Но и тогда Себастьян не отреагировал на ее замечание. Казалось, ему было плевать, что Зельда через три секунды после знакомства с Рокси пообещала показать ей, как обращаться с оружием. Он только скупо напомнил сестре не перенапрягаться и пить отвары.

В общем, Себастьяна было трудно поймать на проявлении каких-либо эмоций. Но сейчас он смотрел так, будто Зельда призналась, что собственными руками задушила короля Джевела. Хотя нет, эльфийка была уверена, что в таком случае выражение его лица не изменилось бы, оставшись таким же холодным и незаинтересованным. За десять дней совместной работы, когда они были вынуждены находиться рядом почти двадцать четыре часа в сутки, она изучила весь спектр эмоциональности этого искателя и знала.

Поэтому сейчас не понимала, почему он смотрит на нее так удивленно. Но это длилось всего несколько секунд.

В следующий миг с Себастьяна будто разом слетела маска. Он вновь презрительно сощурил глаза, скривил губы, словно готовился озвучить язвительное и чрезвычайно точное замечание, и слабо качнул головой в сторону.

– Твой хаос движется.

Зельда покосилась на горстки пепла, оставшиеся от демона, и увидела тонкий след из черных песчинок, охваченных ультрамариновыми нитями ее магии.

– Немного быстрее, чем я ожидала.

Зельда развернулась и, не говоря больше ни слова, направилась за хаосом. Совсем скоро он начнет растворяться в воздухе, в самой магии этого мира и свободных частицах хаоса, и таким образом будет искать своего хозяина. Но уж лучше Зельда с уверенным видом двинется вперед и откроет портал чуть дальше, чем продолжит стоять под пристальным взглядом Себастьяна и притворяться, будто никакого странного приступа не было.

Фортинбрас был прав, когда сказал, что этот мир понравится ей больше. Но он не говорил, что в нем окажется так трудно.

Пару дней назад в Канберре демон рогом продырявил Дионе предплечье, и после лечения Энцелад приказал ей отдыхать и набираться сил. Сегодня она вновь могла вернуться в строй, о чем Энцелад и намеревался сообщить, однако в комнате сестры обнаружил только Артура, спящего в обнимку с подушкой.

Не то чтобы Энцелад был удивлен. Он прекрасно знал об отношениях Дионы и Артура и считал, что тот был не таким уж плохим человеком и рыцарем. Он вполне устраивал Энцелада, чего нельзя было сказать о прошлых любовниках и ухажерах Дионы.

Большинство из них шли на попятную, по-настоящему осознав, кто она и ее брат. Артур же, хоть и был младше – Энцелад никогда не забывал о разнице в двести лет, которая существовала между сигридцами из другого мира и теми, кто жил здесь еще до Вторжения, – имел достаточно наглости и храбрости, чтобы не бояться его, иногда даже спорить, и одновременно очаровывать Диону своим характером и неиссякаемым позитивом.

Энцеладу потребовалось почти пять минут, чтобы вбить Артуру в голову, что он должен немедленно собраться и отправиться с Шераей к Кемене, которую поймал один из магов. И как раз в тот момент, когда Артур, закутавшись в одеяло, отползал на другую половину кровати, на пороге спальни появилась Диона.

– Где мой чай, Энци?

Сестра выглядела превосходно в новых, сидевших точно вторая кожа, черных доспехах, еще слабо поблескивавших защитными чарами. На лице – ни следа усталости или рассеянности, серые глаза сверкали так, будто Диона была готова прямо сейчас ринуться в бой. Она даже русые волосы собрала в тугой хвост, как делала всегда, когда бралась за работу.

– Где ты была? – спросил Энцелад, проигнорировав замечание о чае. Диона почему-то была уверена, что каждый раз, когда брат будил ее, он был обязан приносить ее любимый чай с жасмином.

– У Марселин, где еще мне быть?

– Мы нужны Гилберту.

– Если бы мы были нужны ему, мы бы уже были с ним.

Принесенная ими клятва позволяла понять, когда король всерьез нуждался в них, но Энцелад не привык отклоняться от привычной инструкции. Даже если Гилберт просто сказал прийти сразу же, как Диона проснется, это не означало, что они могли растянуть его ожидание на несколько часов. И так прошло больше десяти минут, которые сильно нервировали Энцелада.

Диона широко улыбнулась брату и поманила за собой.

– Когда-нибудь вы сведете меня в могилу… – пробормотал Энцелад, идя вслед за сестрой.

– И я тебя очень люблю. Но, может, сходишь с кем-нибудь на свидание? – невинно хлопая глазами, предложила Диона, свернув налево. – Ты такой угрюмый, надо больше…

– Что мне сделать, чтобы ты наконец успокоилась?

– Не быть таким вредным и злым.

– Я не вредный и не злой. Просто выполняю свою работу.

– Вот она и сведет тебя в могилу.

Энцелад устало вздохнул. Диона была невыносима лишь в двух случаях – когда ей не позволяли участвовать в каком-нибудь крупном деле и в первые часы после того, как целители официально разрешали ей не соблюдать постельный режим. Иногда Энцелад не понимал: как эта неугомонная, бесцеремонная и дерзкая девушка может быть его близнецом?

– Так мы же к Гилберту, – озадаченно произнесла Диона, когда коридор, который должен был вести в кабинет, перестроился и вывел к кухне.

– Верно, – подтвердил Энцелад, открыв двери.

Диона прошла за ним и удивленно уставилась на короля, старательно поправлявшего чашки и маленькие тарелочки на подносе. Ни Одовака, ни Луки, ни кого-либо из слуг на кухне не было.

– Нам очень нужно произвести на нее впечатление, – даже не поднимая взгляда, сказал Гилберт.

– На нее? – повторила Диона, облокотившись о стол. – А-а, поняла.

До сих пор к принцессе Сонал из рода Арраны, которую Гилберт взял под свою защиту и опеку, никого не подпускали, кроме Шераи и Марселин – из-за шокового состояния и вероятности того, что она может представлять угрозу для остальных. Но Шерая вот-вот должна была отправиться к Кемене, а Марселин, вероятно, как и всегда, собиралась и дальше безвылазно сидеть в комнате Стефана.

Судя по взволнованному лицу, идеально сидевших рубашке, пиджаке и брюках, а также кое-как приглаженным кудрям, Гилберт был настроен максимально серьезно. Причем настолько, что решил сам принести принцессе завтрак и наверняка стоял над душой у Одовака, пока тот готовил. Однако Гилберт так и не сказал, для чего пригласил рыцарей и почему они вообще встретятся с принцессой. Разве есть какое-то дело до простых рыцарей?

– И зачем? – спросила Диона, легонько стуча пальцами по столу.

– Если она будет на стороне коалиции, лэндтирсцы, вероятнее всего, примкнут к нам.

Девушка нахмурилась:

– У нас вообще есть шансы? Они же столько лет отказывались сотрудничать.

– Мы спасли их принцессу. Лэндтирсцы могут отказываться работать с нами, но за своей принцессой они точно пойдут.

Энцелад прислонился спиной к стене и поджал губы.

Будучи маленькой страной, Лэндтирс пал практически сразу во время Вторжения. Спастись сумели немногие, но на Земле находилось достаточно лэндтирсцев, давным-давно совершивших Переход. В чем-то Гилберт был прав: лэндтирсцы – гордый народ и за чужим лидером не пойдут, но вполне может быть, что, если коалиция заключит союз с Сонал, они пересмотрят свое решение.

Почти двести лет лэндтирсцы отказывались сотрудничать именно из-за того, что во время Вторжения их стране не пришли на помощь. Из-за разорванного брачного договора между Лэндтирсом и Ребнезаром они лишились обещанной военной поддержки, поэтому неудивительно, что лэндтирсцы были озлоблены. Гилберт являлся для них живым воплощением нерешительности Лайне.

Фортинбрас, второй принц Ребнезара и старший брат Гилберта, должен был жениться на принцессе Сонал. Но из-за того, что Арне выбрал его своим сальватором, брачный договор расторгли. А новый, согласно которому именно Гилберт должен был жениться на Сонал и впоследствии стать королем-консортом Лэндтирса, просто не успели составить.