Яся задержалась на порожке, и бабка чуть подтолкнула её, чтобы не робела. Татуированный остался возле двери, полностью игнорируя очередную гостью.

— Малинка тесто поставила, — объяснила зачем-то бабка. — Ты какие пироги больше любишь — с капустой или с грибами?

— Да мне всё равно, — Ясе было сейчас не до пирогов. Пристроив фигурку печурника на лавку, она затопталась в нерешительности, не зная, что делать дальше. В этом доме она чувствовала себя в относительной безопасности, и всё же волновалась — не явится ли кто из тех тварей, не потребует ли её назад?

— Не бойся. Сюда никто не сунется. — бабка словно прочитала Ясины мысли. — Они не могут выйти из дома.

— Не смогут? Почему?

— Привязка на них. Не для того там посажены.

— Посажены? Кем? — Ясе было трудно сосредоточиться.

— После скажу. Возьми вот лучше, оботрись, — Гана протянула Ясе льняную салфетку. — А то сходи, умойся. Малинка проведёт.

— Ох! — Яся резко уткнулась во влажную ткань.

Она же вся в саже! Настоящее пугало! Как могла об этом забыть!

Выныривать из салфетки не хотелось. Промокнув лицо, Яся нехотя вернула хозяйке испачканное черными разводами полотно.

— Спасибо. — вежливо пробормотала благодарность и стушевалась под неприязненным взглядом Игната.

Взгляд прожигал насквозь, от него загорелись щёки и задёргалась жилка на виске. Почему он так смотрит — словно ненавидит её? Что она сделала? Чем не угодила? Явное недружелюбие татуированного сильно задело Ясю.

— Вот так-то лучше. — оглядев девушку, бабка повлекла её к столу. — Давай знакомиться, Яся. Зови меня баба Гана, а это — Игнат.

— Откуда вы знаете моё имя? — поразилась Яся.

— Да уж знаем. Подружка твоя рассказала. Катерина.

— Катька здесь? — Яся не ожидала услышать подобное.

Выходит, что она ошиблась в Катьке, возвела на неё напраслину. А та её и не думала бросать, напротив — прибежала за помощью! Возможно, Гана и Игнат как раз шли её выручать?

— Нет её. Не осталась. Сбежала. Верно говорю, Игнаш?

Татуированный лишь дёрнул плечом, пробормотав, что не в курсе.

Бабка же, увидев, как сразу поникла Яся, кликнула помощницу Малинку, велела накормить гостью.

Шустро подкатившись к столу, Малинка поставила перед Ясей глубокую плошку с горой золотистой каши.

— У нас по-простому. Вот, спробуй глазатку. У Малинки вкусная стряпня выходит. Игнаш уже оценил.

Игнат буркнул что-то невнятное, и Яся не смогла удержаться — вновь покосилась на него и тут же отвернулась. Сейчас, когда она рассмотрела его получше, Игнат показался ещё симпатичнее, чем при первой встрече. Непонятная татуировка на голове совсем не портила его, напротив — придавала загадочности и мрачного шарма. Игнат словно скрывал какую-то тайну, и сердце Яси трепетало всякий раз, когда она встречалась с ним взглядом.

— Ты ешь, ешь глазатку-то. Остынет ведь пока думаешь, — поторопила Ясю баба Гана. — Из перловки она. В печи упревала. Другой такой ни у кого больше не попробуешь.

Ясе пришлось подчиниться, и она зачерпнула кончиком ложки рассыпчатого духовитого варева.

Каша оказалась неожиданно вкусной. Крупные горошины, что проглядывали среди перловки, действительно походили на глазки. Помимо них там попадались аппетитные кусочки поджаристых шкварок, и что-то смутно напоминающее грибы. Уточнять что это такое Яся не стала — её волновали совсем иные вещи.

Когда она допивала кисловатый кисель, Гана первой прервала молчание — попросила рассказать обо всём, что произошло в закидке.

— Я пала жертвой собственной глупости, — едва слышно ответила Яся, — Вместо того, чтобы остановить Катьку — полезла следом за ней. О чём только думала тогда?

Под одобрительным бабкиным взглядом она постепенно разговорилась и поведала печальную историю своих злоключений.

Слушая этот сбивчивый монолог, Игнат едва сдерживался — до того хотелось встряхнуть бесцветную дылду, потребовать, чтобы перестала врать! Играла она превосходно — интонации, взгляд — всё было выверено до мелочей, но он-то знал правду!

— Ливни соль смыли, — бабу Гану похоже ничто не смутило в рассказе. — Я ведь её всё-время досыпала, следила, чтобы полоса сохранялась. На всякий случай перекрывала проход. Только от судьбы не уйти, что должно — то случится.

— С безголовыми всегда так, — процедил сквозь зубы Игнат, и бабка взглянула укоряюще, покачала головой.

— Ты то что ершишься, маё сэрца? Или забыл свою историю?

— Помню. Такое не забудешь.

— Вы… тоже там побывали? В заброшенном доме? — вопрос вырвался у Яси сам собой.

— Я так похож на идиота? — скривился Игнат и, резко подтолкнув дверь, вышел во двор.

— Извините. — Яся расстроилась почти до слёз. — Я не хотела, не думала…

— Не в тебе дело. Плохо ему, вот и места себе не находит. — Гана заторопилась за Игнатом. — Ты подожди здесь, Яся. Я сейчас вернусь.

Игнат сидел на крылечке, одну за другой поджигал спички и бросал. Прындик торчал рядом, с опаской поглядывал на самовозгорающиеся палочки.

— Ты зачем так с девочкой? — Гана присела рядом, беззлобно шикнула на прындика. И тот живо юркнул Игнату за плечо, на всякий случай сделавшись невидимым.

— А как? Как с ней надо? — разозлился Игнат. — Она же бессовестно врёт! Почему ты её не заткнула?

— Не врёт Яся. Я ей верю.

— Да что с тобой, баб Ган? Ты же знаешь настоящую правду!

— А тебя хорошо зацепило, — бабка потрепала Игната по плечу. — Эх, Игнаш, вроде не мальчик уже. А правду различать не научился.

— Чью правду? — вскинулся Игнат, но Гана погрозила пальцем. — Ты успокойся. Остынь перед дорогой. Лес сразу таких чует и забирает себе. Нам долго идти придётся. И разговор будет долгий.

— Она врёт! — упрямо повторил Игнат.

— На самом деле это легко проверить. Есть у меня свидетель. Сейчас позову.

Бабка щёлкнула пальцами, и словно из-под земли выскочило встрёпанное рыжее существо. В вышитой рубахе и полосатых штанах, оно выглядело почти человеком. Белая борода, торчащая веером на кошачьей мордахе, придавала ему диковатый и одновременно забавный вид.

— Что скажешь, шпарки?

— Дак что ещё? Дзейка всё уже рассказала. Она, конечно, дурничка. Зато вторая — змея! Скрыню ей открыть приспичило. И платье русалкино она стащить собиралась.

— Русалкино? — Игнат подумал, что ослышался.

— Русалкино, Игнаш. — вздохнула баба Гана. — Прадед твой его у русалки забрал, а её прочь погнал. Да я тебе про то говорила.

— Но платье?! Как оно оказалось в закидке??

— Умолчать хотела, да видно придётся сказать. Платье то прадед ведьме отдал. А уж она в скрыню запрятала и сохранила.

Зрадник* — предатель (бел.)

Часть 6

Христина заплела косу, уложила короной вокруг головы как когда-то. За годы затворничества она потеряла интерес к собственной внешности, а вот теперь вновь захотелось украсить себя, и это был хороший знак.

Получилось не сразу — настолько сильно тряслись от волнения руки. Наблюдавшая за хозяйкой воструха сунулась было помочь, но Христина не позволила, справилась с работой сама.

Белоснежные пряди серебрились в потускневшем зеркальном стекле, создавая иллюзию нимба. И воструха восхищённо ухнула, залюбовавшись этой красотой.

Стараясь лишний раз не смотреть на лицо, Христина приладила тоненькую маску из бересты и успокоила себя, что так будет даже лучше. Маска интриговала, придавала загадочности, вызывала желание заглянуть под неё.

Что ж, если он этого и правда захочет — почему нет? Можно будет приоткрыть тайну, показать свою прекрасную половину. Может быть… Но об этом пока не стоит даже и думать.

Кончики пальцев прошлись по маске, легонько коснувшись шеи, задержались на нитке любимых бус. Рассеянно погладив тёплые зеленоватые камни, Христина вздохнула. Как же ей надоело скрываться! Но иначе нельзя, нельзя… И хотя она давно не видела людей, продолжая общаться с одной лишь Ганой — маску надевала регулярно, пряча даже от неё своё изменившееся лицо.