– Мы мертвых всех в одном доме сложили – в самом большом, – принялся пояснять Снек. – Это тех, кого тварь силой своей в марионетки не подняла. Там сгорят. А тех, кого подняла… и без нас уже спалило.

– Ты в том доме один был? – вмешался Гош. – Помнишь, что делал, когда тварь пришла?

– Молился, – тихо произнес парнишка.

– А почему в доме один был?

– Не один, – мотнул головой парень. – Отец с матерью были и сестра с братом.

– И где они?

– В подвале схоронил. По-божески, как полагается, мелебен прочитал.

Снек и Гош обменялись взглядами.

– Ты, значит, читать обучен?

– Обучен.

– И молитвы наизусть знаешь?

– Знаю.

Клирик сложил руки на груди в замок, а Гош, кинув взгляд на напарника, произнес:

– Дар у тебя, парень. Такой дар, что мало кому снился. Кто-то всю жизнь батрачит и изнывает, чтобы вполовину твоего дара получить.

– Что за дар? – без особого интереса спросил подросток.

– Свет, – отозвался Гош. – Свет души. Тот самый, что в самую темную ночь светит без устали. Понимаешь?

– Нет.

– Внутри тебя сила света живет, – пояснил Снек. – Много.

В этот момент огонь полыхнул, а старый псалтирь вспыхнул голубым пламенем.

– Снек, какого… – произнес Гош, но тут же замер, взглянув на клирика.

Тот повернул голову и встревоженно произнес:

– Некромант нас ищет…

– Не вешай нос, – усмехнулся Гош и хлопнул по плечу парня. – Ты ведь еще живой.

– Да. Самое главное – ты живой, а остальное не так важно, – кивнул Снек.

– Не опускай руки, – авторитетно заявил паладин. – Сейчас мы доберемся до нашего монастыря. Там передохнем и поговорим с настоятелем. Он хоть и зануда редкостный, но головастый мужик. Он поболее нас знает, куда тебя пристроить, чтобы и голову не сложил, и толк был.

– То, что он у тебя ножи отобрал и обет наложил – не означает, что он кретин, – вставил свое слово клирик.

– Да? Я тебе клянусь, неделю трезвым ходить буду, если это не он приказал нам пересол отдать.

– Ты прекрасно знаешь, что у монастыря проблемы с продовольствием, – вздохнул Снек. – Ты видел, что другим выдают? Отряд «Полной луны» вообще без мяса ушел.

– Эти лодыри ни черта не делают, вот и ушли с кашей на хребте, – хмыкнул воин.

– А я тебе не про то говорю! Я говорю, что их больше, и уходят они на месяц, а им ни куска мяса не дали. А тебе выдали. А то, что пересол, так не Галус его солит.

– Значит, надо найти того, кто его солил, и двинуть в морду, – тут же сменил цели на отдых в монастыре Гош.

– Дай сил, Единый, не влепить по лбу камнем этому идиоту, – поднял глаза к небу Снек.

– Единый, дай мне возможность проклянуть немотой этого зануду! – не остался в долгу паладин, так же подняв к небу взор, произнес Гош.

Дорога петляла между холмов. Весна выдалась теплой, и сейчас был приятный погожий денек. Ветер шелестел листвой и гонял волны по высокой траве. Однако, на горизонте уже собирались тучи, не предвещающие ничего хорошего.

– Что со мной будет? – спросил паренек, шедший рядом.

На перепалки двух напарников он не обращал никакого внимания.

– Ну, хуже уже не будет – это точно.

– У меня больше нет родных… – произнес парень, глядя себе под ноги. – И дома больше нет.

– У меня тоже, – пожал плечами Гош. – Не вижу причины горевать.

– Мы с ним из послушников монастыря. Он из Святого Йогана, а я из монастыря Анны Корсунской. У нас никогда не было родителей и дома.

– А у меня были, – тихо прошептал парень, сжимая кулаки. – Что там произошло?

– Некромант там произошел, – сплюнул на землю паладин. – Не особо умелый, но некромант.

– Не факт, что он неумелый, – покачал головой Снек. – Может, просто отпустил игрушку погулять. Или выкинул за ненадобностью.

– Та тварь… Ее создал кто-то?

– Да, – кивнул клирик. – Это рукотворная тварь. Сильная, быстрая, способная поднимать нежить. На наше счастье, она была крайне ограничена в силе. Иначе, так просто мы бы не отделались.

– Еще туповатая была, – заметил воин. – Была бы поумнее – сразу бы сделала ноги, как янтарный свет обнаружила.

– Зачем? Зачем это сделали? – спросил парень, не поднимая взгляда.

Гош открыл было рот, но не произнес ни слова. Он взглянул на друга, который все понял и взял эту роль на себя.

– Понимаешь, люди иногда делают плохие поступки, но это всегда продиктовано… Обстоятельствами. По-настоящему злых и ужасных людей – очень мало. Тех, кто делает зло и обиду другим людям исключительно для удовольствия.

Дорога, петляя между холмов, внезапно резко повернула к одному из них, отчего троице пришлось идти в горку.

– Тут неправильно говорить, хороший человек или плохой. Тут надо говорить: «Какими принципами готов поступиться». Кто-то ни при каких обстоятельствах не поднимет руку на человека, а для кого-то убить – как миску супа выхлебать, – тут Снек выразительно глянул на Гоша. – И порой цель оправдывает средства. Но есть одно «но». Зачастую такой подход приводит к тому, что старые устои в голове размываются. Человеку становится все равно, умрет кто-то или нет. Будет он мучаться или умрет быстро.

– А причем тут мой дом? Причем тут мои родители, брат и сестра?

– При том, Арифей, что темный ковен, с той стороны границы, потерял всякие рамки и теперь, чтобы проверить свою нежить, готов сжечь пару сел, вырезать их под корень для статистики.

– Статистики?

– Это наука о цифрах. Только не о числах как таковых, а о… – тут клирик смутился и попытался пояснить. – Наука о цифрах, насколько сильнее и живучее придуманная ими нежить…

– Мои родители и целое село погибло ради того, чтобы проверить нежить?

– Скорее всего, да, – кивнул Снек. – Прости, мне неприятно это говорить, но пока вся эта ситуация выглядит именно так. Иначе некромант так просто бы от нас не отстал. Так, проверил, кто мы такие, и на этом все.

– Больные ублюдки просто проверяли, насколько мощная у них получится тварь. Вот и все, – буркнул Гош. – Нечего тут размусоливать… Мне тоже жаль, что так вышло, но тебе лучше привыкнуть к отношению магов к людям.

Тройка путников поднялась на холм, с которого открывался чудеснейший вид на деревню, в которой дымились печи. Рядом виднелись засеянные поля, вдалеке переливалась поверхность речки.

– Ну вот, – вздохнул Снек. – Медовое. До монастыря осталось немного.

– Медовуха, – выдохнул Гош. – А ведь обещал сюда вернуться!

Арифей взглянул на клирика, затем на паладина и спросил:

– Почему вы не остановите ковен? Почему вы не боретесь с темными? – спросил парень, заглядывая в глаза церковных служителей.

– Это политика, – отвел взгляд клирик. – Мы не можем вмешиваться в дела баронства Гешальт без их дозволения… или просьбы.

– Послушай меня, парень, – вздохнул Гош и присел на одно колено рядом с подростком. – Политика… Это то самое дерьмо, что с себя никогда не смыть. Один раз замараешься и до конца жизни будешь вонять. Что бы ни случилось – не лезь в нее. Слышал меня?

– Да.

– Тогда сожми зубы и делай то, что можешь.

– И что я могу?

– Для начала стать сильнее, а там, кто знает. Может подвернется случай снять шкуру с той суки, что устроила бойню в твоей деревне.

– Гош!

– Что?

– Не сквернословь! Это грех и…

– Я готов ответить за этот грех перед Единым, но по-другому этих выблядков я называть не собираюсь, – рыкнул Гош. – Пойдем. Будем тянуть – нас накроет ливень.

Ливень прошел около часа назад, оставив за собой мокрые листья. Ручьи наполнились и зажурчали с новой силой. Но дождь до конца еще не окончился.

Остатки влаги с неба падали мелкими каплями, создавая гнетущее ощущение. К утру, под мелкую морось поднялся холодный ветер, отчего на улице стало еще неуютнее.

ХЛЮП

Нога человека, одетого в серую мантию, наступила в лужу.

Мужчина с глубокими морщинами на лице поправил глубокий капюшон и подошел к костным остаткам на земле. Его взгляд поднялся, и он осмотрел сожженную деревню.