«Кассиопея» была забита до отказа – это я видела уже на регистрации. Недорогой курорт, отсутствие хищников, мягкий климат, пусть и искусственный, минус – консервированная еда и роботы в обслуге, как недовольно писали в отзывах. Можно подумать, что люди каждый день лопали мясо, которое с ритуалами приносил в малую столовую вышколенный дворецкий.
Я предъявила сканеру браслет, зажегся огонек, и двери разъехались. Отличная каюта – кровать, проекционное окно, ванная комната, и все это для меня одной. Три шага до одной стены, пять до другой. Я запихнула рюкзак в шкаф, на полку пристроила кейс, зафиксировав его специальными крепежами. Раздался знакомый гул планетарных двигателей, мелодичный голос в динамиках сообщил, что всем пассажирам необходимо закрепить багаж, занять свои маневровые места, выключить все электронные устройства, кроме личных браслетов, пристегнуться и исполнять все указания экипажа. Я вздохнула, шмякнулась в кресло и щелкнула ремнями. Сачкануть не выйдет, в кресле датчики, и пока сигнал о полной готовности к взлету не поступит на капитанский пульт, «Кассиопея» не тронется с места, а нарушителя оштрафуют.
Люблю правила.
Сидеть в кресле было скучно, и я начала размышлять над местом, куда я еду, над целью, ради которой я еду, и над не особо-то и ценным грузом, который мне навязали.
Большое Расселение, как его называли в учебниках истории, началось век спустя после открытия «красных труб». Нашу родную планету истерзали до такой степени, что развеселая жизнь на ней вот-вот грозила превратиться в вечную войну за ресурсы, и ладно бы за топливо – за еду. Глобальное потепление, изменение климата, подтопление части регионов, постоянные природные катаклизмы там, где раньше их не было, землетрясения на стыках плит… Обнаружение межпространственных коридоров было как нельзя вовремя, ведущие страны быстро смекнули, чем пахнет возможная конфронтация, и договорились, что для всех будет лучше пустить все средства на активное освоение космоса и посмотреть, что там есть. Сначала речь шла все о тех же исчерпанных ресурсах, но в космосе нашлось много интересного.
К примеру, планеты земного типа. Об их существовании знали и раньше, но добраться не получалось, а «красные трубы» давали такую возможность за считанные дни. Планеты оказались с пресной водой, с кислородом и удаленные от звезд настолько, чтобы жизнь на них была вполне комфортной. Первой освоенной и заселенной была Гайя – пришлось разработать и внедрить искусственную климатическую систему, чтобы обеспечить растениеводство и животноводство, затем Теллус, затем еще несколько. Вожделенные ресурсы на Гайе или Теллусе отсутствовали, точнее, присутствовали, но в малом количестве, не везде или те, которые в новых условиях были не нужны, тот же уголь, но зато встречались непригодные для жизни планеты, где всего было в избытке.
Общая программа развития была такова: люди живут на пригодных для жизни планетах, ресурсы в строго необходимом объеме добываются на непригодных для жизни планетах консорциумами под контролем Галактического Содружества – непригодными считали планеты, где было слишком жарко, слишком холодно, слишком длинный или, наоборот, слишком короткий световой день, слишком высокая радиация… Не обошлось без прецедентов. После того, как были открыты несколько небольших, уютных планет, таких, как Эос, вкладывать в которые было нерентабельно из-за их удаленности и малого количества подходящей для проживания площади, первые самовольные переселенцы на эти планеты объявили, что они имели в виду все новые галактические законы.
Посреди уравновешенной, относительно спокойной, мирной, что немаловажно, объединенной системы планет Галактического Содружества возникли своего рода мелкие независимые княжества. Все пожали плечами, покрутили пальцем у виска, но решили – да как знают. Основные технологии и ресурсы оставались в руках Содружества, делиться бесплатно никто ничем не был намерен, лезть в чужие дела – тоже.
Так прошла пара веков. Планеты-одиночки сообразили, что им катастрофически не хватает того, что с лихвой есть у других. Некоторые провели голосование и с радостью присоединились к Содружеству. Некоторые гордо продолжали влачить полунищее существование и категорически отказывались иметь дело со всеми остальными. Несколько планет, и среди них Эос, приняли воистину соломоново решение: на спутниках разрешили сделать курорты и транзитные станции, получали за это деньги от Содружества, на сами планеты допускали исследовательские миссии.
Эос была примечательна тем, что второе же поколение переселенцев умудрилось устроить на свежезаселенной планете не просто войны – бойни, после которых все пришло в тотальный упадок и местами вернулось едва ли не в первобытное состояние. Галактическая миссия с риском для собственных жизней договорилась с одичавшими князьками и выделила какую-никакую, но помощь в обмен на хоть какой, но контроль. Эос посопротивлялась для вида века полтора, но согласилась.
Там было спокойно. Это была не Трисгида, на которой погибли шесть миссий, и это несмотря на то, что Трисгида скатилась до состояния века примерно пятнадцатого по меркам нашей родной планеты, и космическим кораблям ничего не угрожало. Проблемы начинались после посадки – от эпидемий неясного происхождения до местного населения, активно использовавшего против «завоевателей» любое подручное средство от камней до костров. От коллег я слышала о случаях каннибализма на Трисгиде и, как антрополог, верила.
На Эос не было правительства, она жила полу-анархией, подчиняясь временным или не очень лидерам разных масштабов, не было стран и границ, и в целом вместо сорока миллионов первых переселенцев сейчас с трудом можно было насчитать миллиона два. Некоторые ученые находили в этом плюс, потому что Эос при ее текущем развитии могла обеспечивать ресурсами свое мизерное население бесконечно долго.
«Изоляция». Непонятно, сами они этого захотели или от них предпочли держаться подальше: по закону ни одна планета, проводившая военные действия после Расселения, не могла стать действительным членом Галактического Содружества – только ассоциированным, и то не сразу.
У Эос давно вышли сроки в статусе члена-кандидата, но все заглохло. А теперь, подумала я, все будет зависеть от того, что найду я…
И от того, что нашли коллеги из таможни.
Если профессор умер своей смертью, если он скончался от отсутствия медицинской помощи или лекарств, или был неосторожен – в этом вины Эос нет. Если в его смерти присутствует криминал – все сложнее. Я не могла с уверенностью сказать, что и насколько сложнее, но подозревала, что случайно вляпалась в политику. Утешало меня то, что мое дело – экспертиза и рапорт. Я полицейский, но я и ученый, я работаю с фактами, с которыми не поспоришь, а дипломатия – не моя сильная сторона.
Кража артефактов. Я краем уха слушала инструкции по безопасности и не отрываясь смотрела на шкаф. Шольц и Монтенегро не зря тревожатся: с Эос вывезли какие-то там ископаемые ценности, и это значит, что в контрабанде замешан кто-то из тех, кто, как и они, как и я, работает на правительство. Такие люди были на Астре, такие люди были на Эос. Да я лезу к тигру в пасть, причем без оружия.
Мое дело – кости, напомнила я себе. Инструктаж закончился, в каюте погас свет, двигатели перешли во взлетный режим, меня мягко вдавило в кресло. Я порадовалась, что хотя бы кресла в каюте первого класса отличные, а чартерный рейс стартовал без задержек, и, словно в насмешку над моей наивной верой в лучшее, в ванной комнате сорвало кран.
Я выругалась – сквозь зубы, но громко и отчетливо. «Кассиопея» задрожала, как героиня любовного романа при встрече с суженым, и кряхтя отлепилась от взлетной площадки. Я, преодолевая перегрузки, дотянулась до пульта и вызвала бортпроводников. Вода умиротворенно поблескивала возле двери в ванную комнатку и завораживающе плескалась за перегородкой.
– Добрый день, это каюта два-А, у меня при старте сорвало что-то в ванной.
На том конце переговорного устройства повисло молчание. Я просто видела, как у бедняги робота плавятся платы: монитор показывал, что я сижу в кресле, а я сообщала, что нахожусь в ванной комнате. Надо было сформулировать так, чтобы робот понял – я к поломке никоим образом не причастна.
