— Больше не нужно времени, — опустила глаза я, признавая поражение. — В день вашей свадьбы я потому и напилась, что он сообщил мне о своем решении жениться. А ведь я даже не знала, что у него кто-то есть…

— Ну наконец-то, — почти аплодировала Софка, — я уж думала, что этот день никогда не настанет!

— Тебе кто-нибудь говорил о женской солидарности или хотя бы простой человеческой тактичности? — возмутилась я, обижаясь на подругу.

— Говорил. Вот только в ситуации с жизненными трудностями моей лучшей подруги я предпочту что-то более действенное, чем совместное пускание нюней.

— Что-то более действенное — это потоптаться на моей и без того скатившейся в пол самооценке?

— Да. Только такие радикальные меры приведут тебя в чувство. Нельзя возродиться, не померев.

— Откуда эти заумные фразы, доктор Фрейд? Из корейских дорам, что ли?

— Китайских, — поправила она и снова принялась боксировать по моему почти бездыханному сердцу. — Теперь, когда он наконец обрек на поражение твою скучную бесперспективу по отношению к нему, ты должна сказать спасибо за урок на тему «как делать никогда не надо» и смело шагнуть в светлое будущее.

— Не фантазируй. Светлое будущее, ага.

— А ты не рассыпай тут свой черный пессимизм. Воздвигла памятник, понимаешь, нерукотворный. Не моя вина, что, пребывая в тени этого монумента столько времени, ты забыла, как выглядит солнце.

— …

— Раз уж мы со всем срочным разобрались и даже выяснили, что ты соблазнила не моего мужа в ту ночь, то я хочу услышать полную версию твоего приключения.

— Слушай, это вообще-то не смешно, — фыркнула я. — Ты не можешь так легкомысленно относиться к чувствам той женщины, у которой я украла первую брачную ночь.

— Ой, я-то как раз и могу. Не можешь ты, но мы сейчас тебя немного испортим и заставим увидеть в том, что для кого-то трагично, для тебя необязательно.

— И, если позволите, вопрос от зрителей: с чего ты вообще решила, что он это я? — все еще сторонясь меня, как прокаженной, поинтересовался Андрей.

— Ребят, тут все железно. Я хоть и пьяная была, но контроль пространства и времени не теряла. Не успела я войти в отель, как из банкетного зала вышел он. Из того самого, который значился на моем пригласительном — Зал 2Б. В тот момент мне бы и в голову не пришло, что он не из своего зала выходит.

— Зал все же был его, — с неохотой подтвердила Софка.

— А?

— На твоем пригласительном был Зал 2В.

— Ну есть и хорошие новости — контроль пространства и времени ты правда не теряла, — искренне поржал надо мной Андрей, за что сразу был одарен проклинающим взглядом.

— Ага, чего нельзя сказать о голове! — рассмеялась и Софка.

— Да хватит вам уже! — махнула я, призывая прекратить эти подшучивания. — Вы под чужой трагедией своим попкорном намусорили уже знатно.

— Ладно-ладно, рассказывай дальше.

— Что тебе дальше рассказать? — гневно посмотрела я теперь и на подругу. — Как он стащил с меня одежду и всадил поглубже⁈

— Ого, я вообще-то был бы не против послушать, — поиграл бровями Андрей.

— Ну нет, сегодня вы будете довольствоваться жанром трагедия, а восемнадцать плюс не заслужили, — сказала я как отрезала и поднялась с дивана. — Поеду домой. Несмотря на то что вы те еще циники, я сегодня впервые за эти две недели буду спать без нервного потряхивания.

— Сегодня спи спокойно. А вообще, желаю тебе встретиться с тем парнем! — кричал вслед Андрей, провожая меня ехидными смешками.

— Не дай бог!

— С твоим везением я бы особо не рассчитывала на то, что бог тебя услышит… — скрестив руки на груди, выдохнула Софка.

— Я не всегда неудачница. Было б иначе, то сегодня у меня не осталось бы лучшей подруги. По такому случаю, я все же разрешу себе самопрощение за тот отвратительный поступок. Только пусть держится от меня подальше. Аминь.

Естественно, после встречи с Софкой мне стало лучше. Нет, груз бесстыдства я с себя снять не могла, потому что по-прежнему была той, кто украл брачную ночь у невесты с ее неописуемо привлекательным мужчиной. Теперь, когда мы прояснили, что мужчина, которого я уложила в постель, это точно никакой не Софкин муж, я могла позволить себе чуть больше вольности. Память охотно отозвалась, хотя после такой дозы алкоголя, которая в тот день была в моей крови, ее даже самые невнятные потуги считались бы достижением из разряда фантастических.

Мне было сладко от поцелуя. Мне было терпко от этого настоящего мужского запаха, голова кружилась при каждом вдохе, а вдохи у меня были учащенные. Мне сейчас не хочется гадать над причинами, но хочется поддаться впечатлениям от их следствия. Я теперь могу не прятаться от воспоминаний и постараться возродить их в памяти решительно все… Каждую позу и крик. Конечно, подобные мысли не просто отвлекали, такие мысли меня буквально стащили с пути трудоголика в этот прекрасный воскресный день.

Я охотно сменила рабочий настрой на бездельнический, однако и развратным воспоминаниям не могла предаваться до бесконечности. Обрывки бурных сцен вселили в меня вдохновение, вкус которого я уже успела подзабыть. И только в этот момент я поняла, как долго, как глубоко спала и добровольно смотрела этот заунывный сон, который страшнее любого кошмара только тем, что слишком безмятежен, чтобы закончиться.

Рискуя свернуть на новый серпантин самобичевания, я вовремя остановилась и вышла из этого трамвая в никуда. Подсознательно мне сейчас отчего-то очень захотелось ни о чем таком глобальном не думать, а лучше вообще стать беззаботной сплетницей на пару часов. Место подобных перевоплощений я знала только одно, а потому послушно закрыла крышку ноутбука и отдел головного мозга, отвечающий за работу в нерабочее время, и прямой наводкой направилась в салон.

— Сегодня я хочу перемен! — скомандовала я прямо с порога скучающим в праздном безделье мастерам.

— Да иди ты! — присвистнула Маша, за все эти сто лет, что я стригусь у нее, впервые услышавшая от меня подобные революционные речи. — Отстрижем сегодня два сантиметра вместо полутора?

— И ты туда же… — заскулила я, понимая, что моя пресность — это всеобщее мнение. — Можем даже цвет поменять?

— Эй, девушка, вы кто? Куда вы дели ту скучную Катю Уварову? Заперли в дальнем чулане ее огромного дома? Ну надо же! Вот и славно! Не выпускайте ее в люди больше, пожалуйста. Вы мне нравитесь гораздо больше. Проходите-проходите.

— Мелирование? — вопросительно выгнула бровь я.

Машка пошла дальше и выгнула обе.

— Ты это, прекращай, что ли. Я уже не так молода для подобных потрясений.

— Посоветуй уже что-нибудь, хватит прикалываться.

— Слушай, не хочу я портить твои волосы осветлением, да и не уверена, что тебе сейчас образ ангелочка к лицу. Какая-то ты дикая для этого сегодня.

Слово «дикая» было сдобрено довольно выразительной мимикой и прозвучало как уголовная статья, но я уже приняла решение считать любую критику близких мне людей конструктивной, поэтому просто спросила:

— Кем же ты меня видишь, в таком случае?

Машка запустила пальцы в мои длинные волосы и тоном участника заговора произнесла:

— Роковой брюнеткой. Давай твою серую четверку на два тона затемним?

— Будет старить?

— Будет глаз не оторвать! — парировала она, набрасывая на меня пеньюар.

— А вот эта опция интересует, — одобрительно закивала я, давая зеленый свет ее идее.

Через два часа я встала из кресла в новом образе, хотя ничего радикально мы не поменяли. Идеально прямые темные волосы действительно добавили мне сексуальности. Черты лица стали строже, что ли. Моя самооценка впервые за эти годы приподняла голову из той кучи дерьма, в которую я ее долго и методично погружала.

Маше, похоже, самой безумно нравилось то, что она сделала с моими тускло-серыми волосами, придав им лоска и благородства. Улыбаясь до ушей, она смотрела вместе со мной на мое отражение в зеркале, а потом сказала: