А может кое-кто, кого не слишком хочется называть, сможет хоть примерно сориентировать? Должен, наверное.

Пару секунд верчу в руках телефон, настраиваясь и морально готовясь к очередной битве, а затем пишу ему:

«Занят?»

«Свободен.» – прилетает через какую-то минуту.

Настолько лаконично и просто, что я даже ищу подвох. Кидаю взгляд на часы – время обеда уже позади. Значит, он априори свободен быть не может. Так где же лужа, Арсений?

Может позвонить и выяснить?

Или просто позвонить?

Да, определенно. Писать – гораздо дольше.

Подношу трубку к уху и задерживаю дыхание под длинные гудки. Пальцем тереблю выпавшую из пучка прядку и зачем-то накручиваю ее на нос. Я сошла с ума. Какая досада.

– Да, – звучит низко и внезапно.

– Привет, – от неожиданности снова здороваюсь.

– Ну привет, – я почти вижу это дурацкое ироничное выражение на его лице.

– Я тут изучаю даты, которые ты мне прислал. Для статьи, – быстро выпаливаю, не давая ему ни малейшего шанса втянуть меня в очередную остроумную перебранку. – Скажи, а можно примерно предположить время, в котором то или иное событие началось?

– Ты имеешь в виду точное время по минутам и часам? – на удивление без привычного скепсиса уточняет Арсений.

– Хотя бы в пределах пары часов.

– Пары часов…

– Да.

Повисает небольшая пауза, я с неудовольствием замечаю, что злополучный локон переместился мне в рот и я его жую. От нервов. Фу.

– Ну где-то можно сказать даже точно, – неожиданно произносит Арсений. – Например, запуск Евро был осуществлен ровно в полночь 1 января 99 года. Или финансовый кризис на Уолл-Стрит 29-го года: началом черного четверга можно считать время открытия биржи – 9:30. По Нью-Йоркскому времени, конечно же.

Арсений так вдохновенно рассказывает, что я ненароком увлекаюсь. Не сказать, что фактами, скорее его энтузиазмом и тембром голоса, что конечно совершенно непозволительно. И забываю за ним записывать. Не понимаю, как ему удается так погружаться в эту тему, ведь цифры – это так скучно… Наверное, он действительно очень умный. Слишком умный.

Говорят, у людей с повышенным IQ страдает зона эмоционального интеллекта. Это немного лучше складывает картинку под названием Арсений. И многое объясняет. В его тесной черепушке слишком много информации, чувства туда уже не вмещаются.

– А на счет таких событий, как Нефтяной кризис 73го года – сказать уже сложнее. Можно взять точку отсчета – заявление стран-членов ОПЭК…

О, боже. Меня отключило.

– Угу, угу, – важно мычу в трубку. Как-будто все-все понимаю. – А ты можешь там, в файлике, напротив событий, где вот это время можно предположить – его проставить? – наглею я.

И снова жду, затаив дыхание. Сейчас же последует очередная колкость.

– Хорошо. Тебе сегодня нужно?

– Эм… нет. Не обязательно. Как сможешь, – удивленно отвечаю.

Он заболел?

При смерти? Хочет заранее отмолить свои грехи?

Или я звоню не Арсению?

Даже отношу трубку чуть от уха, чтобы взглянуть на экран. Шереметьев. Ошибка исключена. На лицо подмена личности путем шоковой терапии. Ногой по причиндалам.

– Ты как? – не удерживаю в себе вопроса. – Ничего не болит? – интересуюсь тихонечко, словно кто-то может меня за этим непристойным делом застать. Подумать только: беспокоюсь об Арсении!

– Все нормально.

И разговаривает нормально. Без скабрезных шуточек и перевода стрелок. Очень необычные ощущения.

– Спасибо за помощь, – иду прощупывать почву дальше. Топлю прям до конца. Сейчас самое время вставить: «будешь должна» или «конечно, спасибо, сама же ты ничего не можешь».

Но ответ снова меня ошарашивает:

– Пожалуйста.

Очередная странная пауза затягивается секунд на двадцать. Пора бы, наверное, уже прервать звонок. Мы его явно завершили. И завершили, надо сказать, на высокой ноте!

– Надо чаще тебя прикладывать коленом, ты, оказывается, от болевого шока превращаешься в адекватного человека, – приглушенно заполняю тишину и быстро бросаю трубку.

Пока перемирие не закончилось.

Несколько минут сижу и пялюсь в экран, совершенно не способная собрать мысли в кучку. Он действительно мне поможет? Без всяких там…

Не верю. Просто не складывается у меня в голове.

Наверняка завтра заявит, что я идиотка, раз повелась на его щедрое предложение. И что он просто хотел доказать, что я без его помощи ни на что не способна. И придется все делать самой.

Но это будет завтра. А сегодня во мне плещется маленький, очень-очень маленький лучик надежды. Чудеса ведь случаются. Почему бы им не произойти с Арсением?

Итак, что же у нас на завтра уготовили звезды для Стрельцов?

«Стоит быть внимательнее Стрельцам, которые в этот день отправятся в поездки. Возможны какие-то досадные происшествия, не исключена потеря важной для вас вещи»

Где мой чертов карандаш?!

Это уже переходит все границы. Хоть ты его привязывай! Помню же, точно помню, что он был где-то…

Нет, под стопкой исписанных листков нет. И под столом нет. И в столе тоже нет.

Их как будто кто-то жрет по ночам. Не ты ли, пучеглазая? Кидаю взгляд на одинокую, моими стараниями, рыбешку в аквариуме и удивленно таращусь на две совершенно прекрасные белые рыбки. А где это страшилище аквариумное, которое мне ночные кошмары уже полгода организовывает?

Прилипаю к аквариуму, не в силах отвести взгляд от сказочных созданий за стеклом. Их огромные плавники танцуют в воде, словно лепестки огромных цветов. Никогда не видела ничего подобного!

– Это рыбки петушки, – раздается сзади голос врага.

Или уже нет?

Даже не знаю, как реагировать на Арсения после вчерашнего.

– Почему петушки? – не удерживаюсь от смешка. – Они же белые.

– Альбиносы.

– Логично.

За наш короткий диалог я так и не оборачиваюсь, следя взглядом за маленькими принцессами подводного мира. Почему-то уверена, что это самки. Такие они великолепные…

Судя по звуку за спиной, Арсений как раз вешает пальто и привычно разглаживает его до одурения. Далее следуют бесшумные шаги – идет к рабочему столу. В отражении воды я вижу, как он кладет на стол телефон, включает ноутбук и поднимает взгляд на меня. Отчего-то в воде его глаза кажутся ярче. По коже пробегают неуместные мурашки. Холодно сегодня.

А когда Арсений шагает ко мне – кидает в жар. Это от него идет такое тепло, что расплавиться можно. Не человек – а печь дровяная! Еще и становится так близко, что волоски на руках дыбом встают. В кабинете же никого нет, желай он меня утопить в этом самом аквариуме – никто не помешает.

Нос привычно пощипывает от его ванильно-табачного парфюма, и я немного морщусь. Арсения сегодня слишком много. Хотя рабочий день еще только-только начался.

– А где пучеглазая? То есть… Немо? – делаю небольшой шажок в сторону, будто рассматривая забившуюся под коралл рыбку. И становлюсь в пол-оборота. Так безопаснее, можно предупредить атаку.

– Переживаешь, что ее постигла та же участь, что Дори?

Я громко фыркаю.

– Таких чудес не бывает.

На лице Шереметьева расцветает странное такое выражение, если бы я знала его чуть хуже, сказала, что это почти улыбка.

– Нравятся? – переводит тему.

– Угу, – настороженно прищуриваюсь, подозревая в подвохе.

Его вчера ядовитый тарантул что ли покусал? Откуда такое благодушие?

– Кажется, сейчас ливанет, – в офис врывается веселый Рома, разбавляя странную атмосферку. – Все, закончились солнечные деньки, жена сказала циклон идет, – болтает он без устали, раздеваясь. – Оценила уже нашу новую живность? – кидает мне.

– Ага, классные.

– А мои от Немо в восторге были. Давно рыбку хотели. Арс и говорит: забирай. И этих притащил после обеда.

Я удивленно таращусь на Шереметьева, который с каменным выражением лица возвращается к столу. Он сбагрил Роме этот страх земной? И притащил новых рыбок? Я точно попала в параллельную вселенную, где злодей стал героем.