Появившейся передышкой стоило воспользоваться с толком. Как я понял, минимум неделя до встречи с Бекетовым у меня точно есть. А может, и все две — время здесь течет неспешно, никто никуда особо не торопится. И поэтому я всерьез взялся за укрепление здоровья, введя для себя строгий распорядок дня и неуклонно следуя ему. Из своего прошлого опыта знал, что одного бега и утренней зарядки будет явно недостаточно. Тренировки стоило максимально разнообразить, давая мощную нагрузку на все группы мышц.

Для начала, я попросил Истислава вырезать для меня из дерева ручки для самой обычной скакалки. Дело несложное, и кусок подходящей веревки у Василисы нашелся. На следующее утро вся наша компания с интересом наблюдала, как я регулирую длину веревки под свой рост и выбираю во дворе ровную площадку для упражнений. А затем, приноровившись к веревочной скакалке, с упоением довожу себя до взмыленного состояния и гудящих ног.

Потом я продемонстрировал друзьям планку — один из самых эффективных и простых способов укрепить мышцы рук, спины и пресса. Петя самонадеянно решил повторить за мной упражнение, но не продержался и минуты. Чему сам сильно удивился — ведь внешне все это выглядело довольно легко.

— Паш, где ты такому научился⁈

— Да, бог его знает — пожал я плечами — не помню. Вероятно в армии когда-то увидел, или вообще у прусаков подсмотрел, они большие мастера по части гимнастики. Ты знаешь, что… «резваки» у них укрепляют мышцы, чтобы получить дополнительную награду? — вспомнил я правильное название своего родара.

Южинский ничего этого не знал. И не мог знать — ведь я придумал это только сейчас!

На берегу озера нашел подходящие продолговатые камни, приспособив их в качестве гантелей. А попросив у Василисы старый бурдюк, лежавший в кладовке без дела, набил его сухим песком и подвесил на крюк за баней. Там же и кожаные ремни нашел, чтобы обмотать кулаки для защиты и не сбить на них костяшки. Южинский снова вытаращил глаза, наблюдая за моими прыжками и ударами по «груше». Заметив это, я сам предупредил его расспросы

— Петь, только не говори, что ты не знаешь про такую разновидность кулачных боев! В Древней Греции этот вид спорта был олимпийским, его правила сам Геракл установил. А в Риме такими боями даже Нерон увлекался.

— Что-то такое я читал про Нерона у Светония… — задумчиво почесал затылок Петр — но не помню, чтобы древние еще и прыгали при этом.

Я ускорился, вошел в состояние скорости, нанес сразу серию быстрых ударов. И тут же вышел обратно, чтобы не растрачивать заряд звезды. У наблюдающего за моими движениями Южинского, вытянулось лицо.

— А это уже нынешний английский вариант, «бокс» называется — продолжил я впечатлять Петра — Потому что бои у них на огороженной квадратной площадке проходят.

— Поль, это же развлечение для черни! — наконец очнулся Южинский

— А мы с тобой кто? — усмехнулся я — Шпага нам теперь не положена. Как защищаться будешь, если на тебя вдруг разбойники нападут? Дрын из забора выдернешь? А если в лесу?

— Против разбойничьего кистеня и дубины кулаки не помогут.

Правильное замечание, кстати… Я уже голову сломал насчет подходящего оружия. Фехтовать я не умею — значит, шпага исключена, если даже у меня появятся документы, дающее право на ее ношение. А пистолеты здесь такие, что это одно название — пока его зарядишь, бандиты тебе уже сто раз голову проломят. Надежда только на мой дар «резвака» и прежнее умение обращаться с ножом. А его еще где-то купить надо.

Так что мысль про кистень, в принципе, довольно интересная, потому что, если я правильно помню, он сродни нунчакам, а уж с ними-то я когда-то тренировался, и навыки точно в голове остались. К тому же, за кистень жандармы сразу в кутузку загребут, а про нунчаки отбрехаться можно. Вряд ли кто-то здесь представление о них имеет. Скажу, что это цеп для обмолота зерна. Кажется, японцы-крестьяне такую легенду выкатывали самураям. И это работало.

Заметив, что я остановился и задумался, Петя подбрасывает мне еще одну ценную идею

— Лучше с Истиславом поговори. Пусть он тебе покажет, как ловко своим посохом умеет обороняться.

Бодзюцу?!!! Волхвы освоили искусство боя, сродни японскому⁈ С ума сойти…! Вот уж об этом я точно не думал, а как оказалось, зря.

Пришлось пригласить парня на спарринг. Истислав долго отнекивался, скромничал, что есть братья и посильнее его. Но результаты показал вполне приличные, заставив меня вспомнить еще одно из увлечений своей молодости. Я тогда из спортивного интереса стремился освоить все доступные на тот момент приемы самообороны — ходил и на джиу-джитсу, и на карате. А сколько лет отдал айкидо! И бодзюцу, конечно, тоже не обошел своим вниманием. Жена относилась к моим увлечениям с пониманием, а вот тесть иногда посмеивался по-доброму, говоря, что в сейфе у него лежит весомый аргумент против таких ниньзя, как я. На восемь патронов. Эх, знал бы я тогда — занимался с утроенной силой…

Тело одаренного оказалось на удивление отзывчивым к повышенным физическим нагрузкам, и восстанавливалось быстро. Мышцы к вечеру, конечно, ныли, но с утра я вставал и, как ни в чем не бывало, продолжал свои изматывающие тренировки, перемежая их с разными хозяйственными делами, типа колки дров. Погода стояла теплая, отапливать комнаты уже не требовалось, основной расход шел на печь и баню. Но здесь принято оставлять после себя достаточный запас дров для следующих постояльцев, так что топором я намахался от души, пока не заполнил дровницу под самую крышу.

С Алексеем мы каждый день вели обстоятельные беседы, пользуясь выпавшей передышкой. Романова интересовало все: как у нас устроено государственное управление, образование, промышленность, здравоохранение. Но я постоянно опускал его с небес на землю, объясняя, что в моей России и дороги совсем другие, и уровень связи иной. Не говоря уже о свободе перемещения граждан.

Вот с этого и нужно начинать — с нормальных дорог и личной свободы подданных. Иначе кто работать станет на новых фабриках и заводах? Вон, даже сибирские промышленники просят императора освободить государственных крестьян. Потому что понимают: крепостничество — это главный тормоз на пути любого прогресса. И главная мина под любым государственным устройством. Привет Емельяну Пугачеву. Которого, кстати, в этой реальности, почему-то не оказалось. Нет, самозванцы, конечно же, были. И даже один с родаром — похоже какой-то отщепенец из дворянской семьи. Но вот восстание под Оренбургом никто не поднимал.

Все переломы в истории вообще штука жестокая, но чем дольше откладываются реформы, чем больше копится проблем, тем сильнее в обществе социальное напряжение, социальная ненависть и социальный гнев. Не надо доводить до ситуации, когда революция станет единственным способом решения проблем.

Из долгих разговоров с Алексеем я понял одно. Главная ошибка нынешних Романовых — это приоритет династических интересов над государственными. Поэтому царское самодержавие при них обречено, оно неизбежно проиграет капитализму, поскольку исторически Россия плохо с ним стыкуется. Единственный способ продлить правление российской монархии хотя бы еще лет на двести — это сделать ее конституционной. Когда император, как в Англии, отдаст часть своих полномочий выборному парламенту и правительству, чтобы сохранить трон и оставшуюся власть.

Алексей Петрович вздыхал тяжело и соглашался. Но помочь ему я мало чем способен. Не историк я, увы, и не экономист. В общих чертах о реформах и промышленной революции девятнадцатого века знаю, но лишь в объеме школьного учебника и университетских лекций по экономике, которая была у нас далеко не профильным предметом. Ему бы с Ленкой моей пообщаться, вот у кого голова — Дом Советов. Я иногда просто поражался уровню и разнообразию ее знаний, когда они с тестем за рюмочкой чая затевали очередной диспут на мудреные экономические темы.

Но думаю, что беседы наши с Алексеем все-таки какую-то пользу принесли, поскольку от системных ошибок предостеречь я его мог. Положа руку на сердце, нынешний Николай I станет не худшим царем в российской истории, и много чего хорошего он все же для своей империи сделал. Но его одержимость тотальным контролем над своими подданными и уверенность в том, что он сам знает, как лучше, сыграли с ним дурную шутку. Жандарма Европы из него не получилось — в коленках слаб, а расхлебывать ошибки пришлось после Крымской войны уже его сыну и внуку.