— Мари, — раздался рядом с моим левым ухом его голос, и я ощутила лёгкое прикосновение. — Мари, ты жива?
— Да… — я открыла глаза. — И я поняла одну вещь.
— Какую именно?
— Я зря прошу тебя об этом. Ты ведь никогда это не сделаешь.
И тут я словила себя на том, что говорю ему «ты». Но дороги назад уже не было.
— Почему же? Мы можем явиться к Белой Волшебнице хоть сейчаас и выпросить её разрешение воспользоваться порталом для того, чтобы попасть на вашшу Землю. Но ещё не время и Волшебницы на острове сейчас нет, она гостит у своих сородичей в Аррелинде.
— Да, но я не об этом. Я ведь говорю только о себе, а ты снова твердишь — «мы»… Когда-нибудь ты отпустишь меня? Или ты всерьёз хочешь, чтобы я…
— Чтобы ты стала навссегда моя? Что ж, неплохаая это идея. И мне совсем не хочется никуда тебя отпускать.
Я отрицательно замотала головой.
— Нет, Бастиан. Тебе придётся это сделать. Я ведь тебе не пара.
— Почему же?
— Потому что, — не совсем деликатным тоном ответила я, но сил для того, чтобы устроить истерику по новой, уже не было. — Я тебя знаю совсем немного и вовсе не чувствую того, что нужно для того, чтобы быть тебе парой.
— Не нужно обманывать себя и меня, Мари. У тебя есть чувство ко мне, я это вижу и оно отзывается в моей душе как эхо. Но оно проявляется сейчас меньше, чем твой страх, смятение и сомнения. Если преодолеть всё это — тогда сможешь смело любить меня.
— Но я не люблю тебя, Бастиан… Хотя, может быть, ты прав… Мне действительно страшно. Но я боюсь не столько тебя самого и твоей любви, сколько ответить тебе взаимностью и потерять свою сво…
— Свободу? Но со мной ты её обретёшь, а не потеряешь. Я научу тебя быть собой, летать и свободно распоряжаться той силой, которой ты наделена от природы. И тогда ты поймёшь, что гораздо лучше и легче быть вдвоём, чем в одиночестве. Когда встречаются две родственные душши…
В моей голове, казалось, протяжно завыл волк. Точнее, волчица. Причём вовсе не одинокая, а, напротив, смертельно уставшая от всех этих навязчивых ухлёстываний со стороны сдвинутого на все шестерёнки субъекта, возомнившего себя драконом и утверждающего, что им, ко всему прочему, являюсь ещё и я.
А тот как будто услышал этот самый вой.
— Так-так, Мари. Я чувствую, что нам надо почистить и немного подлатать ментальные поля. А то это может плохо кончиться. Я говорю серьёзно.
— Плохо кончится, если ты не отстанешь от меня, наконец, — выпалила я, и мои глаза вновь покраснели.
— Даже не надейся на это, Мари. Сядь!
Последнее слово было произнесено довольно жёстким, почти приказным тоном. Испугавшись, что он, потеряв терпение, вот-вот выйдет из себя и надаёт мне «горячих пирожков», я повиновалась.
— А вот теперь начнём терапию.
В общем, крепись, Маруся, пока не пришёл Кондратий.
Он принялся осторожно массировать мою голову, примерно как это делала когда-то моя бабушка для исправления перекосов черепа, случавшихся после удара головой обо что-нибудь или падения с велосипеда. Но только движения рук и пальцев Бастиана были несколько иными. И с каждым их прикосновением в мой мозг глубоко проникало нечто такое, что вызывало всё большее спокойствие и порядок в сознании. Понемногу моё смятение, страхи и масса противоречивых мыслей, одна другой хлеще, уходили. Наконец, я ощутила в своей голове приятную тишину и свет, без всяких воющих волков, ругающихся матом чертей и тому подобного, после чего успокоилась и крепко уснула.
В дальнейшем понадобилось ещё несколько таких сеансов, прежде чем я пришла, как мы оба отметили, в норму и можно было начинать совместные занятия, в которых была замешана магия.
Глава шестая
х роМои успехи в изучении нового языка, не похожего ни на один из земных, всё чаще наводили на мысль, что игра всё-таки стоила свеч. Я довольно быстро выучила эрдарийский алфавит, который состоял из пятидесяти символов, и значки, означающие цифры. Более сложной задачей было освоить правильное произношение звуков, которое во многом отличалось от нашего. Бастиан оказался толковым и терпеливым учителем и не поленился подробно объяснить по-русски и по-английски, откуда берётся этот завораживающий, слегка шипящий акцент с почти удвоенными ударными гласными, приглушёнными свистящими согласными и подобием звука «р», исходящем как бы изнутри. Затем мы перешли к словам: здесь Эдарри проявил ещё больше терпения и настойчивости, произнося и одновременно записывая слова и показывая при этом на конкретный предмет, рисунок, цвет или изображая определённое действие. Эти занятия были почти ежедневными и занимали по два-три часа после обеда. После чего он отлучался из замка по своим делам, суть и содержание которых пока не раскрывал. Но мне было чрезвычайно интересно узнать, в чём заключались эти дела, но я не решалась спрашивать об этом у Амани или Эресс.
Я решила осуществить подкат с другой стороны.
— А расскажите мне о своём брате, — обратилась я как-то за ужином к Амани, и та была удивлена, насколько быстро я начала говорить на их языке.
По правде говоря, язык это был ненамного сложнее, чем французский, трудности заключались в основном в восприятии символов, непохожих на наши привычные буквы вроде кириллицы или латиницы, и, как я уже упоминала, в произношении.
— Разве он не рассказывает о себе сам?
Это было приблизительно то, что я умудрилась понять из реплики, высказанной по-эрдарийски в ответ на мою просьбу.
— Я бы хотела узнать, как считаете вы, госпожа Амани.
— Если так хотите… мой брат очень хороший, добрый и честный. И…
Ну конечно, ни один человек или даже гуманоид с другой планеты не станет говорить плохо о своих близких родственниках. Что она сказала дальше, я пока не могла перевести. Поэтому попросила повторить то же самое по-русски или по-английски.
— Я сказала, что вы друг другу очень подходите, — с улыбкой перевела Амани. — Бастиан без ума от вас, а вы…
— Этого достаточно. Я хотела спросить о другом.
— О чём же?
— Это ведь ваш дом, где он гостит? — перешла я вновь на местное наречие. — Значит, у него есть ещё дом. Где он живёт?
— О! Вы хотите это знать, но он вам не говорит?
— Увы… я спрашивала его об этом.
— Он живёт в Иарресхаре, это столица нашего королевства. Она находится в ста двадцати рагах* к северо-востоку от Роххена. Это большой и очень красивый город, скоро вам, я надеюсь, повезёт там побывать.
— Благодарю, вы очень добры… значит, Бастиан каждый раз отправляется домой?
— Не всегда. У него много разных дел, помимо приятных бесед и занятий с вами. Он ведь…
Я снова не дала ей договорить, попросив десерт. Она пододвинула ближе вазу из нежно-розового стекла, выполненную в форме замысловатого цветка и наполненную нежной ароматной субстанцией, напоминающей сливочный крем с добавленными сушёными ягодами и дроблёными орешками.
— А сколько лет Бастиану?
— Он и этого вам не говорил? Он почти в два раза старше меня, ему скоро исполнится двести восемьдесят. По-нашему, он ещё молод.
— Ого!
В этот момент вошла Эресс.
— Аре миан лесс'йар Бастиан дэ? — спросила она.
Что я примерно поняла как «Что, опять сидим обсуждаем Бастиана?»
Амани утвердительно кивнула. А её дочь вскоре присоединилась к трапезе.
— Лес'иэрре… иссиэрэ вэн тори аннавиэн эн тор Элинн… эн тор инааресс…
Из этого я поняла значение только одного слова — «аннавиэн» (приглашение). Но из этого не могла пока что сделать никаких определённых выводов.
— Я уже не думаю, что у Элинн остались хоть какие-то…
Далее последовала новая фраза с упоминанием Бастиана и загадочного слова «инааресс». Мой мозг напрягся до предела и я уловила помимо всех этих слов некую взаимосвязь, вроде моста, которая проходила между Бастианом и неизвестной мне персоной по имени Элинн. Одна часть меня, рациональная, земная и вполне понятная, даже обрадовалась от мысли, что, возможно, у этого несносного «дракона» есть кто-то ещё помимо меня, кто заинтересован в нём гораздо больше меня. А другая, загадочная и совсем мне незнакомая, вещала, что, даже если эта самая Элинн расшибётся в лепёшку, добиваясь взаимности со стороны Бастиана, последний уже давно к ней охладел либо вовсе никогда не испытывал таких чувств, которые питал ко мне. И радовалась от осознания победы.
