Пристальней сделался беспризорный прищур.
«Второго щенка-а-а-а забрали сторожилой дома».
— Ну а третьего? — поравнявшись, женщина спросила.
Рука в живот вонзает нож, в глазах у жертвы помутненье.
На устах от спёртости нет слов.
(а беспризорник всё песенку поёт, по улице походкою
плавною идёт, всё ищет мать и в придачу тётку,
такой он озорной, а голос непоколебимо звонкий)
32
Красный огонь. Калейдоскоп в темноте под веками. В тишине слышны крылья бабочек. Запах свежего мяса. Давненько не появлялись признаки насилия, но через мысленную гладь всегда рвутся образы.
Любая форма нормальной человеческой жизни сопровождается гниением и калом. Любой дёрг, любой шум — всё, что нужно для неконтролируемой вони.
Критерии безумия в разные периоды отличались, но схожие элементы остаются и посей день. Не быть таким, значит — привлекать внимание системы. Можно вполне монетизировать своё безумие, а ещё прийти к мысли о невозможности суждений по шаблонам. Безумность в целом можно прировнять к нормальности, подкрепив такое утверждение первородной индивидуальностью. Как бы ты не старался, единственно возможный вариант трусливой душонки — притворяться, но жить всерьез по сказкам не представляется возможным. Вывод, думаю, становится очевидным.
Перед глазами красный огонь. Это часть калейдоскопа закрытых век. И в тишине слышны крылья бабочек. Запах свежего мяса, когда и вовсе его рядом нет. А всё по причине истинной свободы ума, способного примерять на себя любые маски, выдавая каждый образ за настоящий. Ещё раз повторюсь. Безумия нет, как и нормальности. Есть только что-то вечно движущееся.
33
Верблюд плывёт по розовому небу.
Во рту откусанная бесконечность –
нежного араба рука, а может, что
и загорелой северной девицы.
(нельзя веселиться у рта без опаски)
По завалинам второй верблюд гребёт,
раздвигая пески, как свои горбы.
С беспристрастной ухмылкой,
под дымок опасного дурмана.
Молчание верблюда –
форма пейзажа восточных правил.
34
Голубиная песня о хлебе
Навязчива пища и ладно
Если бы не червяки в животе
То есть было и не надо
Некоторый индивид действительно
Духом един
Но кушать и такому хочется
По этой причине сломать его
Вполне сможится
Мировой устрой схож
С заводными игрушками
Большая песочница разума
В теле земли космоса
Эроса разврата всех
Возможных областей
35
Кристаллизация беспорядка из набросков выдуманных символов. Вот она: а, б, в, г, д, е, ж, з, и, й, к, л, м, н, о, п, р, с, т, у, ф, х, ц, ч, ш, щ, ъ, ы, ь, э, ю, я.
Короткий список с ограниченными возможностями. При желании человечество могло бы исписаться в абсолютный ноль, но в таком случае, пришло бы массовое выгорание. Нельзя подытожить всё, да здравствует вечное поле загадок и таинств для самого главного двигателя рассудка — надежды.
Поэтому, каждый писака подсознательно копирует других, разминая простату очевидных тем. Никто не исключение. Истинное искусство — сумасшествие и тотальный деконструктивизм, но такое общество боится, удушая открывателя в зародыше.
36
За линией начертана клаузовка,
растормошенная грива хохмоча.
Под елейный вырастайкой прячут
зимовные корма.
Баба в куртке, как игрушка,
с шаровичнатой подковкой.
Ходит лесом, крутит с низом,
расплескавшись в барахвайях.
Стены дома — известь с пеной
под надломом скрежеща,
стоит метр — пять лет жизни –
нахуйяж такое брать?
Каждый центик — человечек
превратился в смеелюд.
Вам самим не стыдно бразить,
выдавав такой зигзаг?
37
Я устал от рифм и логики,
кому они сейчас нужны?
Культура спрыгнула с подоконника
многоэтажной хуйни.
Не развитие. Отрицание нового.
И вот, в столице цитируют Подподушкина.
Хороший мужик был, но давненько сдохший.
Не пора ли обратить свой взор на живых?
Культурные некрофилы, любители ебать трупы,
вам не стрёмно наряжать свой ум в обноски?
В сраку вам всем хорейного с пристрастием,
с со стыдом вашего трупострастия.
38
Эта филярная глупость,
дочерняя слабость –
черкать о понятном.
В при парадной меняется
место бездействия:
три распиздяя ставятся.
Один местный пожарник
уже головы как-то
продырявил, но, а толку?
Бытие посуде.
Еды не прибавится.
Искал бога, а нашел пропасть.
Собственно, тоже неплохо,
но правда в таком ключе –
бесформенна.
Сплошная темнота и крик.
Боже, мама, реверсируй меня,
пожалуйста, во вне к послезавтра.
39
А у реки рядом с заброшкой,
есть будка с собакой по кличке «кошка»
(ай-лю-лю, ой ё-ё-й)
Каждый выходные Кошка
гоняет котов по бетонным прихожкам
(ай-лю-лю, ой ё-ё-й)
Смеёмся и кормим мы всех животных,
ведь знаем
(ай-лю-лю, ой ё-ё-й)
Сегодня зверюшки едят корма,
а завтра черви покушают нами,
бесплатно вот так, задарма.
(ай-лю-лю, ой ё-ё-й)
40
Пассивно аннигилирует частица,
спадая в птичье гнездо.
Синица пишет знаки клювом,
в надежде объяснится с пастухом.
А он,
парнишка иного толка,
сам заплутался в себе.
Он ищет на деревьях слово
«интермеццо»,
на выкрашенной коре.
Так, говорят, защищается ствол
от поедания насекомых,
но культура сломала связующую
вилочку, и это — факт.
41
Кадычкан. Хальмер-Ю. Молога. Иультин. Это что местные заброшки, только чуть масштабнее. Вот у них там действительно весело. Из плюсов — только воздух. Ещё там пахучих много и неконтролируемая ебля, если ещё дин-дон встаёт. Ещё бы, выбор не велик.
К сорока годам там дяди уже в кашу, а тётям хочется. Вот и более-менее эрекционные пацаны поёбывают чужих жён. По вечерам пьют местную бодягу, а затем засыпают с вонючими пастями. Что ещё нужно? Чужое счастье тяжело понять.
Тоже хотелось бы так, но сгрызут ведь суки нежное сердце и стервозный язык. Умников чуют за версту, это факт. Закрытый мракобесный Эдем, куда билет заказан.
42
Пускающие кольца Сатурна к нагроможденьям телескопным
так и просятся зажечься в темноте.
В купоросе четыре глаза судорожно выдумывают сказки о космосе,
задумка человеческой тоски.
За пиздёж нам дают много денежек, а за сказки
с упорядоченной этикой вдвое больше дают, дураки.
Вот и слова стали даром божьим, метр — точный замер.
Не забыли господа про слуг своих,
в рае будете сиськи большие лобзать.
Аааааай, как хорошо! Какова песенка ушам, а? Ребята!
Мой призрак сможет в белом одеянии вас разъебать, а это значит,
стоит, стоит теперь умирать!
За близких, обрёкших на смертие, да за себя, за всю низость свою
осмеянную.
43
