Мой тебе совет — больше ничего не писать мне сюда. Услышал меня?! Только напиши ДА, если ты там ещё живой и согласен на уплату своего греха бабками. А заплатишь ты нам семьсот кусков. Я не знаю, где ты их достанешь, но, чтобы к двенадцатому июля (это через два дня, если ты не понял) бабки были при тебе в чемоданчике. Чуть позже я скину время и точное место, где я буду ждать тебя.

Со мной будет ещё один человек, но ты не ссы — это моя страховка. Если попытаешься дурить, то кто-то из нас все равно свалит и твоя igrivaya jopa окажется в общем доступе. ТАК ЧТО БЕЗ ГЛУПОСТЕЙ, СТАРЫЙ ТЫ PIDOR! Ответ мне нужен в течение часа. АДЬЙОООООООООООС.

Бунин не мог поверить своим глазам. Сердце у него действительно билось так, что ещё чуть-чуть и остановится. Нет, даже не так, что его просто разорвёт вот-вот на части.

Из глаз лились слёзы отчаяния. Вспышка гнева на самого себя. Союз умудрился погромить свой дом, чтобы спустить пар. Нужно было срочно писать ответ, и хоть дозорный не знал, где возьмёт деньги, но ответил он положительно.

Столько несчастий свалилось на него. Самое большое состояло не в невыполнимых требованиях (всё-таки такую сумму, да с такой пенсией как у него, можно собрать лет за двести), а сам факт, что друга у него не было изначально. Не было этой женщины, с которой он так долго общался. Которую так он любил. Которую так желал сделать своим союзником. Всё это оказалось одной большой шуткой.

Из нижнего ящика старик достал незарегистрированный пистолет, в котором имелось пять пуль. История появления у старика оружия достаточно мутная. Столько лет прошло, он сам уже не помнил, откуда и для чего его раздобыл. Зато он был уверен, что прямо сейчас пустит пулю в свою «тупую башку».

Он всё продолжал плакать, только теперь держа у виска дуло. На этом этапе [ЦЕНЗУРА] казалось выходом, но чуть успокоившись, мужчина всё же понял, [ЦЕНЗУРА] только слабаки, да разве ещё гении. Сам он не приписывал себя ни в одну из групп. Зато, в эти минуты отчаяния, он вдруг нашел внутри себя надежду. Да. Нужно просто рассуждать здраво.

Явных врагов у пенсионера не было. Не было в его жизни крупных рыб, которым он мог насолить настолько, чтобы его вот так вот прессовали. «Мы тебя ненавидим» — написано в сообщении. Но кто? В голове не всплыл ни один серьёзный персонаж, а тем более персонажи.

«Значит, дело личное» — рассудил Союз. А раз так, то это могут быть действительно пара человек, да причём неопытных в криминальных делах. Можно пойти навстречу, прихватив пистолет, пугнуть, а затем без лишнего шума пройти до их «базы», изъять материал и готово.

В его сердце появилась надежда. Он ещё больше успокоился, даже слегка усмехнувшись, как бы думая: «вот тебе и приключение». А после перекусил и улёгся в кровать. Но этой ночью он почти не спал. Союза лихорадило.

Двенадцатое июля. Бунин нашел у себя старый небольшой чемоданчик, наполнил его старыми тетрадками и прочей макулатурой для веса. Сообщение от «ВЕРЫ» по поводу места встречи пришло ещё вчера вечером. Бульвар Красноармейцев. Рядом с большим продуктовым магазином нужно оказаться без десяти минут полдень.

Стояло ещё раннее утро, поэтому Союз неспешно позавтракал и принял душ. Оделся он как обычно, только теперь по правую руку в кармане лежал заряженный пистолет.

За этот нервный отрезок несчастный даже умудрился схуднуть, но выглядел ещё вполне сносно. Можно сказать, лёгкая бледность была ему к лицу, делая чуть моложе.

Настало время выходить. На метро ехать нельзя, да и вообще, пользоваться транспортом было опасно. Везде могли устроить проверку. По такой логике и на улицу в праздник с пистолетом выходить не менее опасно, но всё же на своих двоих риска намного меньше.

Дорожка. Карман. Улица Вятницкого. Перекрёсток. Теперь по прямой. Институт машиностроения. Снова перекрёсток. Бесконечное количество пивнух, микрозаймов и супермаркетов.

Люди, словно зомбированные, медленно тянулись в сторону парка. Сначала Союзу было с ними по пути, но потом он повернул на бульвар Красноармейцев.

Впереди показался тот самый большой продуктовый. Пенсионер посмотрел на часы. Без одиннадцати минут.

Погодка стояла чудесная, но из-за большого эмоционального напряжения потел Бунин просто ужасно. Солёная вода буквально капала с его лица, иногда закатываясь в глаза, и тогда сильно щипало.

Он решил подождать у главного входа. Шантажисты точно должны знать его в лицо, иначе как без этого они могли ненавидеть его?

Рядом с главным входом тусовалось двое подростков лет четырнадцати-пятнадцати. Было видно, что это ещё дети, которые просто пошли по кривой дорожке.

Подойдя ближе, Союз узнал ребят. Коротковолосый с подбитой губой — Славка, а его спутника звали вроде Петя. Пенсионер запамятовал. Когда-то Союз вёл уроки ОБЖ в одной из городских школ. Ребята эти тогда были помладше, но черты лица узнавались без труда.

Тогда эти «кореша» были ниже чуть ли не в два раза, но уже имели преступные физиономии. В голове у Бунина зародилось нехорошее предчувствие. Таких совпадений не бывает, а учитывая, что на уроках он гонял этих «заблудившихся» в три раза больше остальных, то всё тогда становилось на свои места.

Одно не усваивалось в голове: как эти раздолбаи вообще смогли придумать подобный план мести? Да к тому же, неужели их обида за его строгость была настолько велика, что породила в сердцах детей такую изощрённую и продуманную жестокость. Но, может, это всё же совпадение, и ребята просто ждут своих мам или друга? Сегодня праздник. Чисто в теории в этот день можно встретить абсолютно всех, любого знакомого и не только. Нельзя подсаживаться на измену. Нельзя видеть в каждом лице неприятеля.

Союз спокойно подошел к ребятам, улыбнулся им, радушно сказав:

— Славка, Петька! Неужели это вы? Вот вымахали парни. Приветствую будущих з-в р-ы!

Слава и Пётр совсем не удивились Бунину. Только Слава презрительно с прищуром посмотрел на чемоданчик.

— Деньги все принёс? Старый pidor. Не корчи из себя святошу, блядский ты высер. — Это Пётр говорил своим хриплым голосом.

Союз Демьянович побледнел. В глазах потемнело. На него нашла волна свежей ярости, какую он ещё никогда не испытывал. Всё из-за усталости и понимания того, что две эти мелкие сопли доставили ему самую огромную неприятность в жизни (после смерти жены, естественно). Да ещё в придачу смеют так разговаривать с ним.

— Ты чё, оглох, pedrila, с тобой говорю. — Не унимался Пётр, а Слава всё не упускал из вида чемоданчик.

Сам того не понимая, дозорный тихо засунул правую руку в карман, вытащив её уже с пистолетом наперевес, чьё дуло сразу же направилось на вымогателей.

Подростки изменились в лице. Побледнели. У Славика даже ноги покосились, он чуть не упал. Благо, нервная система Бунина ещё держалась, не спуская курка на это резкое движение.

— Ты чего… Выложим ведь… — Попытался Пётр.

Славик испуганно смотрел по сторонам, а затем, не дожидаясь ответа от Союза (очень удивительно, что во время всей этой сцены люди в зоне видимости слегка поредели, а те, что шли чуть дальше, даже не смотрели в сторону, где происходила эта ужасная сцена), резко стартанул в обратную сторону за магазин, а его друг бросился следом.

Бунин вышел из ступора. Выкинул чемоданчик с макулатурой на асфальт, бросившись вдогонку. Погоня продолжалась минут пять. Несмотря на возраст, пенсионер хорошо держался, так как вёл здоровый образ жизни, в отличие от малолеток, успевших посадить себе лёгкие говном.

Впереди показался злополучный квартал Морфенко, куда шантажисты нырнули в надежде укрыться от сумасшедшего старика с оружием в руке.

Когда Бунин нырнул следом, то парней уже не было видно. Затаились, паршивцы. Зато в двух десятках метрах, за большой копной кустов, послышался довольно знакомый голос, который сквозь слёзы кричал ужасно непристойные вещи на глазах у случайно собравшихся людей.