Пётр, гни свою линию и жди нового предложения. И учти, возможны провокации.

— Понял, — кивнул я. — Буду иметь в виду.

— Нам поручено прояснить, сотрудничает Карпинский с оксонской разведкой напрямую или его используют опосредованно. В лоб действовать нельзя, попробуй возобновить знакомство с его племянницей, — продолжил инструктировать меня Гашке. — Теперь что касается дел Андрея Игоревича… Решено опробовать технику дистанционной подстройки на Ключевском. Если будут результаты, пациенты потянутся сами.

— Уже потянулись, — подтвердил Андрей, закуривая. — Дела пошли в гору, даже думаю нанять секретаршу.

— Секретаршей обеспечим, — кивнул Иван Николаевич, достал из внутреннего кармана пиджака газетный свёрток, развернул его и протянул мне. — Пётр, посмотри — вдруг знакомые лица попадутся.

Я принял стопку фотокарточек, начал перебирать их и почти сразу отложил в сторону ту, на которой из какого-то обшарпанного особняка выходил усатый мужчина лет сорока.

Сердце при виде его так и ёкнуло.

— Захар Кормич. Был завербован Риттером в нихонском лагере для военнопленных полтора года назад, — назвал я его и присовокупил к снимку следующий. — А вот сам Отто Риттер, как он назвался.

Иван Николаевич кивнул.

— Кто-то ещё?

— Этих двух по именам не знаю, но они тоже из перебежчиков, — продолжил я и протянул собеседнику фотокарточку светловолосого молодчика. — А это помощник Риттера. Ну или просто у него на подхвате.

— Некто Ганс Шух, оператор, — подсказал мне Иван Николаевич.

— Раньше он оператором не был.

— Теперь оператор. Он и ещё трое. Этот и эти двое.

Я взял две последние фотографии и присвистнул от удивления.

— Ну надо же!

Если человека на первом снимке прежде видеть не доводилось, то на втором оказалась запечатлена прекрасно знакомая мне парочка. В объектив фотографа на фоне всё того же особняка попали Барчук и Антон.