Спешились, осмотрелись.
Иван достал из седельной сумы сломанный допотопный радиоприемник «Альпинист».
– Убери его на фиг! – запротестовал Егор.
Он отлично помнил подлую магию Перехлюзда. Злой колдун собрал из радио и досок страшное орудие – белиберданку. Ее залп принял на себя Емельянов-младший и чуть не сошел ума.
– Да ладно, братан, я аккуратно, – не без издевки успокоил Иван. – Ты пойми, если местное чучело придумало, как использовать «Альпиниста», то мы просто обязаны что-нибудь с ним замутить.
Старшой всю дорогу от Торчка-на-Дыму жалел о потере чудотворной газеты. Парень открыл особые свойства предметов из нашего мира. Здесь, в Эрэфии, газета сокрушала дубовые столешницы, значит, и приемник на что-нибудь да способен.
Раз уж выдался привал, надо покрутить-поэкспериментировать.
Оставив Егора и Неслуха, Иван нашел удобную кочку, сел и принялся за радио. Конечно, «Альпинист» был суперстарым. Россиянин прочитал: «Сделано в СССР, 1981 год», ниже присутствовал пятиугольничек Знака качества. Трещины на пожелтевшем от времени корпусе, грязные ручки, помутневшая шкала. Отсек для батарей пустовал, крышечка потерялась.
«Ну, и где взять батарейки?» – задумался Старшой.
Пощелкал пальцами по заржавленным контактам, извлекая жалобный звук «бздынь-дынь-дынь!».
Тут-то Ивана и дергануло током. Чуть-чуть. А радио разразилось треском.
Парень отдернул руку, треск пропал.
– Опаньки, – выдохнул дембель. – От меня, что ли, питается?.. Хм, не трясет, значит, разряд маленький…
Недолго поборовшись с трусостью, Старшой решился – приложил указательный и средний пальцы к клеммам. Слегка кольнуло, приемник затарахтел. Аккуратно повернув «Альпинист» к лесу задом, к себе передом, Иван принялся крутить колесико. Долгое время ничего не ловилось.
«Да и не должно, – ухмыльнулся парень. – Откуда тут станции?»
И ошибся! Приемник пискнул, крякнул, и сквозь шум проступил бодрый мотивчик.
Иван чуть не выронил радио из рук, пальцы слетели с клемм, звук пропал.
Осторожно восстановив контакт, Старшой вернул сигнал. На фоне музыки заговорил жизнерадостный голос:
– Для знатной кикиморы из Задольского лесхоза передаем песню группы «Хэнде хох».
И заиграло-запело что-то знакомое из школьного детства:
Ты назови его, как меня:
Автандил Евграфович Степной-Бирюлькин…
Несколько минут Иван пытался поймать еще какую-нибудь станцию, но не преуспел. Вернулся на ту, где шел концерт.
Как упоительны в Рассее вечера,
Дворцы, коттеджи и столетние каморки,
Балы, забавы да бандитские разборки…
Как упоили-то меня вчера!
Но верь, товарищ, что взойдет хотя б одна
Звезда пленительного длительного счастья,
И на обломках или просто на запястьях,
Быть может, выколют и наши имена.
– Хватит на первый раз, – удовлетворился дембель, выключил радио и побрел к попутчикам.
Пока Иван забавлялся с приемником, Емельянов-младший и Неслух-летописец разбили лагерь: запалили костер, поставили некое подобие палатки. Лошадей и ослика не расседлывали, просто сводили к ручью. Теперь животные, привязанные к ракитовым ветвям длинными поводьями, щипали траву.
После скромного ужина Егор отправился «проведать окрестности». Не поленился прогуляться подальше, к плотной стене кустарника, разделявшей лагерь и дорогу. Не спеша углубился в заросли и… замер, услышав голоса.
– Точно не опоздали? – сипло прозвучал тихий басок откуда-то слева и сверху.
– Точно, – ответил громкий шепот справа. – Сейчас покажутся.
Егор бесшумно присел, вглядываясь в кроны деревьев, окруженных кустами. Сквозь желтеющую листву просматривались две фигуры. Ясно, что мужчины. Одежда бедная, латаная, на ногах не то рваные сапожки, не то поршни – кожаная обувь, оборачиваемая вокруг ноги наподобие портянки. На головах прильнувших к стволам орешника мужиков виднелись то ли мешки, то ли кули. А может, колпаки. Лиц россиянин не увидел – только затылки.
«Странные какие-то, – подумал ефрейтор Емеля. – Разбойники, может?»
– Что я говорил? – снова зашептал правый. – Наш купчишка.
С дороги донесся целый букет звуков: глухой стук копыт, дребезжание тележных колес, мужские голоса и смех. Звуки приближались.
– Пора? – нетерпеливо прогундел обладатель баска и зашевелился.
– Куда, дура?! Готовься.
Оба натянули мешки на лица, прихватили шеи тесьмой, чтобы холщовые маски не падали.
«Сто пудов бандиты, – уверился Егор. – Ага, веревочку потуже затяните. Остановить, что ли? Хм, а вдруг их не двое?»
– Ну, пора же! – снова не выдержал сидящий слева, заерзал. – Я сейчас обмочусь…
– Сиди, чучело. Терпи. Ближе подпустим.
– Изверг.
Левый хмыкнул.
Меж тем звуки с дороги стали совсем громкими. Непоседливый совсем извелся, тихо заскулил. Второй, которого Емельянов-младший счел бывалым и спокойным, вдруг пронзительно свистнул и ужом соскользнул с дерева. Первый не замешкался, оказался на земле мгновением позже второго. Бросились на дорогу.
Кругом заорали, засвистели. Егор привстал, раздвинул кусты.
Караван был небольшой: две телеги, запряженные пегими волами, да пятеро всадников. Воинов всего трое. Восточные, вон и сабельки кривые повыхватывали. Сам купец, тучный и ярко разодетый, растерянно оглядывался. Со всех сторон к остановившемуся обозу неслись одинаковые разбойники. Бедные серые одежды, мешки на головах, в руках дубье или клинок. Всего человек десять.
В движениях этих людей было что-то знакомое. Егор припомнил странного попутчика Зарубу Лютозара, которого якобы прислал тянитолкаевский боялин Люлякин-Бабский. Заруба отлично проявил себя в сражении с воинством Злебога и был тяжко ранен. Когда братья Емельяновы покидали Торчок-на-Дыму, Лютозар лежал в коме. Карачун без особого энтузиазма сказал, что жить будет. Егору пришло на ум сходство загадочного бойца с ниндзя. Слегка порывшись в вещичках Зарубы, близнецы сделали вывод, что он и вправду местный аналог японского воина-шпиона.
Да, нападавшие двигались, как Лютозар! Шаги, положение рук… Только неизящно, топорно, будто пародировали его манеру. Емельянов-младший оценил разбойников с точки зрения борца и понял: ребята слабаки, просто берут числом и устрашающим видом.
– Сарынь на кичку!!![1] – вопили грабители, очевидно предлагая слугам отступиться от хозяина, но те, как и ефрейтор, не понимали требования.
Схлестнувшись с воинами купца, бандиты стали беспорядочно размахивать дубинами и пугать лошадей криком – авось сбросят всадников.
– Нет, ну и машут, – пробурчал Егор. – Так ведь и поранить кого-нибудь могут.
Он двинулся к месту схватки.
Толстый купец проявил неожиданную ловкость: лихо отбивался небольшой саблей от одиночки-бандита.
Тем временем какой-то проворный висельник заскочил на переднюю повозку и скинул возницу, схватился за кнут… Емельянов-младший подбежал, не дал угонщику сдвинуть волов, сдернул разбойника наземь, догнал кулаком по голове.
Сразу же поспешил на помощь конникам-воинам. Под одним из них споткнулась лошадь, он упал, и нападающие радостно взревели, принялись колотить его дубьем. Егор что есть силы толкнул ближнего лиходея, тот врезался в двух других, все повалились, попав под ноги ополоумевшей кобылки. Ефрейтор успел обменяться с поверженным охранником взглядами. Восточный сабельник был благодарен.
Подхватив уроненную разбойником дубину, Емельянов-младший сошелся с очередным «мешочником». Грамотно выбив из руки грабителя щербатенький меч, Егор ткнул соперника в солнечное сплетение и добавил плюху по уху.
Купец ранил противника и пошел на выручку своим бойцам. Злоумышленники почувствовали свою слабость.
