Много «разбойных» отрядов гуляло на Волге. Они приняли участие в Крестьянской войне, а до и после пос вели борьбу с угнетателями в составе «понизовой вольницы». Среди них — беглые крестьяне и солдаты, дворовые и бурлаки, рекруты и посадские люди, всякий нищий л обездоленный люд.

Действия «разбойных партий» особенно усиливаются в конце 1760-х годов. Это было прямо связано с неурожаем 1767 г., дороговизной съестных припасов, голодом, падежом скота. Массы крестьян уходили на заработки, другие бежали, собирались в отряды и нападали на помещиков. Действия «разбойников» происходили по всей стране, особенно на юге, в Поволжье. Так, нижнеломовские дворяне в наказе в Уложенную комиссию 1767 г. жалуются, что их крестьяне «великое злодеяние чинят пожегом, грабежом, денным разбоем и лишением нас жизни». О действиях «разбойных шаек» сообщают казанский губернатор фон Брандт, власти и помещики Алатырского, Пензенского уездов, Уфимской провинции и многих других районов. Волга и Кама, Ока и Сура стали местами особенно решительных выступлений, которые В. В. Мавродин с полным основанием называет «своеобразной прелюдией к восстанию Пугачева»^[142]. Одна из «разбойнических партий», действовавшая на Суре в 1766–1767 гг., состояла из 48–60 человек. У них на вооружении, помимо бердышей и рогатин, имелись пистолеты, ружья и даже три медные пушки. Отряд жег многие помещичьи имения в районе Пензы, громил винокуренные заводы, конфисковывал имущество дворян и приказчиков. Один из участников борьбы беглый крестьянин И. И. Шаталин (село Трубетчины Пензенского уезда) показал на допросе, что он вступил в отряд, желая отомстить своей жестокой в обращении помещице^[143]. Во главе отряда, состоявшего из беглых крестьян и солдат, стоял яицкий казак Р. Карманов.

Более тридцати имений разгромил в Симбирском уезде в 1768 г. отряд наровчатского посадского человека И. Колчина. «Крайнее уныние» и ужас испытывали все дворяне Симбирского уезда и окрестных мест. Многим из них мстили их бывшие крестьяне и дворовые из этого отряда, в котором имелись также солдаты, работные люди, однодворцы. Многие помещики убегали из своих владений в города, и об этом хорошо знали «разбойники». Они планировали даже нападение на Симбирск, чтобы «с одного края зажечь, а с другова разбои учинить; и знаем-де, что все помещики из деревни в город выбираютца, то не оставят их и в городе найти».

Подобные «воровские партии» активно действовали по всему Поволжью и Приуралью в конце 60 — начале 70-х годов. Сведения о них доходили даже до столицы. Так, 10 мая 1771 г. отряд примерно из 30 человек напал на двор помещика П. И. Осокина у города Балахны, разгромил его и сжег. По набату против «разбойников» сбежались вооруженные балахнинские купцы и монахи, и началось настоящее сражение, в ходе которого повстанцы убили двух и ранили 13 человек. «Отважное злодейское предприятие», — так вынуждена была охарактеризовать их действия Екатерина II, узнавшая о них. Императрица приказывает применить «всевозможные способы» «во искоренение показанных злодеев», и вверх и вниз по Волге от Нижнего Новгорода местные власти посылают разъезды.

Отряд Рощина, действовавший с 1769 г. по Оке в пределах Шацкого уезда, впоследствии принял участие в пугачевском движении и продолжал борьбу после гибели Е. И. Пугачева.

«Разбойники» выступали не только против дворян и их прихвостней (приказчиков, управителей, старост), но и против «богатых мужиков» — «капиталистых» или «первостатейных» крестьян.

Отряды «разбойников» действовали и в других районах страны — в Придонье, Слободской Украине. Дворяне-козловцы в 1767 г. писали в наказе в Уложенную комиссию: «Везде только и слышно, что верноподданные ея императорского величества собравшись воровскими партиями, вооруженною рукой тирански бьют, огнем жгут и до смерти убивают и имения грабят»^[144].

В борьбе «разбойных» отрядов превалируют моменты мести и разрушения, быстрых и решительных, но скоротечных действий.

Более высоким уровнем отличаются волнения и восстания различных категорий угнетенных. Только за восемь лет, с 1762 по 1769 г., произошло более 120 крестьянских волнений (без учета выступлений приписных и церковных крестьян). Они происходят в Центральной России и Слободской Украине, Придонье и Поволжье.

Участники волнений и восстаний, как правило, стремятся освободиться из крепостного состояния и стать государственными крестьянами. Они изгоняют помещиков, забирают их имущество и документы на землю и крепостных, с большим интересом воспринимают сведения о «противностях и неповиновениях» своих собратьев в других местах. Власти посылают против восставших воинские команды. В ряде случаев крестьяне прогоняют солдат, но их выступления прекращаются под давлением силы.

Иногда волнения крестьян продолжались по несколько лет и отличались большим упорством, приводя даже в отдельных случаях к удовлетворению некоторых их требований. Такой характер имели, в частности, волнения крестьян Воронежской губернии в 1766 г.: слободы Петровской А. В. Бутурлина Козловского уезда, слобод Воропцовки и Александровки графа Р. Л. Воронцова (Добремский уезд), слободы Михайловки М. И. Сафонова (Павловский уезд), слободы Ковальской А. Плохова. Здесь против закрепощения выступили украинцы («черкасы»). Они «от послушания владельцам своим отказывались и чинили противности». То же происходило в 1768 г. в Белгородской губернии, Тверском, Волоколамском, Каширском, Клинском, Кашинском, Галицком, Симбирском, Саранском и других уездах.

Крестьяне села Ишевки Симбирского уезда, проданного Долгорукими А. А. Кротковой, отказались ее принять даже под угрозой применения силы. Они в феврале 1768 г. выступили против воинской команды, открывшей огонь, и обратили ее в бегство, захватив у солдат более десятка ружей. Потребовалась посылка целого батальона, который и привел восставших «к покорности». Смена владельцев привела весной 1765 г. к восстанию крестьян села Ивановского (или Одоевщина) Пензенского уезда. Они «учинили бунт», захватили господский дом и выгнали из него нового владельца коллежского секретаря С. Шевырева. Действовали они с помощью «всякого огненного и студеного оружия». Их поддержали крестьяне всей округи. Восставшие устроили в своем селе укрепленный лагерь, выбрали руководителей из своей среды (главный руководитель — крестьянин Петр Громов), собирали оружие, изготовляли новое, организовали охрану, выработали план борьбы с противником (разбили свои силы на три отряда). Наступавших солдат восставшие встретили огнем из оружия, камнями и поленьями. После артиллерийского обстрела они все ушли в лес, а свои дома пожгли. Такие же стойкость и наличие элементов организованности характерны и для других крестьянских восстаний.

Посылки воинских команд, наказания (битье кнутом, ссылка на каторгу и др.) и уговоры, «политика кнута и пряника» в конце концов приводили или к подавлению восстаний силой или их мирному окончанию. Однако их участники снова и снова поднимались на борьбу, впоследствии вливались в отряды пугачевцев, продолжали свои действия и после поражения последней Крестьянской войны. Так произошло, например, в вотчине Куракиных — селах Борисоглебском и Архангельском Пензенского уезда. Местные крестьяне в начало 70-х годов протестовали против увеличения оброка (с двух до трех рублей в год) и постройки винокуренного завода, на котором их заставили работать. Они «пришли в большое непослушание» — перестали платить оброки, недоимки, работать на винокуренном заводе. Собирались на мирские сходки, на которых выносили решения по своим делам, отказались слушаться владельцев и власти. Опекунский совет, управлявший этим имением, снял недоимки и закрыл винокуренный завод. Но волнения продолжались. Крестьяне сразу же включились в борьбу во время пугачевского восстания.

В отдельных случаях восставшие добивались отстранения ненавистных приказчиков, бурмистров и старост. Так произошло в 1766 г. в селе Знаменском Симбирского уезда — одной из многочисленных вотчин Шереметевых. Здесь против притеснений и жестокостей приказчика А. Подымова выступили по только крестьяне-бедняки, но и «лутчие», «прожиточные», нанимавшие своих обедневших односельчан, арендовавшие у них землю и т. д. Они тоже, по по-своему, со своих позиций протестовали против крепостнического гнета, который сковывал их хозяйственную инициативу. Восставшие добились в конце концов устранения приказчика.