Э л ь д а р. Собирался, но у меня ее отняли.
С о с е д. Да, да, мы помним эту неприятную для всех нас историю. Именно поэтому я и пришел… вернее, мы пришли. (Показывает на дверь.) Справедливость должна быть восстановлена… Вчера на правлении все сказали об этом в один голос… И первым выступил наш председатель…
Э л ь д а р. Что это за квартира?
С о с е д. Та же самая. Та, которую вы строили…
Э л ь д а р. Ее же отдали.
С о с е д. Вот именно…
Э л ь д а р. А теперь что?
С о с е д. А теперь… Ну разве это справедливо, что вы, научный работник, известный математик, живете в двух комнатах, а какая-то стюардесса одна занимает трехкомнатную квартиру?!
Э л ь д а р. Вы же сами три года назад мне доказывали, что именно потому, что я математик, а кооператив геологов, мою квартиру надо отдать стюардессе…
С о с е д (укоризненно). Разве вы не знаете, почему я так говорил? Вспомните, какие были обстоятельства…
Э л ь д а р. Какие?
С о с е д. За нее очень просили. (Идет к двери, заглядывает в коридор.) Ушел… (Говорит громче, свободнее.) На нас давили.
Э л ь д а р (спокойно). Никто на вас не давил.
С о с е д (укоризненно). Вы знаете, от кого это исходит. (Показывает на дверь.) Ах, как мне все это надоело!
Э л ь д а р. Что?
С о с е д. Все. Правление, квартиры, перемещения, ремонты, скандалы…
Э л ь д а р. А кто вас заставляет? Бросьте все, если надоело.
С о с е д. А мой институт? Здесь он председатель, а там директор. Все в его руках. Вам хорошо, вы не геолог. А мне жить надо. Попробуйте только возразить ему в чем-то. Он же уничтожить может. Мстительный, коварный, жестокий, деспотичный человек… омерзительная личность. И геолог бездарный… А вы думаете, вам это сойдет, что вы с ним так обращаетесь? Это он пока терпит, а при любой возможности сделает все, чтобы угробить вас раз и навсегда. Чтобы ничего от вас не осталось… (Опять заглядывает за дверь.) Ах, как я мечтаю в один прекрасный день плюнуть ему в рожу и сказать все, что думаю о нем… (Выглядывает за дверь.) Ах, как я жду этого дня, как я жду! Все скажу! Все!..
Э л ь д а р (прерывает его, поморщившись). Ну ладно! Хватит! Что вам от меня надо?
С о с е д (обиженно). А почему вы говорите со мной таким, тоном?
Э л ь д а р. Потому что вы мне малоприятны.
С о с е д. Посмотрел бы я, как вы запели, попади в мое положение.
Э л ь д а р. В вашем положении я бы застрелился.
С о с е д. Да бросьте… (Встретившись взглядом с Эльдаром, поспешно переходит к делу.) В общем, вчера правление приняло решение выселить эту стюардессу за нарушение правил социалистического общежития. На нее поступило достаточное количество жалоб. У нее вечные скандалы, дебоши по ночам, несколько раз вызывали милицию… Ну, это вы знаете…
Э л ь д а р. Да, знаю.
С о с е д. Вот письмо в горсовет о ее выселении. Многие подписали. Осталось несколько человек, и вы в том числе.
Э л ь д а р. Вы, конечно, тоже подписали?
С о с е д. Да. Но она же действительно черт знает что вытворяет.
Э л ь д а р. Она ведет себя так три года, с первого дня, как поселилась здесь. Что это вы вдруг именно сейчас спохватились? Сняли покровителя?
С о с е д. Я не знаю. Мне сказали, чтобы я собрал подписи, и я это делаю. (Протягивая письмо.)
Э л ь д а р (вдруг). Идите-ка вы отсюда со своими письмами.
С о с е д (обиженно). Мы же для вас стараемся.
Э л ь д а р. Идите, идите, прошу вас… Квартира, полученная таким способом, мне не нужна. (Ведет соседа к двери, выпроваживает его.)
Слышен смех, из спальни, все так же кутаясь в пижамную куртку Эльдара, появляется В а л я.
В а л я (продолжая смеяться, обнимает Эльдара). Нет, ты, конечно, невозможный человек… (Целует его.) А за что ты этого председателя третируешь?
Э л ь д а р. Я не третирую… просто предупредил, чтобы держался от меня подальше… Очень уж противный…
В а л я. А что это за стюардесса? Почему ты никогда не говорил о ней? Хорошенькая?
Э л ь д а р. Ничего…
В а л я. У тебя с ней что-нибудь было?
Э л ь д а р. Нет, конечно.
В а л я (с шутливой недоверчивостью). Что-то ты слишком активно отрицаешь…
Э л ь д а р. Перестань…
В а л я. Знаю я вас… Под боком хорошенькая стюардесса… да еще не прочь повеселиться.
Э л ь д а р. Ну и что?
В а л я. Я тебя жутко ревную. (Прячет лицо у него на груди.)
Э л ь д а р (улыбаясь). Это не так уж плохо. Значит, любишь.
В а л я. Страшно люблю.
Целуются.
Э л ь д а р. Бомбу бросишь?
В а л я. Куда?
Э л ь д а р. Куда скажу.
В а л я (смеется). Брошу.
Э л ь д а р. За это я тебя и люблю, ты тот тип женщины, о котором я мечтал всю жизнь.
В а л я. Да уж, всю жизнь.
Э л ь д а р. Я даже отчаиваться начал… У меня же мерзкий характер. Ты заметила? Меня мало кто любит.
В а л я (после паузы; вдруг очень серьезно). Может быть, потому, что ты слишком требователен к людям… И к себе тоже?
Э л ь д а р. Не знаю… Наверное… Но ведь ничего особенного я ни от кого не требую. Элементарной порядочности.
В а л я (все так же серьезно, как бы высказывая то, что давно собиралась сказать). Порядочность, конечно, хорошее качество. Но все же было бы лучше, если бы ты не так строго судил людей.
Э л ь д а р. Почему?
В а л я. Ну… мне, например, было бы легче, свободнее.
Э л ь д а р (ласково усмехнувшись). А что, очень приходится напрягаться?
В а л я. Просто страшно: а вдруг что-то во мне окажется недостаточно хорошим по твоим представлениям и ты меня бросишь.
Э л ь д а р. Ну как я тебя брошу? Я же останусь наедине со своей порядочностью… Нет уж, милая, хватит. Очень прошу тебя, будь хорошей. Мне ведь многого не надо — только чтобы ты меня любила. А это ты можешь: я сразу это понял, как увидел тебя.
В а л я. Мы так мало знаем друг друга. Я очень боюсь…
Э л ь д а р. Месяц — не так уж мало…
В а л я (задумчиво). А я могла бы полюбить тебя, даже если бы был намного хуже. (Пауза.) Нет, конечно, очень хорошо, что ты такой… Я так благодарна за это… Ты даже представить себе не можешь, как много значит для меня встреча с тобой. Но я действительно могла бы полюбить тебя, даже если бы ты не был таким умным и благородным.
Э л ь д а р (улыбаясь). Даже если бы я был способен на какую-нибудь явную низость?
В а л я. Конечно… Я смогла бы тебя любить… если бы даже узнала о тебе что-нибудь страшное…
Э л ь д а р. Даже если узнаешь, что я негодяй?
В а л я (очень серьезно). Да.
Э л ь д а р (смеется). Жаль, что проверить невозможно. Я так дорожу возможностью спокойно смотреть в зеркало, когда бреюсь, что вряд ли когда-нибудь дам тебе возможность проявить широту твоей натуры. (Встает.)
В а л я. И очень хорошо.
Э л ь д а р (с заметной самоиронией). Я тоже так думаю. Порядочность, конечно, довольно тяжкое бремя, приходится из-за нее отказываться от некоторых дополнительных возможностей в жизни, но не мы ведь ее изобрели, груз получен от предков, и тут ничего не поделаешь, хочешь, не хочешь — тащи… (Складывает бритву в коробку.) У моих стариков это вечная история — всю жизнь отстаивали свои принципы и представления!.. Все усилия направлены на то, чтобы пройти через жизнь, полностью сохранив себя, свои убеждения, ни грамма не растерять. Не дай бог скатиться на гладкую дорожку компромиссов и удобных решений! Не дай бог получить чуть больше, чем заслужил!
В а л я (любуется им). Как здорово все-таки, что ты меня любишь.
Э л ь д а р. Я же сказал тебе — я уже просто отчаялся. Барышни нашего города исчерпываются через два часа общения. Удивительно однообразны. Очень стойкий стереотип. У меня даже тест выработался, по которому я его определяю.
