– Видишь, малец, идеально ровный. Закалка пошла на пользу.

– Какой-то он некрасивый, – поджал губы Эней, увидев перед собой обугленный металл.

– Подожди, сейчас я его обточу, и он станет гореть ярче солнца. Знаешь, для кого этот меч? Для короля Благояра. То-то же!

– Хотел бы и я себе меч, – присвистнул Эней. – Я бы расправился со всеми монстрами в мире.

Он сделал выпад и начал размахивать воображаемым оружием.

– Осторожно! – оттолкнул кузнец Энея, едва не налетевшего на узкое и высокое ведро с маслом. – Отходи, нельзя упустить время – сейчас ты увидишь настоящую магию.

Вопреки ожиданию узреть, как с помочью колдовства обугленный металл превращается в настоящее оружие, Эней наблюдал за тем, как кузнец обточил меч и поднял его над головой так, что на отполированном до блеска острие на миг отразился пылающий в печи огонь.

– А где же тут магия? – Эней, до этого восхищенно наблюдавший за работой мастера, поднял бровь. – Вы не произнесли ни одного заклинания. Или это магия Силентио? Беззвучная магия, доступная лучшим магам?

– Подожди-подожди, не тараторь так, – кузнец улыбнулся и опустил меч. – Не все в нашем мире измеряется силой магии. Некоторые вещи ей не подвластны.

Кузнец взмахнул мечом, подбросил его в воздух и ухитрился словить его на ребро ладони между клинком и гардой так, что тот замер, идеально балансируя в воздухе.

– Твоя магия ни за что не создаст столь идеальный баланс и пропорцию.

– Так это не была Силентио?

– Я не маг, – кузнец вновь подкинул меч и на это раз ухватил его за рукоять. – Уже нет. Все, что можно увидеть в моей кузнице – это результат кропотливой работы, которую я и назвал теперь магией. Ручной труд напрасно недооценивают. Но некоторым, для того, чтобы чего-то добиться, достаточно только его.

– Как это – вы были магом? Разве можно лишиться магии?

Кузнец окинул взглядом кузницу и глубоко вздохнул. Откровенничать с мальцом ему явно не хотелось, и он молчал. Эней смог это понять, но желание задать сотню вопросов было сильнее тактичности и вежливости.

– Вы не любите магию?

– Это такое же искусство, как и прочее. Не лучше и не хуже того же кузнечного дела. Можно добиться успеха хоть в чем, обладая должной долей упорства.

– Кузнецом можно научиться быть. Но невозможно стать магом, если изначально магии в тебе нет.

– А откуда ты знаешь? – подмигнул кузнец. – Если в мире до сих пор что-то не произошло, то не значит, что это не произойдет в будущем.

– Что это значит?

Кузнец пожал плечами. Он развернулся спиной к Энею и аккуратно положил меч на дощатый стол у стены.

– Поздно уже, тебя дома хватятся, – кузнец посмотрел за окно. Небо стало алым, провожая солнце, клонившееся к закату.

– Отец всегда работает допоздна, – Эней пожал плечами и одним духом выпалил фразу, что крутилась в его голове. – Научите меня, кузнец!

– Ковать мечи?

– Нет! Сражаться на них! Вы правы, одной магии может быть недостаточно. Пожалуйста, кузнец!

– Ты прилипчивый, словно банный лист, парень. От тебя так просто не отделаться, верно? Что ж, давай попробуем. И зови меня по имени – Данияр я.

Неизвестно, что Данияр получал от встреч с Энеем – удовольствие быть учителем или компенсацию отсутствию общению с детьми, но с того самого дня каждый вечер он давал Энею уроки владения мечом.

– Отец, возьми меня в лес!

Эней пританцовывал вокруг стола Белотура, где тот писал заметки для своей книги. Белотур уже пару раз прикрикнул на сына и один раз замахнулся на него, но тщетно – Эней битый час продолжал упрашивать отца.

– Во имя Желтоокого бога, Эней, пойди прочь! – Белотур стукнул кулаком по столу.

– Отец, прошу тебя!

– Нечего тебе в лесу делать, мал еще!

– Мне одиннадцать! Я умею колдовать и сражаться на мечах! Смотри.

Эней вытащил из ножен меч, который подарил ему Данияр и который он теперь повсюду носил с собой, и сделал изящный выпад.

– Я еще поговорю с Данияром о ваших занятиях. Не понимаю, какого беса он возится с тобой, – умения сына не произвели никакого впечатления на Белотура.

– Пожалуйста! Я хочу посмотреть на чудовище, пока ты его не убил!

– Эней, в нашем лесу завелся баук – это слишком опасное создание для одиннадцатилетнего мальчика, пусть и такого искусного. Когда буду охотиться на зайцев, то обязательно возьму тебя с собой.

– Не хочу зайцев, их на опушке пруд пруди, устал ловить…

– Ты без спроса охотился на зайцев? – Белотур запрокинул голову и тяжело вздохнул.

– Я продавал их тушки Анахите. Восемнадцать смолок выручил, – Эней выпятил грудь и задрал голову, гордясь собой.

– Ты явно продешевил. В следующий раз пусть дает аргету за штуку.

Белотур вернулся к своим заметкам, но успел написать только «обладает нечеловеческой силой», как Эней схватил его за левую руку.

– Папа, ну пожалуйста!

– Ты пролил чернила!

Белотур вскочил на ноги, оттолкнув Энея, выхватил волшебную палочку, взмахнул ею, и чернила вернулись обратно в бутылек. Эней опустил голову и отошел к стене, понимая, что перешел границу дозволенного.

– Марш в свою комнату! – Белотур указал рукой на дверь. – Чтобы до вечера я тебя не видел и не слышал! И не вздумай больше заводить разговор про лес. Ясно?

– Ясно, – Эней нахмурился и, опустив плечи, побрел к двери, бормоча что-то под нос. – Жаль мама не видит, какой ты стал злой.

В комнате Эней ходил из угла в угол, возмущенный несправедливостью отца. Как долго Белотур продолжит считать Энея ребенком? Иные в его возрасте и торговать в соседние села ездят, и на дальнее озеро рыбу ловить. А там, между прочим, сирены, говорят, живут! А ему нельзя даже на баука какого-то посмотреть.

Ну к бесу! Разве можно что-то запрещать, если так этого сильно хочется?

На цыпочках Эней вышел из дома и бегом помчался в лес. Он читал заметки отца и знал, что днем баук спит. А значит можно тихонечко посмотреть на него, а потом вернуться домой как ни в чем не бывало. Предельно простой план, который не мог обернуться провалом.

Эней вошел в лес, поправил меч в ножнах и улыбнулся, довольный собой. Он поднял руки и прошептал:

– Инвенис! – полезное заклинание, которому его научил отец, помогающее в поисках.

В руки Энею упал полупрозрачный клубок ниток, отливающих серебром. Он ухватился за край нитки, а сам клубок бросил перед собой.

– Найди мне баука.

Клубок ожил и покатился перед Энеем, указывая путь. Радуясь тому, как славно все получается, Эней пустился бежать, не выпуская из руки нити.

Клубок уводил все глубже в лес. Туда, где, казалось, не ступала нога человека. Густые заросли, огромные деревья и тишина – не было слышно даже пение птиц. По спине Энея пробежали мурашки, и он ухватился за рукоять меча.

Клубок остановился у входа в нору – черной дыры, из которой доносилось сопение кого-то большого и жуткого.

– Баук, – прошептал Эней и отпустил нить. Клубок моментально исчез.

На цыпочках Эней подкрался ко входу в нору, но там было так темно, что разглядеть баука не получалось.

– Глокс! – прошептал Эней, создавая перед собой большой светящийся шар. Зря что ли он пришел?

Эней отправил шар вглубь норы и смог разглядеть монстра. Огромный, вдвое больше крепкого мужчины. Крепкие ноги, длинные когти и устрашающее сопение. От ужаса Эней негромко вскрикнул, опустил руки, и шар света упал прямо на баука. Чудовище моментально проснулось, дико заревело и вскочило на ноги, разрушая свое убежище. Баук выскочил перед Энеем как черт из табакерки.

– Баууу!

– Крепис! – но взрывное заклинание только отскочило от чудовища.

Эней выхватил меч и едва успел увернуться от баука, который бросился на него с распростертыми лапами, словно желая крепко обнять. Выдернутое из сна чудовище отчаянно ревело. В записках отца Эней читал, что баук боится яркого света и никогда не выходит из укрытия днем. И теперь, вынужденный покинуть свою нору, он был зол. Очень зол.