Проект железной дороги был достаточно необычным: он предусматривал укладку не стандартных наших полуторапудовых рельс, а использование рельс более тяжелых, способных выдержать куда большую нагрузку. Предполагалось, что по этой железной дороге будут перевозить не грузы, а целые суда, перевозящие по рекам эти самые грузы. То есть железнодорожный путь собирались уложить прямо в реку, потом туда загонять специальную многоосевую платформу и заводить сверху судно. После чего мощный паровоз — а скорее всего два стандартных, поскольку строить под это дело специальную модель выглядело все же излишне затратным — должен будет вытащить всю конструкция на берег, отвезти к другой реке, развернуться и спустить обратно в воду.

Такой прожект хоть и выглядел мягко говоря странно — во всяком случае аналогов из прошлой жизни я припомнить не смог — однако по реализации сулил немалые экономические выгоды. Одна экономия на двойном перегрузе товара сулила такой выигрыш, что по неволе хотелось попробовать. Плюс еще скорость прохождения грузов и экономия на содержании тех же лошадей, которые выполняли основную работу сейчас.

Единственной проблемой виделось ограничение по грузоподъемности: даже при использовании четырёхпудовых рельс и специальных платформ вряд ли железная дорога способна была бы потянуть суда тяжелее ста-ста пятидесяти тонн. Впрочем, большинство судов, курсирующих по главным рекам страны вполне укладывались в эти параметры, так что большой беды тут не виделось. Ну а в случае успеха можно было бы устроить подобный путь в обход Днепровских порогов, что в отсутствии ДнепроГЭС могло бы изрядно облегчить речной путь от Смоленска до самого Черного моря.

— Что это у тебя? — Ко мне сидящему у камина подошел сын. Парой недель раньше я отправил жену и младших детей на зиму в Крым, погостить у совсем не страдающего от безделья Александра, а мы со старшим остались в столице на хозяйстве.

— Почтовые марки, — не слишком информативно ответил я, но потом пояснил. — Эта такая штука, которая клеится прямо на почтовый конверт и свидетельствует об оплате почтовых услуг.

— А чем плоха система, когда ты платишь при получении письма? — Саша обошел кресло сзади присмотрелся к широкоформатному бумажному листу, который я держал в руках. Он был разделен на большое количество маленьких прямоугольников, на которых типографским способом было нанесено изображение Российского флага, малого герба и стоимость каждой марки — 2 копейки.

— Тем что если за письмом никто не приходит или получатель отказывается его оплачивать, то выходит, почта работала бесплатно, что не есть хорошо. Я даже когда-то слышал байку, — я отложил в сторону лист с марками, взял в руки бокал с коньяком, сделал небольшой глоток и продолжил мысль, — что мол таким образом забранный в солдаты рекрут, у которого не было денег, давал знать родным, что с ним все в порядке. Отправлял домой письмо, за которое там платить отказывались и гоняли в итоге один и тот же конверт туда-сюда несколько десятков раз. Ну и понятно, идея заключалась в том, что солдат самим фактом отправки письма давал знать, что с ним все в порядке.

— Занимательная история, — согласился наследник, хоть по голосу было слышно, что он не слишком заинтересовался таким незначительным на первый взгляд нововведением. — И как это должно выглядеть на практике?

— Очень просто, — я вновь взял в руки лист с марками. Пока такого богатства как перфорация для удобного отрыва отдельной марки или клеевого слоя, опять же для удобства приклеивания, тут не было. Нужно было ручками отрезать нужное количество прямоугольников и наклеить их канцелярским клеем. — Покупаешь на почте конверты и марки, видишь на каждой проставлена заранее ее цена. Пишешь письма, вырезаешь марки в соответствии с необходимой к оплате суммой, клеишь на конверт и бросаешь в почтовый ящик. И в почтовом отделении сразу видят, что услуга оплачена. Ты вижу не впечатлялся, а вот Аракчеев за эту идею сразу схватился руками и ногами, настоял на скорейшем внедрении в жизнь.

— Ну Алексею Андреевичу по должности положено, — пожал плечами наследник, — я так глубоко в почтовую кухню не углублялся.

— Ну да, ты все больше на полигон улизнуть норовишь, из всякого смертоносного железа пострелять, — усмехнулся я. Было отрадно, что я сумел привить сыну любовь к различного рода техническим новинкам, причем не только военной, но и сугубо мирной направленности. — А между тем, пора бы уже о выборе невесты задуматься.

Сыну в этом году исполнилось тринадцать, и со свадьбой вполне можно было потерпеть лет эдак пять, что с другой стороны не мешало мне при случае сына перспективой скорой женитьбы иногда подкалывать.

Саша в ответ только скривился. Он пока был еще в том мальчишеском возрасте, когда возня со всякими железяками, стрельба, скачки на лошадях или управление паровозом виделось куда более интересным нежели общение с противоположным полом. Очевидно, что через год-полтора все должно было резко измениться, но пока так.

Наследник взял в руку лист с марками и провел пальцем по одной из них.

— Красивые, — первые марки, которые мы собирались пустить в оборот, были не только напечатанными с использованием аж четырех цветов, но еще и немного рельефными, что делалось с помощью специально разработанного для этих целей пресса.

— Так и задумывалось, — я кивнул. — Вот увидишь, очень быстро появятся люди, которые начнут их коллекционировать. Так что ты держишь в руках потенциальные миллионы рублей.

— Занятно, — покачал головой Саша, он явно о такой стороне вопроса не подумал. — Дай угадаю, все первоначальные эскизы, которые итоге в работу не пошли, также в печь не попали, а наоборот были со всей прилежностью собраны и отложены на будущее.

— Правильно мыслишь, — я расплылся в улыбке, — стажировка явно идет тебе на пользу.

Последние полгода параллельно с изучением всего перечня положенных по статусу предметов, Саша по несколько часов в неделю стажировался у фискалов в ведомстве Егора Францевича. Исключительно для формирования правильного мироощущения. Дабы, когда придет время, русский монарх мыслил в первую очередь категориями экономической выгоды для государства и народа, а не всякой ерундой типа священного союза самодержавных монархов, которой болел мой реципиент в другой истории.

Меня, кстати, в этом деле многие не поняли, даже жена. Александра была по воспитанию прусской принцессой и мыслила категориями вложенными ей в голову еще в детстве. Ну про то что мальчик — это в первую очередь будущий военный и вот это вот все. А по мне, для императора умение считать циферки в отчетах гораздо важнее умения командовать армейскими корпусами. Хотя бы потому что большие войны случаются раз в 20 лет, а с отчетами воевать приходится каждый день. Такая вот скучная реальность.

Что же касается марок, то данное полезное новшество было быстро подхвачено и другими странами. Уже в 1833 году почтовые марки появились в Пруссии, в 1834 — в Англии, 1835 — в Австрии, Франции и Швейцарии.

Для упорядочивания использования этого узко-нишевого платежного средства между Россией и Пруссией том же 1835 году был подписан в Минске открытый почтовый договор, регулирующий кое-какие имеющиеся ранее лакуны в законодательстве. В течении десяти лет к нему присоединились еще полтора десятка Европейских государств, а в 1849 году в том же Минске были подписаны учредительные документы Всеобщего Почтового Союза, чья штаб-квартира впоследствии осела именно в этом городе.

МамА умерла не от холеры. Еще в начале октября по возвращении из Петербурга, где мы всей семьей праздновали свадьбу Михаила, семидесятилетнюю женщину хватил удар — вероятно апоплексический, но тут очевидно обошлось без табакерки, — от которого она слегла да так и не оправилась.

Два месяца в полурастительном состоянии, позволили всем причастным свыкнуться с мыслью о скорой смерти вдовствующей императрицы и даже успеть съездить в Москву чтобы попрощаться.