— Господи… бедные мои родители! — по ее щекам потекли слезы, и она уткнулась в мое плечо, еле сдерживая рыдания.

Я молчал, давая жене выплакаться, а когда она немного успокоилась, продолжил рассказ о своей казни и последовавших за ней событиях. Ленка слушала меня, открыв рот, даже про слезы забыла.

— Так этот Стоцкий был настоящим декабристом⁈

— Ну, да. Со всеми вытекающими последствиями, в виде Петропавловской крепости и Шлиссельбургской. Правда, здесь они называются чуть иначе — Петропольской и Шлисской. Ты слушай дальше…

Я уже дошел в своем рассказе до мужского монастыря и знакомства с покойным Володаром, когда Лена настороженно приподняла голову с моего плеча и закрыла мне рот ладонью.

— Слышишь…? Кто-то пытается открыть засов!

Теперь и я услышал еле различимый скрежет, идущий от двери. Кто-то пытался проникнуть в номер

— Сделай вид, что спишь…! — прошептал я на ухо жене и бесшумно встал, чтобы по-быстрому натянуть штаны.

Нож с собой я естественно не брал — ведь глупо ходить на свидание к любимой жене с оружием. Поэтому просто схватил со стола массивный подсвечник и отступил к двери. На мое счастье та открывалась вовнутрь номера, и у меня будет в запасе несколько секунд, пока незваный гость начнет ее за собой закрывать.

Наконец, засов звякнул, и дверь начала тихо открываться. За окном уже светало, но в номере было по-прежнему сумеречно, поскольку свечи давно догорели, а ставни были прикрыты. Глаза, привыкшие к темноте, без труда рассмотрели невысокую кряжистую мужскую фигуру, перешагнувшую порог.

Незнакомец еще только начал поворачиваться, чтобы осторожно закрыть за собой дверь, а я уже ударил его по башке подсвечником. И видимо, хорошо приложил, потому что мужик осел на пол практически беззвучно. Еле успел его подхватить, чтобы падающее тело не наделало шума. Включать дар нужды не было — я боялся, что просто убью мерзавца, применив его, а нам еще предстояло узнать, зачем он пожаловал и кто его сюда направил. Приложил пальцы к шее — пульс хорошо прощупывался, значит жив гаденыш. Подтащил мужика поближе к кровати, создавая видимость, что он стоял здесь.

— Костик, ты его не убил? — встревожилась жена.

— Нет — я наклонился к ней и зашептал — Ленок, слушай меня внимательно. Я сейчас уйду, а ты накинь сорочку и через несколько минут поднимай шум с криками: «Убивают!». Когда народ примчится, ты должна выглядеть перепуганной и сжимать в руке подсвечник. Скажешь, что проснулась, услышав, как открывается дверь, со страха схватила канделябр с прикроватного столика и ударила убийцу по голове. А когда спросят, почему ты решила, что тебя хотят убить, расскажешь им про Виктора и его угрозы, поняла?

— Думаешь, это он нанял?

— А у тебя в Вологде еще есть враги?

— Ты прав… Ладно, беги. Сделаю все, как ты сказал.

Поцеловав на прощанье жену, я покидаю ее номер, прихватив свою рубашку и башмаки. А добравшись к себе, разворошил постель и взъерошил волосы и придал себе заспанный вид.

Когда в коридоре раздались Ленкины крики, зовущие на помощь, я не спешил, давая другим постояльцам опередить меня. И выглянул из номера, только когда начали открываться соседние двери. Почти одновременно со мной из своих номеров показались Бекетовы.

— Что там случилось, Костик? — встревожилась тетушка

— Не знаю. Сейчас пойду посмотрю.

— Рубашку надень — проворчал Бекетов, кивнув на мой обнаженный торс — и приведи себя в приличный вид.

Ну, да… иначе местные дамы моментально попадают в обморок от вида голой мужской груди. Или же закапают ее слюнями. Накинув рубашку, я поспешил в Ленкин номер, а то народа там собралось уже предостаточно. По дороге натыкаюсь на румяную девку в простом сарафане, выбегающую из номера наших девочек.

— А, ну стоять! — ловлю я ее за рукав — Ты куда это собралась?

— Так там барыня моя! Вдруг чего случилось? — а у самой глаза аж горят от любопытства.

— Нечего тебе там делать! Иди, детей лучше стереги. А то пока будешь рот открывать, Оленин девочек украдет.

— Ой, да что вы такое говорите-то, барин⁈ — вытаращила девка глаза — Неужто этот ирод нашел нас?

— Нашел. Он вечером в ресторации Милене Силантьевне при всех угрожал.

Затолкав перепуганную девку назад в номер, я лишь успеваю рассмотреть на большой кровати две детские фигурки, укрытые общим одеялом. Дочки спят, поэтому их лиц в сумерках не разглядеть. Но при виде темных косичек, разметавшихся по подушке, сердце мое зашлось от нежности. Приходится уйти, чтобы не вызвать у служанки подозрений.

В номере жены вижу картину маслом: Ленок красиво рыдает, прижимая одной рукой к себе одеяло, а в другой сжимая подсвечник. Рядом хлопочет кто-то из постояльцев, тщетно пытаясь забрать «орудие возмездия» из женских рук. Ну, ну…

— Господа, разрешите пройти! — расталкиваю я толпящихся постояльцев. Многие пришли со своими подсвечниками, и за то им огромное спасибо — в номере хотя бы светло.

— Милена Силантьевна, что здесь случилось? — обращаюсь я к жене.

Ленок не переставая картинно рыдать, внятно выдает заготовленную версию. Склоняюсь над мужиком, снова проверяя у него пульс, замечаю, что на лбу у него наливается огромный шишак. Хорошо я его приложил!

— Успокойтесь, сударыня! Негодяй жив, только без сознания. Видимо вы сильно ударили его с перепуга. Давайте сюда свой подсвечник.

— Отправьте кого-нибудь за полицией! — слышу я за спиной командный голос Бекетова. А вслед за ним в номере появляется тетушка в смешном чепчике с кучей оборок.

Втроем мы быстро наводим порядок, выставив всех лишних зевак за дверь. Остался только пожилой мужчина, который, услышав женский крик, пришел сюда первым.Тетушка берется успокоить Ленку, подсовывая ей под нос пузырек с нюхательной солью, а мы с Александром Ивановичем переворачиваем мужика, чтобы обыскать его. В правом кармане его куртки находим нож. Страшно даже представить, если бы меня в тот момент здесь не было.

— Ну, и подлец же этот Оленин! — вскипаю я.

— Да, уж… этот дурак приговор себе подписал. За такое только каторга. Но сначала нужно допросить мерзавца, вдруг это просто совпадение? — сомневается граф.

— Сами-то верите в такую случайность⁈ Только как бы он не откупился.

— А вот за это не переживай, Костя. Мы сегодня к губернатору на обед приглашены, я попрошу его взять это дело под свой личный контроль. Не каждый день в Вологде такое происходит. Но кто-то ведь еще и подсказал негодяю, в каком номере Милена живет. А если бы он к ее детям в номер забрался⁈

От этих слов Бекетова у меня на голове волосы зашевелились. Ну, все, сука…! Оленин точно не жилец. Убью гаденыша собственными руками, без суда и следствия. Видимо в этот момент у меня все на лице было написано, потому что дядюшка удивленно поднял бровь

— Успокойся, племянник. Сейчас придет полиция и во всем разберется…

— Ваше Благородие, просыпайтесь!

Пристав Шкурин с трудом разлепил покрасневшие глаза и хмуро уставился на взволнованного подчиненного

— Охапкин, ты часом не охренел⁈ Я ж только прилег!

— А я что? — развел руками Ефим — Это посыльный с постоялого двора Ведерникова как угорелый примчался. Говорит, вас срочно требуют, там у них вроде как убивца поймали-с.

— Какого еще убивца? — Василий Семенович сел, опустив босые ноги с кушетки на пол, и потер руками лицо, пытаясь прийти в себя спросонья.

Судя по тому, что солнце за окном еще не встало, прошло всего часа три, как отряд солдат во главе с самим полицмейстером отправился арестовывать сообщников бандитов. Пристав, оставленный в управе за старшего, только было прикорнул, проводив всех, и тут новая напасть. Голова еще соображала плохо, и Шкурин раздраженно прикрикнул на помощника

— Ты хоть толком объясни, что там случилось-то?

Из-за плеча Охапкина показалось веснушчатое лицо Сеньки, который служил на посылках у Ведерниковых.

— Ваше благородие, вы уж не гневайтесь, но без вас никак-с! — зачастил тот — Я сначала было к квартальному надзирателю побег, но тот сразу велел к вам управу идти. У нас ночью чуть барыню одну не убили. А до утра ждать было никак не можно, у убивца же башка пробита — не дай бог, еще представится!