Глава седьмая

— Ну что, дорогая моя Мари Сокол? Летим?

Это было первое, что я услышала, проснувшись ближе к полудню в местной столичной, позвольте это так назвать, гостинице. И, как и следовало ожидать, в объятиях субъекта, от которого накануне так упорно пыталась избавиться. Не вышло. Что ж, придётся продолжать игру в «Джуманджи». Но только я уже внесла в её ход кое-что своё. А что? Пускай он за мной побегает, поломает голову и разберётся со своей дальней родственницей — этой грудастой фифой, нагло и бесцеремонно объявившей его своим женихом. Оставалось только выяснить, каким образом получилось так, что они оказались помолвлены, причём официально, поскольку об этом было всем известно, кроме меня.

Я завозилась под одеялом, пытаясь высвободиться, и в ответ на это получила ещё изрядную порцию драконьей ласки. Почему я говорю — драконьей? Потому что теперь, после того, что произошло, я не ощущала себя этим же самым магическим существом. Что-то внутри меня если не умерло, но замерло и не подавало признаков жизни. Поэтому я ощущала себя совершенно иначе — самой обыкновенной, слабой человеческой женщиной, которая не была ни на что способна, кроме как нежиться в объятиях сильного, красивого и упрямого мужчины-дракона, похитившего её для того, чтобы она родила ему детей. А для этого он готов заботиться о ней, любить и оберегать, как драгоценный цветок. А она, в свою очередь — любить его, хранить верность, варить харчи, растить и воспитывать наследников… Что ж, об этом обо всём я читала в многочисленных сказочно-фантастических историях, которыми в своё время объе… вернее, обчитывалась до отвала.

Но всё же… если во мне с самого начала была эта фантастически-волшебно-прекрасная драконья суть, почему бы не сочетать всё вышеперечисленное с тем, что я тоже дракон?

При этой мысли я ощутила, как меня охватывает призрачное сияние, а внутри словно разгорается пожар. Значит, мой Алмазный Дракон жив и вот-вот очнётся ото сна! От радости я принялась щекотать Бастиановы бока, от чего тот заёрзал, расцепил руки и откинулся назад. А я тем временем быстро соскочила на пол, поправляя сорочку.

— Не знала, что ты боишься щекотки, Бастиан Эдарри.

— Даже у самого сильного существа есть свои слабости, — ответил тот. — Я был знаком с юным драконом, который боялся высоты, и для того, чтобы он мог свободно летать, как все остальные, его матери пришлось сносить его к волшебнице Эринде, которая мастерски умеет излечивать от всяких страхов и вредных пристрастий. А мой отец, Дайэрон Третий, в детстве боялся воды.

— А его сын, стало быть, до сих пор боится щекотки, — констатировала я, ещё не перестав удивляться тому, как дракон, истинный король воздуха и прирождённый мастер полёта, мог бояться высоты.

— Да… это мне не мешает жить полной жизнью и летать. Скажу по секрету — многие драконы боятся щекотки и на это никто не обращает внимания — гораздо хуже, когда дракон боится воды или высоты. Или, что ещё хуже — огня.

И снова он меня удивил до глубины души. Дракон, который боится огня?! Такое в моей голове точно не укладывалось.

— А знаешь, — решила признаться я, — я тоже боюсь щекотки. И у нас многие её боятся. Но это ведь не значит, что они все — драконы?

— Кто знает… может быть, и так. Ведь я говорил уже, что на вашей Земле нас много, но только ни один не может обернуться ящером и полететь.

Это была сущая правда. Ни один… Поскольку, если бы это удалось хотя бы одному и кто-нибудь это увидел, никто из землян не сомневался бы в том, что драконы — не вымысел, а самая настоящая и даже повседневная реальность.

Вскоре мы переоделись и нам принесли завтрак. Это была не та еда, к которой я уже привыкла, живя в Роххене, и не те угощения, которые накануне были поданы на королевский стол. Эрдарийцы, как я уже успела отметить, отличались многообразием и оригинальностью кухни и поэтому, возьмись я её изучать и записывать местные рецепты, мне бы наверняка понадобился увесистый блокнот страниц на триста или четыреста, вроде того, какой в своё время был у моего дедушки-журналиста. Густая похлёбка кремового цвета, поданная в узорчатой стеклянной миске, с утончённым вкусом, слегка напоминающим бобовые с примесью тёртого ореха, пармезана и среднеазиатских специй, украшенная искусно составленной композицией из пряных ярко-зелёных листьев с тёмно-фиолетовым плодом дерева или кустарника в середине, по форме похожего на небольшую маслину, мне настолько понравилась, что я решила заказать добавочную порцию.

— Не будет ли потом тяжело лететь? — на лице Бастиана, опустошившего, как и я, свою миску, и принявшегося уплетать небольшие булочки, посыпанные чем-то наподобие крашеной в розовый цвет кокосовой стружки, появилась усмешка.

Я вспыхнула было в ответ, потом рассмеялась. Во всяком случае, если мне снова не удастся обернуться большой крылатой ящерицей с алмазоподобной чешуйчатой бронёй, ему придётся нести меня на себе, а в человеческом образе я вешу не так уж много. А если вдруг удастся, то количество съеденного окажется не таким уж большим, чтобы помешать дракону взлететь.

— Думаю — нет.

Вскоре мною была уничтожена вторая порция сытной похлёбки, вслед за которой в «топку» моей пищеварительной системы пошли булочки и сладкий напиток вроде ягодного морса. Под конец трапезы я ощутила, что мой живот заметно потяжелел и издал предательское бульканье.

— Пардон, Ваше Высочество…

Конечно, я намеревалась произнести кое-что совсем иное, однако здесь было необходимо неукоснительно соблюдать великосветский этикет. Особенно когда твой суженый — принц такого замечательного королевства. В общем, обуздав себя, я потихоньку выбралась из номера и направилась в сторону уборной, которая больше всего напоминала миниатюрный тронный зал из киноэпопеи “Игра престолов”, разве что каждый “трон” располагался над бездонным колодцем.

“Интересно, кому и для чего тут нужны такие высокохудожественные стилизованные т…?” — подумала я, раздражённо бухаясь на ближайший “трон” с заранее кем-то открытым люком.

К слову, такого понятия, как туалетная бумага, в этом сказочном мире сроду не было. Зато было кое-что презабавное, встроенное в тронообразный унитаз и игравшее роль автоматического очистителя… в общем, местные, похоже, отличались изобретательностью во всём — на то они и драконы. Хорошо, что хоть рукомойники здесь больше похожи на наши земные умывальники и к ним даже прилагались подобия полотенец.

Когда я вернулась, Бастиан уже переоделся по-дорожному и ждал меня. Хотя, подумала я, для чего это было нужно при том, что ему придётся лететь в образе крылатого ящера, на котором нет вообще никакой одежды?

Улыбка эрдарийского принца напомнила мне в очередной раз о том, что он читал мои мысли.

— Тебе уже легче, Мари? — спросил он, взяв мои кисти рук в свои и любовно поглаживая.

“Легче, блин, но выглядит всё так, как будто ты знал, что от этого восхитительного кушанья у меня опять случится понос!” — прокрутила я в голове мысленную тираду, но вместо этого ответила:

— Да-а, конечно… покорнейше благодарю, Ваше Вы…

Он не дал мне договорить, впившись в мои губы обжигающим поцелуем. Это был, конечно, уже далеко не первый поцелуй за всё время нашего с ним общения и пора бы уже привыкнуть к знакам его внимания и прочего, но… с сегодняшней роковой полуночи я ощущала всё иначе и удивлялась вроде бы уже привычным вещам. Это пугало, поскольку было связано ни с чем иным, как с произошедшей переменой — мой внутренний дракон всё ещё был словно в оцепенении и не отзывался, а без него я чувствовала себя явно не в своей тарелке. И, к тому же, ощущала внутри убийственную, невыразимую и невыносимую пустоту.

— Я так не могу, — выпалила я, вырвавшись из его объятий. — Почему я больше не Алмазный Дракон? Когда всё это закончится?

— Успокойся, Мари. Твой дракон вернётся, но для этого нужно излечить твоё сердце.

Я взяла его правую руку в свои и положила себе на грудь.

— Моё сердце бьётся… с ним всё в порядке.