Рассуждая так, генерал не заметил, как приблизился к своему кабинету. Слегка откашлявшись, он одернул полы военного мундира, открыл дверь и вошел. Все, кого он хотел видеть, уже собрались.

Сестры Берта и Эльмина сидели за большим круглым столом и о чем-то тихо переговаривались. Их шепот то и дело прерывался приглушенными восклицаниями, чаще слетавшими с губ Берты, которая тут же прикрывала рот ладонью, косясь в сторону Анабелль. По лицам девушек было видно, что этот разговор очень занимал их, но содержание его они хотели бы скрыть от чужих ушей.

Тетя Дозея и Анабелль удобно расположились в огромных креслах у камина. Анабелль, как всегда, держала в руках раскрытую книгу, тетя Дозея, утомленная повседневными хлопотами, дремала, время от времени открывая глаза и слегка встряхивая головой, чтобы не заснуть. При появлении генерала все поднялись с мест, приветствуя его, но, судя по лицам, лишь одна Анабелль искренне была рада его видеть. Берта и Эльмина смотрели весьма равнодушно. Им хотелось побыстрее закончить еще не начавшийся разговор, чтобы возобновить свой, но приходилось набраться терпения. В присутствии дяди сестры вели себя сдержанней, чем с матерью, ведь о крутом нраве Джеймса было известно всему Сангору.

Тетя Дозея также была больше удивлена, чем обрадована. Отношения с братом давались ей нелегко из-за его упрямого характера и былых обид, но она умела быть благодарной ему за то, что жила в его доме и распоряжалась его состоянием. Вчерашний разговор с братом и просьба Джеймса – никому не покидать резиденцию до его прихода – насторожили тетушку. Что такое он хотел им сообщить? Этот вопрос тут же слетел с её губ, как только Джеймс ответил им на приветствие. Генерал пристально посмотрел на сестру, но не проронил ни слова. Ему хотелось, чтобы присутствующие смогли почувствовать, насколько важным был для них предстоящий разговор. Наконец, когда пауза затянулась, Джеймс, не без гордости, сообщил:

– Да, мой визит к вам не случаен… Завтра вечером в резиденцию прибудут члены военного Совета Его Светлости. Я пригласил их к нам на ужин, – он бросил взгляд на сестру. – Мне бы хотелось, чтобы и вы присутствовали среди гостей. Конечно, это моя просьба.

Он обвел всех глазами, ожидая ответа, но увидел оживление и согласие лишь на лицах девушек.

Его сестра демонстративно отвернулась к окну, весьма недовольная услышанным.

– Не волнуйся, папочка, мы сделаем все, как ты просишь, – произнесла Анабелль, тут же удостоившись строгого взгляда Дозеи.

– Сперва я должна выбрать наряд и прическу, – капризно дернула плечом Эльмина, стоявшая спиной к матери и потому не замечавшая ее недовольства. Однообразная и размеренная жизнь в резиденции уже давно наскучила девушке, и потому она была весьма рада предстоящему вечеру.

– А у меня даже нет подходящего платья, – сокрушенно вздохнула Берта.

– Гости будут завтра. Вы успеете подготовиться, – заверил их генерал. – Займитесь этим прямо сейчас. Можете идти.

Затем он повернулся к Дозее, вид которой не предвещал ничего хорошего:

– Я знал, что тебе это не понравится, но это мое решение.

– Разумеется, – отрезала тетушка. – Поговорим об этом наедине.

Она проводила девушек до дверей, попросив Берту и Эльмину подождать ее в гостиной, еще немного постояла, прислушиваясь, когда стихнут их шаги, и, закрыв дверь, повернулась к брату. Он стоял возле каминной полки, вертя в руках маленькую статуэтку. Было видно – он делал это машинально, думая о чем-то своем. Дозея подошла к нему и, взяв статуэтку, резким движением, поставила ее обратно на камин. Глухой стук в полной тишине кабинета заставил генерала вздрогнуть и очнуться от своих мыслей.

Брат и сестра внимательно посмотрели друг на друга.

– Джеймс, я не ослышалась? Ты действительно пригласил к нам завтра военный Совет?

– Да, это так.

– Как ты мог принять такое решение, даже не посоветовавшись со мной?! – голос тетушки зазвенел от возмущения. – Да, я знаю, это твой дом и ты имеешь право делать здесь все, что посчитаешь нужным, но неужели мои чувства для тебя ничего не значат?! Неужели ты не понимаешь, что, приглашая к нам членов Совета, ты оскорбляешь мою память о Лартоне!

– Я думал, ты давно уже смирилась с его смертью, – генерал взглянул на сестру и быстро отвел глаза.

– Смириться – не значит забыть!

– Я не могу отменить визит. Он очень важен для меня, – генерал нервно зашагал по кабинету для того, чтобы унять начинавшее охватывать его раздражение. – К тому же ты, как всегда, преувеличиваешь.

– Я преувеличиваю?! – голос женщины набирал высоту. Боль, которая уже много лет жила в ее сердце, снова вырвалась наружу. – Или ты забыл, кто отправил моего мужа на Ториос?! Не будь вашего приказа, все могло сложиться по-другому! Это вы толкнули Лартона на самоубийство! Вы не оставили ему выбора! Мой муж был порядочным человеком, поэтому не мог поступить иначе!

– Не мог поступить иначе?! Да он должен был это сделать! – почти вскричал генерал, резко остановившись. – Он присягал Владыке и предал его! Он совершил глупость и поплатился за нее. Он сам выбрал себе смерть!

– Спасти брата – не глупость! – возмутилась Дозея, чувствуя в руках все нарастающую нервную дрожь.

– Ты, наверно, забыла, кто его брат? – ехидно спросил генерал. – Враг Аррума, один из Посвященных! Ему было приказано уничтожить его, а не предупредить! – внезапно генерал замолчал. Его глаза налились злостью, он поджал губы и ледяным голосом произнес:

– Я сожалею только об одном, что он лишил себя жизни сам, а не погиб от рук Владыки. Тогда, по крайне мере, никто не смог бы назвать его трусом. А так… Твой Лартон достоин лишь презрения.

Ошеломленная таким жестоким признанием, Дозея замотала головой и в ужасе закрыла лицо руками.

– Нет, нет, ты не смеешь так говорить… И это после всего… Как ты можешь?!

Наступило тягостное молчание. Это была их первая ссора за прошедшие пятнадцать лет с момента гибели капитана Лартона – мужа тетушки. В тот день, получив это горестное известие, Дозея едва не покончила с собой на глазах у Джеймса, ворвавшись в его дом и обвинив в случившемся его и военный Совет. Выхватив у сестры файтер, взбешенный Джеймс больно хлестнул её по щеке, приводя в чувство, и, если бы не испуганный крик Анабелль, ставшей невольной свидетельницей этой сцены, возможно, сам привел бы в исполнение то, на что готова была решиться Дозея.

Ссору с трудом удалось погасить, но после этого генерал и тетушка надолго прекратили общение, увидевшись лишь раз на похоронах Леоне. Через несколько дней после смерти жены Джеймс первым пошел на примирение. Дому нужна была хозяйка, и справиться с этой ролью, лучше тетушки, никто бы не смог. Переступив через свою гордыню, Джеймс униженно просил сестру переехать жить в его резиденцию. Тетушка не думала о втором браке, Джеймс – тоже, а вдвоем вести хозяйство, растить и воспитывать детей было все-таки легче.

Приняв уход Леоне как возмездие брату за гибель мужа, Дозея, с большой неохотой, но все же согласилась на предложение Джеймса. К её радости, он, и так не часто бывавший в своем доме, вскоре совсем отказался от визитов, ссылаясь на большую занятость по службе. Его долгое отсутствие позволило тетушке немного успокоиться и вновь обрести душевный покой, однако о прощении не могло быть и речи. Неприязнь к брату была сильнее родственных чувств, но когда её племянница заболела и оставалась лишь слабая надежда на ее спасение, Дозея все же связалась с Джеймсом, чтобы сообщить ему о состоянии Анабелль. Генерал незамедлительно прибыл в резиденцию. У кровати больной дочери он едва мог что-либо вымолвить, потрясенный новой бедой. Не зная, чем помочь ему, Дозея с тяжелым сердцем подошла к брату и молча обняла его…

Но даже спустя годы после их примирения они так и не перестали испытывать отчужденность и холодность друг к другу, за какими бы словами любезности не пытались этого скрыть.

Предстоящий визит военного Совета заставил их вновь обратиться к прошлому, разворошив старые обиды.