Ленок дает последние наставления Тимофею, Бекетов кошмарит оленинского управляющего. Вчера за ужином, посовещавшись, мы решили, что менять его сейчас нет никакого смысла. Пусть с ним уже следующий хозяин имения разбирается.

— Ну, что мои красавицы — заглядываю я в карету — готовы к путешествию в новую жизнь?

Дочки радостно кивают. Длительная поездка в карете — для них настоящее приключение. Они толком в этом мире еще ничего и не видели: сначала выздоравливали, потом Лена увезла их в Вологду, где им тоже пришлось сидеть в номере на постоялом дворе. Так что сейчас они все в предвкушении перемен.

Наконец, наша процессия состоящая из двух дорожных карет и отряда охраны, трогается в путь. Я провожаю глазами особняк и усадьбу, где волею двух древних богинь очутились в этом мире мои близкие. Ну… спасибо, что не в крестьянской избе. А то долго искал бы я девчонок по всей матушке — России.

…В дороге мы с женой зря времени не теряем — пока рядом нет чужих ушей, проводим для дочерей ликбез, рассказывая им о реалиях этого времени. По крайней мере то, что успели узнать сами. Раз за разом предостерегаем их от излишней болтливости и призываем следить за своими словами. Пока Нюся уже не взмолилась

— Ну, мам, пап! Мы же с Викой не бестолковки из ясельной группы!

— Вот, пожалуйста… — вздыхая, разводит руками Лена — три часа объяснений, и что в итоге? «Ясельная группа». Аня, ты сама сейчас поняла, что сказала?

Младшенькая виновато склоняет голову, признавая вину.

В окошко кареты стучит Александр Иванович, сегодня он решил часть пути проехать верхом, и я с белой завистью наблюдаю за тем, как непринужденно этот пожилой мужчина держится в седле.

— Молодежь, вас не укачало еще? Скоро будет неплохой лужок у речки — отличное место для привала.

Дочки оживляются — пикника на природе у них в этом мире тоже еще не было. Очень надеюсь, что они будут помнить об осторожности и наших с женой наставлениях. Но всего, конечно, не предусмотришь.

— … Ой, какой самоварчик! — восхищается Нюся, разглядывая содержимое дорожного погребца Бекетовых — А у нас на даче тоже был набор для пикника в плетеном сундучке, но конечно, не такой красивый, как у вас. Там даже фужеры были не стеклянные, а пласт…

— Аня… — предостерегающе произнесла Лена, и младшенькая осекается на полуслове.

Старшая закатывает глаза на это и тяжело вздыхает. Вика-то со своей рассудительностью и спокойным характером вполне тянет на местные четырнадцать лет, а с Нюсей что прикажете делать?

— Тетушка, а не хотите в карете с девочками и Миленой до следующего привала поехать? — переключаю я внимание Марии Ивановны — Все веселее, чем с Рамой, который ни слова по-русски не понимает.

— Рама — мальчик хороший, только очень стеснительный! — машет рукой Бекетова — Но я бы и впрямь не отказалась пересесть в карету к девочкам, а то разговаривать разучусь, пока мы до дома доберемся.

— Будет прекрасно, если вы нам заранее про Кострому что-нибудь расскажете — поддерживает меня Лена. Кстати, она единственная из нас, кто в Костроме был, поскольку в студенческие годы подрабатывала переводчиком, сопровождая иностранные группы по Золотому кольцу.

— А вы у нас ни разу не были⁈ Какая жалость. Кострома удивительный город!

Все, дальше можно не беспокоиться. Тетушка села на своего любимого конька, и теперь не уймется, пока не расскажет домашним о своем любимом городе все, что посчитает нужным. И это хорошо — у жены память на имена и фамилии гораздо лучше моей.

Пока женщины накрывают на стол, пойду-ка проведаю Раму, а то не разговаривал с ним со вчерашнего дня…

…Путешествовать в компании жены и дочек было намного веселее, чем с Марией Ивановной — она дама хоть и приятная во всех отношениях, но человек пожилой и другой эпохи. Ее обстоятельные, неспешные рассказы быстро потеряли для меня новизну и наводили скуку. Впрочем, у них было одно неоспоримое преимущество — они прекрасно вгоняли в сон. Я даже сам порой не замечал, как начинал клевать носом под размеренное покачивание кареты и тетушкины рассуждения о преимуществах жизни в провинции.

Вот то ли дело мои девчонки — с ними точно не соскучишься! Сначала играли в города и испорченный телефон, когда надоело, расчертили листы в клетку и принялись резаться в морской бой. А уж когда смущенная Нюся достала из шляпной коробки старую колоду карт, тайком прихваченную из Оленино…

— Аня… — укоризненно покачала головой жена — какая же ты сорока!

— Ну, мам… — заканючила в ответ младшенькая — смотри, какие они необычные!

Карты действительно оказались совершенно не похожими на те, к которым мы привыкли. Картон у них был плотным, но не вощеным, отчего карты должно быть быстро приходили в негодность. А фигуры королей, дам и валетов на них, мало того, что были изображены в полный рост, так внизу еще и подписаны на французском.

— Ой, смотрите! Король червей — это же Карл Великий, король бубен — Юлий Цезарь, а пиковая дама — Афина Палада!

— Прикольно… а крестовый король здесь вообще Александр Македонский.

— Не крестовый, а трефовый. Они тут все так говорят, привыкай, Нюсь.

Мы по кругу передавали друг другу карты, удивляясь фантазии неизвестного художника, смешавшего в кучу персонажей из разных исторических эпох.

— Это видимо старинная французская колода — заметила Вика — У Ольги Мироновны я видела совсем другие карты, когда она пасьянс раскладывала, и они гораздо больше похожи на наши привычные. Правда, на оборотной стороне у них зачем-то пеликан был нарисован.

— А знаете почему пеликан? — спрашивает Лена — Я где-то читала, что Александр I ввел государственную монополию на изготовление игральных карт и драконовские таможенные пошлины на их ввоз из-за границы. И теперь часть огромных доходов от продажи всех игральных карт в империи идет на содержание сирот и беспризорников. Пеликан — это символ Воспитательного дома. Правда, Николай I эти дома скоро прикроет, поскольку там вскроется и коррупция в Опекунском совете, и много разных других нарушений.

Ну, да… легче же прикрыть лавочку, чем навести в ней порядок. И если я правильно помню, то бардак там начался с тех пор, как отвечать за благотворительность стала вдовствующая императрица Мария Федоровна — супруга Павла I и мать Александра I.

— В подкидного или в переводного? — предлагаю я девчонкам.

— Давайте, для начала в подкидного — решают они…

…Вот так мы и ехали, коротая время в разговорах и разных веселых играх, которые нам удалось вспомнить. Даже не заметили, как пересекли границу Вологодской и Ярославской губерний. Первый раз ночевали на постоялом дворе в уездном городе Данилов, что стоит на большом тракте, ведущем из Москвы в Архангельск. Утром даже задержались немного, поскольку в этот день в Данилове был торг, и моим женщинам очень хотелось посмотреть, что там продают. Посмотрели. Даже купили какие-то дамские мелочи — но подозреваю лишь затем, чтобы не уходить с базара с пустыми руками. А главное — Лена с тетушкой запаслись едой в дорогу, чтобы потом не останавливаться в деревнях.

Мы же с Бекетовым сразу направились в ряды, где торговали оружейники и кузнецы. Их в этом городе много — по словам графа, в Данилово аж восемь кузниц и даже самоварный завод есть. Но ничего ценного, я там не обнаружил — в основном вся кустарная продукция рассчитана только на местных крестьян, да небогатых горожан. А что-то более приличное и дорогое все везут в Ярославль, где и покупатели побогаче, и приезжих купцов много. Но для общего развития посмотреть Даниловский торг было интересно. Нужно же понимать, чем простой народ в глубинке живет. На дворянство-то я еще успею насмотреться.

Следующая наша остановка была уже в Ярославле, и там мы заселились в гостиницу в центре города. С удобствами, конечно, и здесь беда полная, но уровнем это губернское заведение гораздо приличнее уездного — просто пять звезд по здешним меркам! И мебель в номерах посолиднее, и скатерти в ресторации свежее. Еда такая же вкусная, но посуда уже фарфоровая и из тонкого стекла — сразу видно, что это заведение для богатых путешественников.