Муж неожиданно всхрюкнул и проснулся. Он поднялся и присел, сонно сморщившись. Сергей не мог не увидеть, как Дима и Раиса сидят в обнимочку. Он встал и с суровым видом громко скомандовал:

– Собираемся домой!

Пономарёв убрал руки от чужой жены. Марго тоже проснулась. Все засуетились, собирая пожитки. Диме было и стыдно, и тревожно. Он не знал, что ему делать, так как даже не представлял, где живут Раиса с Сергеем. Он принялся помогать собирать остатки продуктов. Сергей ногой наталкивал в костёр песок, чтобы затушить его. Огонь погас, костёр сильно задымил. Сергей взял миску, спустился к кромке воды, набрал воду и плеснул в костёр. Засыпанные песком угли зашипели, и дым пошёл ещё сильнее.

Вещи собрали и упаковали в сумки. Сергей ещё вылил в костёр несколько мисок воды, и тот почти перестал дымить. После этого все отправились в сторону дома.

Дима понимал, что эта троица сейчас уйдёт и он, скорее всего, больше никогда не увидит рыжую красавицу.

Рая же понимала, что ей обязательно нужно каким-то образом поговорить с Димой и договориться о встрече. Она оказалась сообразительнее Пономарёва. Пока муж шёл рядом с Маргаритой и нёс сумки, она села на велосипед и рванула вперёд, оставив всех позади на сотню-другую метров.

Дмитрий понял, что задумала Рыжая Бестия и, нажав на педали своего велосипеда, догнал её. Они оказались наедине на значительном удалении от остальных.

– Послезавтра на автобусной остановке «ВУГИ», ровно в шестнадцать ноль ноль, – сказала Рая. – Буги-вуги. Запомнишь?

Они молча ждали Сергея с Маргаритой.

– Ну и куда вы уехали без нас? – зло проговорил Сергей, приближаясь к велосипедистам.

Он долго ещё ворчал по этому поводу, пока все шли в сторону дома.

Пономарёву надоело выслушивать упрёки обиженного мужа, и он, кинув: «Ладно. Всем спасибо. Пока!», – уехал в свою сторону.

***

Весь следующий день Пономарёв провёл в мытарствах. Он не знал, куда себя деть: ходил из угла в угол, не в силах дождаться, когда закончится этот долгий день, надоедающий своей неправдоподобно растянутой продолжительностью, и наконец-то наступит завтра – день встречи.

– Вот тётя Наташа – молодец! – с улыбкой сказала Димина мама, перебив его тревожные мысли.

Перед этим она долго разговаривала с кем-то по телефону, активно и весело что-то обсуждая.

– А чего там? – хмуро и незаинтересованно, а просто ради приличия спросил Дмитрий.

– Дядя Павлик звонил. Говорит, что она скандал там, в роддоме, устроила! – начала рассказывать мама. – Короче, Ваське прививку какую-то делали, в венку на голове, на руках-то ещё маленькие совсем, не попадёшь, и, видать, плохо обработали. Кровь текла, наверное. Фу-х, Господи, – вздрогнула она, зажмурившись, подавляя приступ тошноты. – Ну, он варежкой своей, видать, тёр, на распашонке-то, да по всему лицу и размазал. Бедненький… Когда его к Наташке-то принесли кормить, у него весь рукав на распашонке, ну, эта… варежка, в крови была, как корка твёрдая стала, вся голова, всё лицо в крови, аж к уху, говорит, натекло. Ой! – снова вздрогнула она. – Прям представить страшно! Он же такой маленький, – она в умилении, но с тревожным лицом, сложила свои ладони перед грудью и, подумав, продолжила: – Всё засохло там у него. Ужас, короче! У него ещё и аллергия, походу, какая-то пошла. Или не знаю, чего там. Может, просто воспаление. Покраснело всё вокруг укола. Вот что за люди?! А если заражение пойдёт?! Господи! Только бы всё обошлось! – теперь она сложила руки в молитве. – Короче, Наташка медсестру за грудки… – уже мягко и женственно улыбаясь, она показала, как её сестра Наталья схватила медсестру. – Чуть не убила её, в общем. Потом врачи набежали. Павлик же вчера две бутылки водки им передал. Натаха орёт: «Что, спирта у вас нет, что ли?!! Ребёнка вытереть не чем?!! Возьмите водку, которую вам муж принёс! Или вы уже выжрали всё?!» Короче, устроила им там кузькину мать. Все забегали, засуетились. Утащили его! Ваську-то. Вымыли! Переодели в кипельную1 распашонку. До этого, говорит, серая была, непростиранная какая-то. Теперь, как в палату зайдут, все вежливые такие, на цырлах перед ней ходят, спрашивают каждый раз: «Всё ли хорошо? Не надо ли чего-нибудь ещё?» Короче, такая вот история.

– М-м-м… Понятно, – мрачно сказал Дима.

– А ты чего такой хмурый? – спросила мама.

– Да ничего. Завтра в путягу2 опять. Неохота.

***

Вот и настало долгожданное послезавтра. В этот день Пономарёв еле дождался окончания второй пары в путяге. Третью он решил прогулять. Воспоминания о Рыжей Бестии вызывали в нём трепет.

Дмитрий сел на первую электричку в сторону Москвы, которая шла после перерыва. Он сидел у окна и, глядя на мелькающие дома, машины, столбы и стволы ещё почти голых, но уже начинающих затягиваться яркой свежей зеленью листвы деревьев, нервно дёргал ногами. Потом обратил внимание на волны проводов, которые плавно поднимались и, достигнув пика (крепления к столбу), снова спускались от одного столба к другому. Некоторые из них, прикреплённые к столбу выше других, могли, спускаясь, пересечься с ними и спускаться ниже их. А потом, достигнув своей нижней точки, они устремлялись вверх, снова пересекаясь с «другими» и уходили ещё выше, к новому своему креплению. Зрелище это повторялось вновь и вновь, немного успокоив Диму, и он с интересом наблюдал за «кривой пляской» проводов.

Нетерпение ожидания встречи немного отступило. Он забылся. И вдруг объявили станцию Томилино. Он встрепенулся и снова заволновался.

Когда поезд остановился, Дима вышел из вагона и побрёл по инерции в направлении движения электрички, не понимая в принципе, куда ему в действительности нужно идти.

В тот вечер, на пикнике, он был прилично пьян и, к своему сожалению, не запомнил точное время встречи с Рыжей Бестией на условленной остановке «ВУГИ».

«Хоть название остановки запомнил и то ладно. Буги-вуги. Блин!» – подумал он.

Посёлок ВУГИ располагается в городе Люберцы, между станциями пригородных электричек Томилино и Панки, в районе перекрёстка Октябрьского проспекта с Егорьевским шоссе. Он стоит особняком от остальных районов города, отгороженный зеленью деревьев и тишиной.

Своё название этот район получил от построенного здесь в послевоенные годы здания Всесоюзного угольного института (ВУГИ), который позже был переименован в Институт горного дела им. А. А. Скочинского.

Но ничего этого Дима, естественно, не знал. Он запомнил только, что «ВУГИ» – какое-то странное, необычное и непонятное название автобусной остановки.

– Извините! – вежливо и в то же время шутливо обратился Пономарёв к проходящей мимо него женщине. – А вы не подскажите, как к остановке «Буги-вуги» пройти?

Женщина благодушно улыбнулась избитой шуточке и, довольно подробно объяснив, показала, куда надо идти.

Пономарёв поблагодарил её и пошёл в указанном направлении. Он плохо воспринял объяснение, запомнив только «от Пушкина – прямо по дороге» и то, что идти придётся пару остановок.

Спустившись с платформы, Дима увидел памятник Пушкину.

«Всё правильно! – подумал он. – Пгавильным кугсом идём, товагищи!» – вдруг всплыло в памяти картавое ленинское изречение.

Потом он долго и уныло шёл вдоль железной дороги, разглядывая ряды заборов частных домов. Ещё несколько раз обращался к прохожим для уточнения маршрута. Проходя мимо остановок, читал названия: «Платформа Томилино», «Улица Никитина». Вышел на Егорьевку (Егорьевское шоссе). Шёл ещё какое-то время. И наконец-то увидел на очередной будке автобусной остановки заветное и непонятное «ВУГИ».