– Пока! – бросаю не оглядываясь.

Выходит из машины, догоняет. Всматривается в моё лицо, и столько удивления во взгляде.

– Мышонок, ты чего, плакала? Из-за тех придурков, что ли? – тепло улыбается он, поправляя мне опять съехавший с плеча рюкзак. – Ну хочешь я твоему Васе или Грише, хоть обоим, устрою каникулы на пару недель?

– Они не при чём.

– А чего тогда глаза на мокром месте?

– Песня грустная играла про дельфинов, – голос вздрагивает. – Жалко.

– Ну ты даёшь, – тихо смеётся брат. – Беги домой, холодно тут.

– У тебя режим, – напоминаю.

– Помню, не переживай, – щёлкает меня по носу как маленькую. Обидно. Я может и мелкая, но не маленькая уже. – К девяти буду.

Смотрю, как он уезжает со своей противной пассией, и захожу в подъезд. В лифте встречаюсь с соседкой. Перекидываемся с ней парой слов, пока поднимаемся.

Чувствую, как на всю лестничную клетку так пахнет пирожками, что у меня рот моментально наполняется слюной.

– Пожалуйста, пусть это будет от нас, – бормочу, выискивая свой ключ в рюкзаке.

Мама дома сейчас. Отец очень попросил её хотя бы некоторое время после переезда не выходить на работу.

Вхожу и на время забываю обо всём. Умопомрачительный запах. Не надо маме на работу. Мы без её вкусняшек не проживём.

– Я стану толстая и меня никто замуж не возьмёт, – кричу, прыгая на одной ноге в прихожей. Ботинок слетает и шмякается в коридоре. – Ой, – быстро поднимаю и ставлю оба на полочку.

– Переодевайся и приходи обедать, – кричит мне мама из кухни.

Это я мигом.

Рюкзак в угол, форму лицея в шкаф. Руки помыла, волосы заплела и устроилась за столом в ожидании румяной прелести. Вредность во мне подначивает сдать Захара маме. А лучше папе. Потому что мой братик из академии слинял явно раньше, чем надо. Но мы друг друга не сдаём, и я просто делюсь с ней тем, как прошёл мой день. Даже про наглого Гришу немножко рассказываю, уплетая суп в прикуску с пирожком с капустой.

– Если ты будешь так вкусно готовить, папа никогда не отпустит тебя на работу, – тянусь за вторым пирожком. Лопну, но съем.

– Хорошо. В следующий раз приготовлю невкусно.

– А можно им всем невкусно, а мне вкусно?

Смеёмся вместе. Я помогаю ей с посудой и ухожу к себе. Только заниматься я буду вечером, а пока горю, раскладываю на столе пакетики с бисером. Будет Захару подарок. Мне интересно, он так же станет его носить или уже нет?

«Он совсем взрослый теперь» – грустно вздыхаю под собственные мысли. – «Мужчина»

А я для него всего лишь маленькая сестрёнка, и не волнует его, что совсем недавно мы отметили моё восемнадцатилетие.

Стася

Сижу в своей комнате, уже который час нанизываю бисеринки на леску, лишь изредка поглядывая на схему плетения. На улице стемнело. Девятый час. Захар скоро должен вернуться. У меня то и дело предательски щиплет в носу и уже пару раз непослушные слезинки вырывались на свободу.

Он же уехал с этой своей безымянной. Никак не выходит из головы. В красках представляю, чем он там с ней полдня занимается. Как она лапает своими руками его красивое тело, а на напряжённой спине брата блестят капельки пота. Так бывает, когда он занимается спортом без майки. И я почему-то уверена, что во время… в процессе… всё так же.

Глаза опять на мокром месте. Откладываю браслет, ссыпаю бисер в баночку. Иду к зеркалу и долго смотрю на себя, невольно сравнивая с той, что была в его машине или той, в кого он был влюблён ещё в Иркутске. Она так жестоко разбила Захару сердце. Ему было так больно. И всем домашним вместе с ним. Мне иногда кажется, что папа согласился на эту должность и переезд ещё и потому, что Захар до конца не переболел. И я не понимаю, лучше от этого мне или хуже! Ведь там он видел её, а здесь не видит, но вероятно думает. А мне опять так и остаётся место рядом с ним только в качестве сестры.

Все его девушки выше меня. Мои метр шестьдесят два никогда не сравнятся с длинноногой стервой. Мама говорит, я в родную, ту, что родила. Она тоже была миниатюрной и хрупкой. А я не хочу. Хочу быть выше. И чтобы ноги длиннее. И никаких больше пирожков. Мне начинает казаться, что я мало того, что низкая, так ещё и толстая.

И попа…

Нет, попа у меня ничего. Я занимаюсь, чтобы она была красивая.

Волосы тёмно-русые, длинные до лопаток. Никогда даже не думала обрезать. Они мне тоже нравятся.

Машинально плету косу, собрав копну на один бок. И глаза у меня вроде ничего. Эх…

Наверное, Захару будет неловко, если его девушка будет настолько ниже, или ему такие вообще не нравятся. Этого я не знаю, его девушек мы никогда не обсуждали.

Сняв с себя домашние штаны, снова вглядываюсь в фигуру, подмечая даже самые мелкие детали.

Достаю из шкафа одно из любимых платьев. Прикладываю к себе и кружусь перед зеркалом. Оно делает мои глаза и губы ярче. Красное, как самое спелое яблоко.

Бросаю его на кровать. Надеть пока некуда и повода нет, но прятать обратно эту красоту не хочется.

Снова иду к шкафу. Подтягиваюсь на носочках к верхней полке, там ремешок скрученный лежал к этому платью. Шарю рукой, чувствуя, как трусики сползли с одной ягодицы и врезались между ними.

Нащупав тонкий чёрный кожаный ремень, тащу его с полки. Разворачиваюсь…

– Блин!!! – подпрыгиваю, прижав кулачок к груди.

Захар стоит у распахнутой двери с огромным голубым дельфином в руках и смотрит на меня так, что по позвоночнику бегут мурашки прямо в трусы… Трусы! Чёрт! Они ещё и в попу влезли и .... Ой!!!

– Подарок, – Захар проходит и кладёт игрушку на кровать. Она занимает сразу половину.

– Спасибо, – чувствую, как лицо начинает гореть. Мельком бросаю взгляд в зеркало. Щёки красные. Ужас просто!

– Ты опять плакала? – брат смотрит только в глаза.

И чего я краснею, спрашивается? Ему же всё равно. И он отлично провёл вторую половину дня. А это всего лишь я.

– Выйди, пожалуйста. Я оденусь, – стараюсь не поворачиваться к нему спиной.

– Конечно, извини, – отводит взгляд и выходит из комнаты.

Неловко. И на меня, главное, ругался, когда я к нему в комнату прибежала, хотя я стучалась. А сам?! Рука бы отсохла?

Быстро натягиваю домашние штанишки. Перетаскиваю на колени большую, тяжёлую игрушку. Она с меня ростом, если не длиннее. Мягенькая. Глажу дельфина по морде и улыбаюсь. Ну дурочка же. Только меня никто не спрашивал, в кого я бы хотела влюбиться. Захар, он такой, такой…

Закрыв глаза, утыкаюсь носом в его подарок. Дельфин успел втянуть в себя запах салона Лексуса и повседневный одеколон Захара. Я вдыхаю его, немножко фантазируя.

Судя по голосам из коридора, домой вернулся папа. Выхожу к ним. Тут же получаю чмок в щёку и вопросительный взгляд. Мама гонит мужчин мыть руки, а меня просит помочь накрыть на стол. Прикладывает ладонь ко лбу.

– Не горячая вроде. А вид, как при температуре. Как ты себя чувствуешь?

– Нормально. Мам, а можно я к Саше поеду с ночёвкой? А утром нас её папа в лицей отвезёт.

– Стась, ты время видела? Куда сейчас ехать? Да и зачем?

– У нас проект по биологии сложный. Мы его вместе разберём. Ну, пожалуйста.

– Захара попроси, он поможет.

– Мам, – закатываю глаза. – Где Захар и где биология? Ты же помнишь, что мне ЕГЭ по ней сдавать?

– Помню. Уже ищу тебе репетитора. Спрашивай у мужчин. Я против, – старается сохранить строгость.

Вот у мужчин спрашивать мне бы хотелось в последнюю очередь. Я просто решила сбежать от своих мыслей и поднять себе настроение. Перезагрузиться. Саша весёлая, она точно справится с этой задачей.

– Что тут надо спросить у мужчин? – папа проходит на кухню, целует меня в макушку.

А за ним и Захар. Оба голодными глазами смотрят на пирожки и горячий суп.

– Она надумала на ночь глядя к подружке с ночёвкой ехать. Я сказала, что против, – сдаёт меня им мама, – Но решать вам.

– Мы тоже против, – категорично заявляет Захар и смотрит на отца.