Игнат Данильцев (который, правда, не был обитателем интерната) тоже долго не продержался. Но он отличался удивительной неспособностью вести себя прилично. У нас с ним тоже бывали стычки, однажды мы так разошлись, что сгребли в кучу все мольберты и стулья в мастерской по рисунку, порвали друг другу наши школьные куртки, а заодно уронили кого-то из девочек. Но ничего, потом продолжали вместе веселиться. Детство – подрались, помирились… Терпение у преподавателей по отношению к нему кончилось, когда он, приклеив к носку ботинка зеркальце, ходил по школе и встав поближе к компании девчат, пытался разглядеть в это зеркальце какие на них трусики. Но вскоре ему этого показалось мало, и на очередной переменке, подойдя к молодой красивой учительнице, он подсунул ногу ей под юбку, и демонстративно-внимательно рассматривал в зеркальце содержание подъюбочного пространства. Естественно, это было всеми замечено, а он этого и хотел. Ну и кончилось это исключением из школы. Тоже жаль. С ним было весело, и наверно, он был способный пацан. Мне запомнилась одна его композиция, на тему «снимается кино». Очень она мне нравилась.

Когда мы были личинами, старшики ещё регулярно бегали драться с кадыша́ми (это местные ребята, обитатели Кадаше́вских и других переулков по соседству с Лаврушинским). Мы, личины, в этих драках не участвовали, а побоища, видимо, были серьёзные. В ход шли велосипедные цепи и другие приспособы для уличных драк. Заточек, правда, я не видел и не слышал о них. Ребята возвращались покоцанные, с фингалами, но удовлетворённые и казалось – с чувством победителей. Когда мы стали старшиками, эти драки как-то сошли на нет. То ли мы были трусливые, то ли вообще, больше порядка стало в стране. Дедовщина, кстати, тоже постепенно ушла в историю.

Надо сказать, что занятия физкультурой в военном городке, где мы жили, было нормой. Все дети, так или иначе, занимались физкультурой, кто-то лыжами, кто-то настольным теннисом, кто-то борьбой. Играли в волейбол, иногда в баскетбол и в разные другие игры, которые сменяли друг друга по мере надоедания. Конечно, все без исключения играли в футбол. Да! И каток! Зимой заливали каток, и все катались на коньках. И девочки, и мальчики. Играли в хоккей, просто гоняли по кругу в догонялки, было здорово, весело и морозно. Когда каток перестали заливать (не знаю, по какой причине, но перестали) мы всё равно продолжали играть в хоккей на пруду. Тогда зимы были морозные, оттепелей практически не было. Мы расчищали каток и поддерживали его в «рабочем» состоянии до весны. После школы с ребятами – на каток. Наиграемся так, что ноги не держат, варежки мокрые, на концах ледышки. Но мы счастливые, прямо на коньках (сил нет переобуваться) еле тащим ноги домой.

А по выходным дням в военном городке часто устраивали спортивные праздники. В «матюгальнике» звучала громкая духоподъемная музыка, и все офицеры, их жены и дети выходили на старт, например, лыжной гонки. Дистанция 5 км, для самых маленьких 3 км, и главное было участие, а не результат. На финише нас ждали большие военные термосы с чаем и блинами. Настроение всегда было радостное и праздничное. Наши папы и мамы, молодые и красивые, веселились, шутили, кидали друг друга в сугробы, а потом бежали в клуб погреться и, наверно, продолжить веселье.

Не помню точно, в какой год, один солдат-срочник, звали его Гера, организовал для детей офицеров секцию САМБО. Наверно, чтобы в наряды не ходить, молодец! Видимо у Геры был талант работы с детьми, потому что вся наша пацанская гвардия с удовольствием ходила на тренировки, и уже скоро в клубе на «День Советской армии» в числе прочих номеров самодеятельности мы, под его руководством, показали, чему научились. Конечно, покувыркались, побросали друг друга, но гвоздём программы была сценка, в которой «правильный» пионер защищает девочку от «неправильных» хулиганов. Пионером был мой брат (как самый крепкий), а я и ещё двое ребят – хулиганами. Конечно, для бо́льшей выразительности мы слегка подыгрывали «пионеру», но и он не стал жалеть нахальных обидчиков его юной подруги. Летали мы красиво, а в довершение всего то ли я переборщил с «подыгрыванием», то ли брат не рассчитал. Короче, он выбросил меня за пределы сцены, и я плюхнулся в надёжные руки наших мам, сидящих на первом ряду. Всё получилось так убедительно, что на мгновение все перепугались, но когда я, как ни чём не бывало заскочил на сцену, раздался гром аплодисментов. Гера через два года, понятное дело, дембельнулся, и секция рассыпалась, но мы с братом, что называется, втянулись. Здесь надо немного рассказать о брате, он так или иначе будет появляться на страницах этой книжечки.

Мой брат Пашка. В компании друзей – Паша. Теперь уже Павел Григорьевич – уважаемый человек, бизнесмен, любимый всеми тренер, директор целой спортивной школы во Всероссийском (а тогда во Всесоюзном) научно-исследовательском институте кормов имени Вильямса. Пашка был главный спортсмен среди нас и единственный, кто посвятил этому свою жизнь. После восьмого класса, он поступил в ФШМ (футбольная школа молодёжи). Это школа, которая находилась прямо в Лужниках (там, где главный стадион страны) и была одной из лучших футбольных школ в СССР.

Так вот, после того как Гера дембельнулся, а я поступил в МСХШ, Пашка нашёл секцию самбо в городе Икша (это маленький городок, самый ближний от нашей воинской части). Он стал ходить в эту секцию, ну и я с ним, за компанию. Правда, у меня получалось только в субботу, после занятий, когда я ехал домой на выходной. Входил на станции «Икша», шёл в спортзал, боролись там часа два-три. Потом без всякого душа, ехали домой. Сначала на электричке одну остановку до станции «Морозки», потом на автобусе и пешком пару километров или сразу от станции километров пять пешком. Но, кроме этого, я ещё ходил в секцию самбо в школе. Была у нас такая, вёл её физрук Александр Игоревич. Два раза в неделю после занятий. Около часа разминка и отработка страховок, затем часа полтора борьба, отработка приемов, спарринги. Однажды я позвал своего брата приехать к нам на тренировку, мол, у нас есть пара крепких ребят, с которыми тебе было бы интересно побороться. Оказалось, не очень интересно. Пашка «взял на болевой» этих крепышей за несколько секунд. Глядя на это, наш тренер сам вышел на ковёр. Зря он это сделал. Не буду врать, что мой брат и с ним справился легко, но мы не ожидали, что Александр Игоревич умеет так красиво летать…

Ни в каких соревнованиях я никогда не участвовал. Не для того я ходил в секцию. Тогда для чего это было нужно? В самбо нет таких сложных философских заморочек, как в карате, тхэквондо или айкидо, например. Это борьба советская (для тех, кто не знает, САМБО – самозащита без оружия). Путь (по-японски «до») самбиста гораздо проще и короче. Но кое-что общее с восточными единоборствами всё-таки есть. Для начала – физическая подготовка. Затем научили падать, это очень важно. Научили понимать, что в борьбе нужно использовать силу противника против него самого. Это основной принцип не только самбо, но и многих других видов борьбы: дзюдо, джиу-джитсу, айкидо и так далее. Ну, и, пожалуй, главное – это не нанести вреда своему противнику. Вообще, благородное отношение к сопернику – это основа всего спорта. Наверно, это не очень работает в спорте высоких достижений. Там, где появляются большие деньги, там всё портится.

Кстати, в советских спортивных секциях (надеюсь, что сейчас так же) учили не использовать свои навыки в уличных драках. Боксёр, например, может одним ударом случайно убить неподготовленного человека. А борьба самбо в этом смысле – более щадящая. Можно просто забросить хулигана куда-нибудь в канаву без особых для него последствий.