Литмир - Электронная Библиотека

Я обняла себя за живот, едва ли испытывая такую же уверенность, как Раум.

Это был не просто первый шаг. Где-то глубоко внутри я знала: настал поворотный момент. Я вот-вот узнаю, есть ли у меня шанс снова увидеть его лицо, услышать осторожный смех, снова ощутить его прикосновение – или же это все окончательно ускользнуло у меня из рук.

Мое лицо вновь сморщилось в тугую гримасу, глаза обжигали слезы. Проклятье. Мне нельзя было разваливаться. Нельзя терять голову. Слишком многое стояло на кону, а слезы мне Кейза Эрикссона не вернут.

Действие. Хитрость. Интриги. Вот что даст Повелителю теней его единственный шанс освободиться от Черного Дворца.

– Ты же мне скажешь, если увидишь, как он идет?

Раум поднял на меня свои морозные глаза, уголок его рта изогнулся в мягкой ухмылке.

– Мал, я тебе скажу.

Он успокаивающе мне улыбнулся, а потом вернулся на свое место, чтобы нести дозор. Я пошла прочь, стыдясь того, что поддалась отчаянию, которое не могла заглушить. Сделав последний шаг, я врезалась в широкую грудь.

Гуннар. Этот Крив был моложе на несколько лет, но возвышался надо мной, совсем как его отец.

Сын моего брата изменился с того момента, как Кейза схватили. Он за свою короткую жизнь перенес много страданий, но, родившись в неволе в Северном королевстве, Гуннар Штром питал особенную неприязнь к цепям и манипуляциям.

Из всех Кривов Гуннар, казалось, больше всех остальных старался найти способ отыскать Повелителя теней. Он почти не отдыхал. Вместе с Никласом прочитал каждый клочок пергамента. Тренировался до полуночи и практиковал свой растущий месмер на всяком, кто соглашался на время расстаться со своей свободной волей.

Зная, что всего в шестнадцать лет он сражался вместе с Кривами и своим северным народом, чтобы обрести свободу, я стала воспринимать Гуннара как якорь постоянства в моем шторме.

– Мал, ты дрожишь, – прошептал он.

– Гуннар, – сказала я. Его имя ощущалось таким тяжелым на языке. Точно так же тяжело мне было делать вдох, моргать, да просто, мать его, двигаться – словно к лодыжкам и запястьям были привязаны камни. – Как мне с этим справиться? Каждый день все хуже, я будто тону. В ночь маскарада я говорила такие громкие слова, а теперь – как я проведу нас через это?

– В этом и дело, Мал. Ты здесь не одна.

– Ты должен нас возглавить. Ты знаешь, как себя вести по-королевски.

– Едва ли.

– Твою мать ведь вырастили как принцессу, так?

Он кивнул, сдавленно улыбнувшись.

– Да, это так.

– А я не королева, и мне бы пригодился тот, кому я всем сердцем доверяю. Ты будешь рядом со мной, поможешь мне? Ты видел, как народ восстает против превосходящего числом противника, ты сражался с ними бок о бок. Мне стыдно в этом признаваться, но я стала слабой. Мысли о нем меня поглощают настолько, что я уже не могу здраво мыслить. Какое уж там строить планы и захватывать королевство.

Гуннар выслушал все это, даже не поморщившись.

Я прижала ладонь к сердцу, где разлилась новая, жгучая боль, и закрыла глаза, когда он положил свои руки мне на плечи.

– Я и так с тобой, – сказал он. – Мы ведь, в конце концов, семья, Королева.

Я фыркнула.

– Ты должен говорить, Принц. Я уверена, что у тебя с твоими связями влияния будет побольше, чем у воровки, которой, увы, подошло стеклянное кольцо.

Гуннар удивил меня, притянув к своей груди для объятия. Мое лицо сморщилось от боли, которую я отказывалась отпускать, и я обняла его в ответ.

Его голова повисла рядом с моей.

– Что мне в тебе больше всего нравится, так это что ты – королева воров. Но если тебе понадобится совет, то я рядом. Я поделюсь с тобой всем, что знаю, помогу составить план, основываясь на том, чему научился на севере, – он сжал мои плечи крепче и понизил голос до шепота. – Он не позволил бы тебе сдаться, ты же это знаешь. И если тебе понадобится, чтобы я распрямлял твою спину в его отсутствие, я это сделаю.

Я кивнула и отстранилась, вытирая глаза.

– Хорошо? – спросил Гуннар.

– Хорошо.

– И вы с этим разобрались как раз вовремя, – прокричал Раум через плечо. Я и не сознавала, что он все слышал. Он подмигнул, серебро его глаз отразило солнечный свет. – Наш друг возвращается.

Сердце в моей груди перевернулось вверх тормашками.

Я больше не могла ждать, поэтому метнулась на улицу. На бегу я отодвигала выцветшие туники и сохнущие штаны, что свисали с веревок, натянутых между коттеджами и многоэтажными домами. На повороте дороги я запнулась о торчащий булыжник, и меня поймала пара сильных рук.

Я крепко стиснула кулаками его тунику, прежде чем моего носа коснулся сладкий аромат гикори от его цигарок.

– Хоб. Что случилось? Ты его видел?

Джакоби Хоб фыркнул и стряхнул мои руки со своего тела.

– Я все утро ходил с этой тележкой. Можно хоть минутку передохнуть, прежде чем ты начнешь меня лапать?

– Хоб! – мой голос почти перешел на визг. – Что случилось?

Этому ублюдку хватило наглости помедлить и зажечь одну из своих цигарок. За недели, прошедшие с маскарада, Хоб стал меньше похож на жулика и больше – на воина. Он заплел волосы по сторонам головы в косички с серебряными бусинами и вытатуировал руны на руках и лбу.

Легкий намек на то, что он шел на войну за королеву, у которой не было короны. Наверняка не знаю, хотел ли он, чтобы я это заметила.

Пекло, этот человек меня бесил, но я могла себе признаться в том, что любила Хоба так же, как любила Кривов. Ну любила, пока он не решил вернуться и стать треклятым занудным ублюдком.

Хоб помедлил, бросив в мою сторону взгляд своих штормовых глаз, пока делал длинную затяжку. Кулаки сжались сами собой. Инге, его любовница, будет его любить и одноглазого. Я не сомневалась. Она уже носила под сердцем его малыша. Не нужны ему оба глаза, чтобы быть отцом и любовником.

Когда Хоб взглянул на мое лицо, он рассмеялся.

– Пекло, Малин. Похоже, ты готова мне горло перерезать.

– Я просто примеряюсь, куда лучше бить.

На мое плечо опустилась нежная рука. Вздрогнув, я развернулась. Хаген подмигнул мне и заставил сделать шаг назад. То ли чтобы не дать мне спустить шкуру с этого человека, то ли чтобы можно было говорить свободнее – точно не сказать.

– Она это не всерьез, – сказал Хаген.

Его здоровье окрепло, так что лицо моего брата выглядело уже не таким осунувшимся, а его рыжая борода была блестящей, а не тусклой и блеклой, какой стала, пока он был пленником Маск ав Аска. Он почти стал собой прежним. Однако в глазах его еще оставалась угрюмая боль.

Я не сомневалась, что он тосковал по своей возлюбленной и дочери, которые оставались за океаном Судьбы, не зная о том, что он свободен. Об этом Хаген попросил меня и Гуннара.

Я могла понять, почему он хотел держать их в неведении. Гуннар ясно дал понять, что, если его мать прознает о свободе Хагена, она тут же поспешит к нему. Только так Хаген мог уберечь хотя бы двоих из своих самых дорогих людей.

Гуннар был не согласен, но пока что он выполнял просьбу отца.

Хоб улыбнулся моему брату.

– Я уверен, что Малин всерьез произносит каждую угрозу меня убить. Но думаю, что я в безопасности, раз уж ей нужен мой отчет.

Я стиснула челюсти, когда Хаген и Хоб зашагали вверх по холму к пивной. Они болтали обо всякой ерунде, и я уже начинала думать, что сама судьба приставила ко мне этих двух идиотов, чтоб они мучили меня каждый день моей жалкой жизни.

– Я выжидаю, чтобы доложиться сразу всем, Мал, – сказал Хоб, когда мы добрались до свиных загонов и деревьев позади заведения Дрика. – Я затылком чувствую твой яд, но повторяться терпеть не могу.

Раум все еще стоял на посту, а Гуннар и Линкс – позади него.

– Ну все, ты дошел, нас уже достаточно много, – сказала я. – Так давай свой чертов отчет.

В уголке рта Хоба заплясала улыбка.

– Как и планировалось, я его видел. Хотя Лука ужасно опоздал. Наверное, это не важно, ведь самое главное: он подошел ко мне сам, не ведомый принцем. Я позвонил в колокольчик Инге – и он подошел. Будто даже узнал меня.

14
{"b":"884185","o":1}