Люди не стеснялись этим пользоваться и пару раз заключали мир с одними зверолюдами, чтобы те помогли перебить других, своих соседей, в обмен на половину земель. Согласившихся вместо территорий обычно одаривали стрелами с серебряными наконечниками.

Однажды, в разгар противостояния, когда стая отчаянно нуждалась в информации, оружии и припасах, Рэйару отправили в деревню, поскольку она, чумазая и растрепанная, на первый взгляд не походила ни на свэтов, ни на зверолюдов, пока не выдавала своей принадлежности поведением, и потому пользовалась вполне себе сносным отношением. В городах ее уже знали и воспринимали как одну из охотниц какого-то далекого поселения, а в каждом городе она говорила разные названия своего якобы дома.

Полукровка приносила оленей, барсуков, сурков, белок, птиц, разнообразных кроликов и зайцев, довольно часто – куниц и лисиц, а иногда, бывало, волков и змей, которые считались у многих особым товаром и хорошо ценились. Все это она меняла на различную утварь, оружие, если требовалось, одежду, муку, крупы, нередко – хлеб или вяленную и нашпигованную травами и сушенными каштанами речную рыбу. А также, конечно же, на сладости, мед и вино.

Бывало, что она отправлялась вместе со своими приятелями из чистокровных, теми, кто был немногим ее старше. По дороге они ловили еще нескольких зайцев или птиц, чтобы поменять их на лишний кувшин вина. Дважды им удавалось загнать олененка, поймать двух больших жирных птиц и даже забраться в гнезда и прихватить яйца, а однажды – целого мясистого жирного и здоровенного оленя с большущими рогами. Лишь втроем они сумели уложить его в телегу, чтобы дотащить до города. Тогда счастливые и уверовавшие в свои охотничьи таланты перевертыши приобрели большущую головку сыра, по миске отменной похлебки, пять деревянных кубков и бочонок эля – после Рэйара узнала, что эль им дали второсортный, если не сказать хуже.

Молодые зверолюды с удовольствием разделили бочонок на свою дружную компанию и вернулись к стае под следующий вечер, хотя в лагере их ждали еще до рассвета. В тот раз им досталось так, что было страшно вспоминать. Вожак объяснил Рэ, в чем вред алкоголя и задержек на чужой и опасной территории тяжелой лапищей и, хоть и грозился продолжить воспитание, после первой порки более не трогал. Довольно быстро он простил глупую дочь, однако с тех пор ее отправляли отдельно от остальных перевертышей.

И вот, когда в самый обычный и похожий на остальные день полукровка, как всегда, нагрузила телегу и вернулась обратно, то обнаружила на месте, где остановилась ее стая, пепелище. Палатки и шатры, все деревянные лачуги, временные навесы над кострами и шалаши были сожжены. Тела ее соплеменников догорали в большом костре. Сколько бы Рэйара ни металась, ей не удалось найти никого живого. Девушка тушила огонь и растаскивала стаю, надеясь среди горящих тел найти хоть кого-то, кто будет еще дышать. Надежды были напрасными.

Жестокие люди уничтожили ее семью, они убили всех – от взрослых до совсем малышей, тех, кто даже выть толком не научился. Тел новичков, не так давно относившихся к людскому роду, ни в куче, ни отдельно от нее не оказалось, их захватчики не убили на месте, а увели с собой. Зачем – Рэйара могла только гадать. На небольшом холме был вбит кол, на который насадили обезглавленное тело, как поняла Рэйара, вожака. Головы отца она так и не сумела найти.

Девушка не могла сосчитать, сколько часов к ряду прорыдала рядом с убитым. Горе заполнило ее целиком, даже начавшие волноваться лошади далеко не сразу сумели обратить на себя ее внимание. Копытные взбеленились, и к тому времени, когда Рэ наконец поднялась, они успели перевернуть телегу и те припасы, за которыми она ездила в город – крупы и рыба, эль и вино, ткани и утварь, иглы и нитки, все, что было, попадало на землю. Два слабо перевязанных мешка с зерном рассыпались после удара.

Лошадей напугали несколько перевертышей из другой стаи. Вероятно, они пришли на запах крови и костра. Полукровка была уверена, они слышали звуки сражения и крики, но не вмешались и не помогли соседям.

– Вы пришли позлорадствовать? – соседи желали отобрать у вожака земли и Рэйара вспомнила явившихся, – Люди уничтожили мою стаю. Вы слышали, когда шло сражение, верно? Вы слышали, но не вмешались и пришли только сейчас!

– Слышали, – ответил один из них. Рэ не помнила, как его звали, но знала, что он, как и вся его семья, умел превращаться в шакала. Они считались значительно слабее чистокровных зверолюдов-волков, и даже грязный волк мог запросто победить любого, пусть и сильнейшего из них. Шакала могла одолеть и Рэйара, она бы справилась и с двумя, а может, и с тремя, но эти соседи никогда не являлись малым числом. Почти полтора десятка шакалов крутились вокруг телеги и, скорее всего, кто-то скрывался в лесу. Один из явившихся присел и принялся сгребать в мешок то зерно, что не успело коснуться земли и все еще могло быть использовано.

– Конечно же слышали, – вторил другой шакал, у него были желтые глаза и длинные шрамы от когтей на лице – однажды он нарвался на волков и ему на всю жизнь оставили память на левой половине морды, – Почему жива ты? Спряталась в какой-нибудь норе?

– Я отлучалась из лагеря, и будь я здесь…

– Отлучалась и потому пропустила смерть всех своих дружков. Какая жалость, да, полукровка?

– Тебе какое дело? Пошли вон от телеги! – Рэйара встрепенулась и впервые отошла от тела вожака, с тех пор как сняла его с кола.

До появления шакалов ей было все равно – есть у нее припасы или нет. Девушка не задумывалась, что ей делать с едой, но теперь собиралась защищать свое имущество всеми силами. Это последнее, что осталось у нее, все еще связывающее со стаей. Последнее, что могло помочь ей выжить. Что могло помочь пережить и сохранить разум. Мерзкие шакалы, которые наблюдали за смертью ее стаи, недостойны получить хоть что-то.

– Зачем нам уходить? Неужели это твоя телега?

– Да, – рявкнула в ответ девушка.

– А я полагаю, что она принадлежит нам, ведь это мы ее нашли. Так и быть, мы позволим тебе убраться. Дадим фору в, хм, десять минут, – засмеялся желтоглаз, – И, если ты успеешь за это время далеко сбежать, быть может, мы не станем гнаться за тобой.

– Лучше бы тебе не останавливаться, – подтявкнул из-за телеги еще один юноша. Рэ раньше не видела его вблизи, наверное, он опасался выходить к стае, зато против одного волка пойти не побоялся. Девушка запомнила его короткие серые косы, такие же серые глаза, здоровенное темное родимое пятно на лбу и широкий нос.

– Я не собираюсь бежать. Это моя территория и мои припасы! Это мой дом!

– Твой дом стал пепелищем, твоя стая мертва, твою территорию некому защищать. Как и эти припасы. Не думаешь же ты, что сумеешь одна справиться с нами всеми?

– Не сумеет! Не сумеет! – поддакивали приятели желтоглаза со всех сторон. Некоторые только молча кивали и гаденько улыбались.

– А даже если вдруг по какой-то счастливой случайности ты все же одолеешь нас, то после придут и другие. Не только наша стая, иные соседи тоже. Стаи, которых не успели истребить люди, захотят забрать себе эти владения, а тебя, разумеется, убьют.

Приятель шакала с родимым пятном снова тявкнул, выражая свое согласие. Еще несколько представителей стаи громко повторяли короткими фразами то, что произнес их вожак, намереваясь отвлечь Рэйару, пока остальные окружали ее.

Вожак этой внушительной компании ухмылялся – он был доволен собой. Одна из лошадей, видимо почувствовав изменения вокруг и предстоящую схватку, занервничала и мужчина поймал ее за поводья.

– Или тебя возьмут как рабыню и в качестве зверька для развлечения, – предположил желтоглазый, поглаживая подрагивающее копытное, – Медведи, может, и сжалятся над тобой. Может, они даже предложат жить среди них, у них нездоровая любовь устраивать приют для отшельников. Койоты же и рыси тебя однозначно убьют, а их стаи не так далеко… Рыжие шакалы, наши недобрые приятели, тоже, но ты и сама это понимаешь, верно? А уж что с тобой сделают красные волки мне и вовсе говорить неприятно – думаю, ты догадываешься почему.