– Где Мурчик? Ищи, – велел я псу, когда мы подошли к ферме.

На удивление он меня понял и стал носиться вокруг. Неужели, найдёт? Его же никто этому не учил.

Не знаю, кота он нашего учуял, или кошек вообще. Но он шуганул их из-под какого-то угла. Их прямо на нас выскочило штук пять и наш Мурчелло среди них.

– Мурчик, Мурчик, – побежала за ним Галия. – Кис-кис-кис…

Тот замер ненадолго, но, когда Галия попробовала его взять на руки, извернулся, вырвался, зашипел и был таков. Как позднее выяснилось, ещё и расцарапал.

Изумлённая жена переводила взгляд с удирающего кота на меня.

– Ну, а что ты хочешь, дорогая? Была бы сейчас зима, он, может, ещё подумал, возвращаться или нет. А сейчас тепло, мышей полно, девок полно. Зачем мы ему нужны?– попробовал я снова воззвать к голосу разума.

Не помогло.

Всю дорогу домой у жены был такой вид, будто её предали в самых лучших чувствах. Кота она, конечно, любила.

***

Москва. Квартира Сандаловых.

Алексей целыми днями гулял с приехавшей на праздники Светой. После того, как родители одобрили его выбор, молодые больше не скрывались. Алексей привёл подругу в дом родителей и уступил ей свою комнату, ночуя на кухне.

Отношения Светы с родителями Алексея складывались прекрасно, целых три дня все были счастливы. Как вдруг вечером первого числа позвонила сестра Марины Евгеньевны из Подольска.

У них беда. Пропал Наташкин приятель Костя. Наташа целыми днями плачет. Тётка хотела, чтобы Алексей узнал, что с ним случилось? А то бедная девочка места себе не находит, извелась уже вся.

– Конечно, Людочка. Я сейчас узнаю. Лёша! – позвала Марина Евгеньевна сына. – Ты знаешь, где Наташин Костя живёт?

– Нет. Откуда? – пожал тот плечами. – Они с Пашей Ивлевым, вроде, соседи.

– Людочка, он сейчас позвонит однокурснику и всё узнает. Не волнуйтесь. Позвони ещё раз попозже, дорогая.

***

Последний день мы постарались использовать по максимуму. Обшивали, засыпали. С четвёртой стороной пришлось поковыряться, там окно и дверь. Но мы справились. Договорились, что Трофим закажет керамзит на потолок.

– Нам останется только утеплить крышу и обить дверь, – подвёл я итог за ужином уже перед самым нашим отъездом.

– И сделать проход для курей, – добавил дед.

– Мы на девятое число приедем большим десантом, – предупредил я бабушек. – Вечером восьмого планируем уже быть у вас. Вы подумайте, может, вам грядки надо вскопать, ещё что-то?

Мы попрощались и уехали с женой первыми. В этот раз я жену за руль не пустил.

Сделал остановку у дома, перенёс вещи и уехал в гараж с Тузиком, рассчитывая погулять с ним на обратном пути.

Когда вернулся домой, Галия сообщила, что Лёха Сандалов ждёт звонка. Конечно, сразу набрал ему.

– Я со вчерашнего дня тебе звоню! – накинулся на меня Лёха. – Где ты был?

– В деревню ездил. А что случилось? Что ты такой нервный?

– Брагин пропал. Не появился у Наташки за все выходные. Тут все на ушах, у Наташки истерика, – зашептал он в трубку. – Выручай! Мне надо Светку провожать. Вернусь с вокзала и перезвоню тебе.

– Ну, хорошо. Схожу к нему, поговорю, если он дома.

Брагин был дома. Увидев меня, молча распахнул дверь, приглашая.

– Привет, – зашёл я и разулся.

– Здорово, – мрачно взглянув на меня, ответил он и показал жестом проходить в комнату.

– Тебя потеряли в Подольске, – проговорил я. – Просили узнать, жив ли еще. Наташка там убивается, родные на уши встали…

– Лучше бы помер, – вдруг сказал он.

Только этого не хватало, – подумал я.

– Давай, Костян, рассказывай. Что она учудила?

– Это не она. Это я!

– Не понял.

– Мне отец запретил с ней встречаться, – с горечью ответил Брагин.

– Да ладно!.. – ошарашено проговорил я. – Вот оно что. Небось, пробил семью по своим каналам… И что ему не понравилось?

– Не знаю. Он меня познакомил с дочерью друга своего. Прокурора. Они оба хотят, чтобы мы поженились.

– А ты что?

– Мне уже всё равно. Девчонка там нормальная, вроде. Что точно знаю, мне не хотелось бы с отцом отношения рвать. Только наладились… И квартиру, вот, подарил. Наперекор ему пойду, решит, что я в лицо ему плюю после такого подарка. Не знаю только, что с Наташкой делать?

– Спросил бы у отца.

– Уже спросил. Забудь, сказал.

– Не, ну так не делается, – возразил я. – Если девчонка хорошая, ничего плохого не сделала, надо, хотя бы, объяснить ей, что вы больше не встречаетесь. Она же тебя ждёт, переживает, всех на уши подняла: «Помогите! С ним что-то случилось! Сходите к нему, проверьте». Она там места себе не находит.

– А что Лёха до сих пор ей не сказал, что со мной всё нормально?

– А зачем Лёхе это надо? Это ваши дела, он боится в них лезть. Побаивается, что скажет ещё что-нибудь не то, подведет тебя… Ты сам должен ей всё объяснить. Хоть письмо ей напиши, если в глаза смотреть боишься.

– Ладно, – недовольно взглянул он на меня.

Ну, а что я не прав? Трус он и есть трус.

Ушёл, подсказав ему один секрет:

– Чем дольше что-то неприятное откладываешь и оттягиваешь, тем труднее становится за это взяться. Всё плохое надо делать сразу, как только появилась необходимость.

Лёха перезвонил, похоже, с вокзала, чтобы очень поздно меня не беспокоить. Рассказал ему всё как есть.

– Можешь больше не шифроваться, – сказал я в конце другу, – и сказать подольским, что всё у него нормально. Пусть Наташа сама выводы делает.

Да, Костя себя в этой ситуации не очень, мягко говоря, хорошо показал. В таком возрасте полное послушание родителям для самостоятельного человека нехарактерно. Похоже, очень боится, что без помощи отца ничего в этой жизни не добьется… Не нравится мне это…

Вздохнул и подумал, что ничем хорошим для него такой жизненный настрой не закончится. Как предал влюблённую девчонку по первому приказу отца, всю жизнь все равно помнить будет. И стыдно ему будет… да по нему видно, что ему уже стыдно. Жизнь, может и богатая будет по материальным благам, но чувствовать себя будет надломленным.

А что будет, когда отец от дел отойдет, и больше не сможет ему сопельки подтирать? Сможет он продержаться на той высокой должности, что батя ему подгонит, пока в силе будет? И это с учетом того, что это будут лихие девяностые… Совсем не факт. Ох, Костя, Костя, зря ты так свою жизнь начинаешь…

г. Москва, МГУ.

Утром в университете на первом же перерыве ко мне подошёл Брагин.

– Написал, – не глядя мне в глаза, сказал он.

– Что? – спросил я, но быстро сообразил: это он всё наш с ним вчерашний разговор продолжает. – Отправил?

– Угу, – ответил он и остался стоять рядом, ожидая чего-то.

– Слушай, – повернулся я к нему. – Ты от меня с этим помощи не жди. Тебе придётся самому учиться и говорить «нет» людям в разных ситуациях... Но всегда надо оставаться человеком. Проанализируй, почему тебе сейчас так тяжело? Тебе стыдно, что за тебя отец решил, с какой девушкой тебе встречаться? – спросил я первое, что пришло на ум.

– Не знаю, – задумался он. – Отец с его другом говорили, что раньше родители браки детей устраивали и разводов не было, что ничего плохого в этом нет.

– Может, и нет, – задумчиво ответил я. – Но тогда вообще многое иначе было. Разводов почти не было, потому что церковь была категорически против, а люди были искренне верующими и ее мнение очень уважали. А за оскорбление вообще из пистолетов стрелялись. Мне вот Пушкина и Лермонтова до сих пор жалко. Как представлю, как бы они повлияли на русский язык и литературу, если бы до преклонных лет дожили…

Судя по округлившимся глазам Брагина, намек он понял лишь частично… Немного обалдел, похоже, пытаясь сообразить, к чему тут упоминание про классиков, когда мы про его отношения с девушками перетираем. Ну ладно, буду более прагматичен:

– Ну, а что тогда? Тебе перед Наташей не удобно?