Как дела у коровы? Я ответил, что корова – украденное имущество, поэтому полицейские стерегут ее по очереди, пока я «мою» ложку в супе Соллонтхан за железной решеткой.

«Ковбой, подожди немного, и я тебя спасу!»

«Совсем нет аппетита. Купи мне гамбургер. Как ни крути, похоже, мне придется провести здесь всю ночь».

Меня остановили на дороге, по которой мы с Питером и Мэри давно путешествуем. А Мэри, подавив горе от потери Питера, теперь следует за мной. Почему из всех возможных маршрутов я выбрал именно этот и взял с собой корову? Я мог бы запросто проигнорировать совет аукциониста в кепке. Тем более что рынков коров, где можно продать скотину, очень много. Я глядел на почти остывший суп, в котором потихоньку начинал густеть коровий жир, и думал. Очень редко, но бывает в жизни так, что копившиеся по капле знаки судьбы вдруг прорывают дамбу, затопляя все вокруг. Говорят, что хорошего приходится долго ждать, а беда всегда приходит не одна. На самом деле, это лишь слова. В жизни все иначе. Жизнь большинства людей протекает неторопливо и довольно скучно; если что-то и происходит, то происходит очень медленно. Слава богу, что вообще происходят. Если покупаешь лотерейный билет, то в лучшем случае выиграешь несколько вон. Это и есть правило нашего мира, разве нет? У нас остаются силы на то, чтобы подправить наши мечты или придумать новые. Глядя на загустевший суп, я кивал самому себе. Кивал потому, что решил, что у меня нет никаких причин сидеть в камере. А еще потому, что пришел к выводу: это по чьей-то неведомой воле Мэри спустя долгое время вдруг последовала за мной, и наши с ней пути пересекутся вновь. Ведь я отправился в путь только для того, чтобы попутешествовать до начала посевного периода и продать корову. Вот и все. А значит то, как все закрутилось, не может быть простым совпадением.

– Ты чего вдруг звонишь?

– Ты прекрасно знаешь, почему.

– Да, догадываюсь.

– Мы с коровой сейчас в полицейском участке.

– Да что ты говоришь!

– Если ты ничего не сделаешь, то, скорее всего, этот посевной год я проведу за решеткой. Я порасспрашивал одного из полицейских. Он сказал, что меня освободят не раньше, чем поспеет урожай.

– Ничего себе. Ну, я же говорил, чтобы ты вернул корову. Надо было послушать отца.

– Да, ты прав. Ничего не поделаешь. Раз пропускаю работу, значит, сидеть мне на казенных харчах. Тяжко тебе придется одному в поле. Найми кого-нибудь для тяжелых работ.

– М-м-м…

– Если мама рядом, дай ей трубку.

– Эй! Тебя к телефону! Говорю, тебя зовут!

Целью первого разговора с отцом, как и любых переговоров, было изучение противника. Однако после него я испытывал разочарование. А еще – чувство стыда за то, что загнал отца в угол. Очень хотелось перезвонить и забрать свои слова назад, но я сдержался. Надо сохранять хладнокровие. Для этого я принялся есть уже совсем остывший суп и, чтобы хоть как-то заглушить противный привкус жира, запихнул в рот весь острый салат из редьки. Мне в любом случае еще придется пообщаться с отцом, пока все не закончится. На самом деле, мы с ним идем к одной и той же цели. Отличаются только пути ее достижения. Конечно, я понимаю, что нужно признавать и уважать путь соперника, однако принять этот факт очень сложно. Когда отец, надев на корову ярмо, решал бороздить поле по горизонтали, а я настаивал на том, чтобы делать борозду по вертикали, корова не принимала ничью сторону и спокойно справляла себе нужду, ожидая, пока все закончится. Конечно, этот спор было бы легко решить, если корова, которая работает больше всех, высказала бы свое мнение, но она всегда сохраняла нейтралитет. В итоге спор заканчивался следующим образом: родители делали борозду горизонтально, а я уходил на другое поле и работал там. Пока мы с отцом со злости пили сочжу и поглаживали животы, потому что от сочжу болел желудок, урожай рос и созревал, а коровы давали потомство и набирали вес. Удивительно. Еще забавно, что каждый раз, когда наступало время обеда, мы с отцом как ни в чем не бывало садились за стол и в один голос жаловались маме на скудные закуски. Правда, наши претензии быстро прекращались, стоило маме нанести ответный удар…

– С коровой все хорошо?

– Да.

– А ты нормально питаешься?

– Да.

– В дороге всегда нелегко. А у тебя еще и корова в придачу. Почему ты до сих пор ее не продал?

– Вот найду подходящего покупателя, тогда и продам.

– Сегодня уже поздно, поэтому завтра я пойду в полицейский участок и заберу заявление. А ты сразу же возвращайся домой. Зачем так корову мучаешь?

– Вообще-то человек тоже мучается.

– Ну что, мы договорились?

– Минутку… Отец, откажись от коровы.

Отец положил трубку первым. Я никак не мог понять отца и его одержимость этой коровой. Я всегда очень старался его понять, однако в какой-то момент переставал. Каждый раз, когда доходило до этого, мне становилось ясно, что мы с отцом говорим совершенно о разных коровах. Но корова-то была одна! Отец относился к корове с неизменной любовью, а я никак не понимал, зачем нам содержать эту огромную бесполезную тушу, и потому всегда жаловался. Возможно, корове наши споры казались глупостью.

Я окунул палец в недоеденный суп, нарисовал на деревянном полу схему наших отношений и уставился на нее так, словно собирался глядеть, пока она не высохнет. Схема изображала то, как наши с отцом отношения связаны с коровой. Ее можно было бы назвать простой и понятной «картой боевых действий», иллюстрирующей идущую издревле войну человечества за подчинение других себе.

отец – корова – я

Однако чем дольше я смотрел на схему, тем запутаннее она становилась. Выглядит так, словно мы с отцом держимся за поводья и пытаемся перетянуть корову на свою сторону. Раньше отец был сильнее, поэтому я шел ему навстречу, однако со временем ситуация полностью изменилась, – то есть, схема также отражает хладнокровно диктуемую временем ограниченность человека. А еще показывает историю падения коров в этом быстро меняющемся мире. Мы с отцом тянем поводья каждый в свою сторону не для того, чтобы получить побольше мяса или чтобы получить корову в свою собственность и продать. Это не то гордое животное, что незаменимо в полях, а стоящее на обочине дороги существо, пугающееся каждый раз, когда рядом проносятся машины. Через некоторое время я видел в схеме только свое лицо, погруженное в бредовые мысли, которое растекалось, как вода после дождя. Пришлось крепко зажмуриться.

– Пол?

Когда спустя долгое время я открыл глаза, то увидел корову… нет, отца… нет, Мэри. Да, это была Мэри. Пришла навестить меня в камере. Меня накрыло стыдом, ведь и во сне, и наяву я отказался идти вместе с ней и в итоге очутился за решеткой. Мэри протянула мне черный целлофановый пакет. Внутри лежали гамбургер и какая-то бутылка.

– Ты здесь один, и кажется, будто ты медитируешь.

Я огляделся по сторонам и впервые осознал, что кроме меня в этой просторной камере и правда никого нет. Мне казалось, что я чужеземец, который пришел и нарушил покой этого пустого пространства.

– А где корова?

Мэри внимательно осмотрелась, словно ожидая найти здесь корову. Представив, как меня запирают в камере вместе с коровой, я наконец-то смог улыбнуться. А потом представил, как корова ест здесь корм и солому, запивая водой, которую ей принес полицейский. А еще – какает, писает и мычит.

– За ней ухаживают полицейские.

– Когда тебя освободят?

– Не знаю. Наверное, завтра к обеду.

– У меня такое ощущение, что это не отец тебя сюда засадил, а сама корова. Ты так не думаешь?

– Да, мне тоже кажется.

Мне снова вспомнилась схема на полу, которая уже успела высохнуть. Об этом я даже не подумал. Теперь мне и правда казалось, что мы с отцом угодили в хитрую ловушку, приготовленную для нас коровой. С другой стороны, зачем ей это? Ума не приложу, к чему стремится эта огромная коварная корова. Чего она добьется, рассорив меня с отцом? Если ничего, то, быть может, она играет с нами со скуки? Захотелось выбежать из камеры, схватить корову за холку и вытрясти из нее ответ, но, к сожалению, я не мог этого сделать. Да и Мэри о таком не попросишь – закончит свидание и уйдет. Мне стало одиноко, и я грустно осмотрел камеру. Думаю, отцу тоже одиноко, и потому, окинув взглядом коровник, в котором царит мрак, он каждый раз снова прикладывается к бутылке. Я надеялся найти в принесенном Мэри пакете сочжу, но не нашел, поэтому вместо водки пил какой-то напиток и старательно жевал гамбургер. Вдруг мне подумалось: а что, если корове известно содержание моих снов? Под ребрами больно кольнуло.