Вернувшись в комнату, Денис с удовольствием положил руку на обогреватель. Сейчас придётся его выключить, чтобы вскипятить чайник и залить лапшу кипятком. Оба прибора проводка может не выдержать. Беги потом, включай предохранитель обратно. Денису в данный момент хотелось только поесть, может, чуть почитать и спать. Даже радио неохота включать. Он сегодня очень устал. Плюхнулся на кровать с мыслью о завтрашнем дне. Последнем – перед праздником. А потом всё снова вернётся в привычный режим.

Утром Денис по привычке включил радиоприёмник. Он достался ему вместе с железной кроватью, столиком и старым табуретом. «Поседевшая», бывшая когда-то чёрной, коробочка с логотипом ЖЭУ и уходящим в стену шнуром. Радиостанция вещала и на радиоволнах, но в зданиях нередко стояли проводные приёмники. Три кнопки, три программы вещания, три информационных слоя. Сплошная музыка, для тех, кто хочет «фон». Детская волна, где живёт другой мир. В котором, помимо песен, есть место героям и приключениям. Но у Дениса всегда нажатой была третья кнопка.

Он подошёл, выкрутил ролик громкости наполовину. Радио Департамента Информации кому-то могло показаться глупым, и как раз быть фоновым, но не Денису. Да, большую часть времени там зачитывали местные новости, или соседних городов. Репортажи с предприятий. Беседы с работниками из разных сфер. Рассказывали про нарушения, наказания. Сообщали статистику по смертям и рождениям. Предупреждали об опасности выходить надолго за город.

Денис слушал не информацию, а человека. Он и сам переносился в комнату с ведущим (с ведущей), как будто она всё рассказывала именно ему. Внутренне Денис давно был с ней знаком. Западающее в память, как и её голос, имя – Евгения Беккер. Женя. Слушая её подкаст (она сама называла передачу таким странным словом) «Час с романом» о литературе, Денис всегда вёл с ней диалог. Прокручивал мысли, соглашался или возражал. Женя могла обсуждать книгу или читать её фрагменты. Бывали и стихи. Остатки литературы, той – прошлой ужасной цивилизации, нравились Денису гораздо больше сочиненного в новое время. Современные произведения он, вообще, слышал лишь однажды. Да, этих остатков было мало, даже в библиотеке, и Женя в подкастах читала иногда работы, которые Денис не смог найти в фондах. Бывали и уже очень знакомые Денису книги. Ведь вокруг большинства книг из прошлого было сформировано чёткое мнение. В лучшем случае – фантазии, направленные на обман или на приукрашивание своего мира. На отвлечение от реальных проблем. Женя же могла разглядеть в них нечто другое. Денису было приятно услышать другое мнение про то, что уже читал – будто обсудил с другом, которого не было.

Денис представлял себя беседующим с ней перед микрофоном. Утверждалось, что подкаст идёт в прямом эфире и Денис ничуть в этом не сомневался. Конечно, в прямом – вот же она, звучит сейчас и для него. Женя не вещала круглые сутки, но это было плюсом. Передача считалась «узконаправленной» и её ставили в неудобное время – поздно вечером. Как раз, когда Денис мог позволить себе отдохнуть. Сейчас ему достаточно просто послушать, как звучит Женя.

Денис не сразу понял, что не так. Почему, настроенный на определённый голос мозг, подаёт тревожные сигналы. Он послушал пару секунд. Со слушателем общается мужчина, а не девушка, чей голос он запомнил на всю жизнь и узнал бы в толпе среди тысяч других. Как бы здорово было услышать её где-то рядом, найти по голосу и подойти…

В Синьевском, насколько знал Денис, была радиовышка. Там сидит Евгения Беккер, или это ретрансляция из другого города? Говорили, что вроде бы, никакой прямой связи, кроме спецтранспорта, между городами нет, но это может «нет» для бытового использования. Делают же как-то заказы материалов. В Синьевском не так много производится из того, что есть в их жизни. Хотя, Женя никогда не упоминала, откуда она. Могла рассказать и про Серов, и про Синьевской. Для слушателей она жила в своей радиорубке.

Мужской голос, вполне возможно это был ровесник Дениса, не сказал о Евгении ни слова. Может быть, это гость? Нет, этот, казавшийся после Жени грубым, как скрежет металла, баритон, читал отрывок из какой-то книги, современной, про правильный образ жизни. Может, и неплохо читал, но Денис физически не мог его принять. Может, заболела, подумал он про себя.

Денис подошёл к обуви у входа, оценить состояние. Нужно мыть или ещё на денёк сойдёт. В нос пробрался знакомый, резкий запах, заставивший кашлянуть. Он с озадаченно-нахмуренным лицом посмотрел по сторонам, надеясь найти источник.

Первым делом взгляд Дениса устремился на вентиляцию. Решётка была как раз над входом, и на ней висел лёгкий слой паутины, которую неплохо бы убрать. Нет, запах где-то ближе. Он проверил ведро с мусором, но и оттуда так не несло. Денис вытряхнул его вчера вечером. Он вновь вернулся к курткам, и запах ударил в нос. Среди одежды Денис увидел рюкзак, повешенный вместе со спецовкой вчера после работы. Он открыл все отделения, пока не добрался до среднего. Громкий кашель, вперемешку с чиханием заполнил комнату. Хорошо, что рюкзак был закрыт. А то с запертой форточкой тут была бы камера пыток. Противный режущий запах ещё может выветриться, а вот с рюкзаком нужно будет основательно поработать.

Забыл он забежать к этой Василисе Павловне с её проблемой. Вот же судьба. Воняло у неё в подвале, он решил помочь, и забрал запах себе. Вчера же, в конце смены, собирался заскочить в свой подвал, заодно и посыпать проблемный, но его перехватили, передали новые указания с пометкой «сделать вчера». Всё ж делают в последний момент.

Денис тогда развернулся и так и пошёл, с бутылкой хлорки в рюкзаке. Работа вычистила из его головы все лишние мысли, а домой он вернулся, еле волоча ноги.

Пришлось нагреть воды, замочить рюкзак в моющем порошке. Пускай денёк поотмокает, а потом ещё один – повисит на воздухе. Проклятую бутылку завернул плотнее, закрутил в пакет.

***

– Ты так и не исправил ситуацию? – улыбалась Василиса Павловна, когда на следующее утро Денис отпирал первую дверь. Вход в подвал был обнесён сваренной из вертикальных прутьев решёткой.

– Как раз хочу этим заняться, – Денис указал женщине на бутылку с раствором хлорки в кармане спецовки. Караулит она его, что ли? Ведь не было же на горизонте, откуда появилась? Он и так выкроил минуты в финишной предпраздничной уборке города, чтобы устранить проблему. Вкупе с недовольством, хоть и высказанным добрым тоном, улыбка Василисы Павловны придавала её выражению лица мрачный оттенок. И это напрягало. Напрягало то, что Василиса Павловна может так сесть на шею, что он будет вынужден просить другой участок, чего ему совсем не хотелось. Да и не дадут.

Ведь в этом дворе он знал каждый уголок и приямок, а при его смене придётся притираться к новым жильцам и особенностям территории. Это как новая одежда. Купил такую же точно рубашку, но ощущения другие, пока не привыкнешь.

Мусорные контейнеры стояли не у каждого дома, а одна точка на несколько дворов. Если на твоём участке такое «удобство», то работа может показаться вечной пробежкой белки в колесе. Туда будут сносить мусор отовсюду. Неаккуратность, ветер, просто неуважение дворника как профессии – и вот, вокруг всегда будет что-то валяться, а ему следи за чистотой.

– Давай, давай, учти, я проверю, – тоном мучителя сказала милая женщина. Улыбка не спадала с её лица до тех пор, пока она не ушла к себе.

Денис с облегчением выдохнул. Он отпер навесной замок и вошёл в подвал.

Щёлкнул выключателем и увидел небольшую кучу щебня у правой стены с приставленными к ней метлой и максимально укороченной ("для малышей", как пошутили бы мужики) лопатой, которой было удобно набирать мешки. Напарника-то не всегда давали. Чем удобнее инструмент, тем больше набранных мешков.

По сравнению с подвалом, где «командовал» Денис, этот проход под домом был в несколько раз уже.