Я уже в деревне, и мой адрес таков: Московско-Виндаво-Рыбинская ж<елезная> д<орога>, полустанок Подобино, усадьба Слепнево, мне.

Искренне Ваш Н. Гумилев.

116. А. А. Ахматовой

<Слепнево. Июнь 1912 г.>

Милая Аничка,

как ты живешь, ты ничего не пишешь. Как твое здоровье, ты знаешь, это не пустая фраза. Мама нашила кучу маленьких рубашечек, пеленок и т. п. Она просит очень тебя целовать. Я написал одно стихотворенье вопреки твоему предупрежденью не писать о снах, о том моем итальянском сне во Флоренции, помнишь. Посылаю его тебе, кажется, очень нескладное. Напиши, пожалуйста, что ты о нем думаешь. Живу я здесь тихо, скромно, почти без книг, вечно с грамматикой, то английской, то итальянской. Данта уже читаю à livre ouvert^[6], хотя, конечно, схватываю только общий смысл и лишь некоторые выражения. С Байроном (английским) дело обстоит хуже, хотя я не унываю. Я увлекся также верховой ездой, собственно, вольтижировкой, или подобьем ее. Уже могу на рыси вскакивать в седло и соскакивать с него без помощи стремян. Добиваюсь делать то же на галопе, но пока неудачно. Мы с Олей устраиваем теннис и завтра выписываем мячи и ракеты. Таким образом, хоть похудею. Мока наша дохаживает последние дни, и для нее уже поставлена в моей комнате корзина с сеном. Она так мила, что всех умиляет. Даже Александра Алексеевна сказала, что она самая симпатичная из наших зверей.

Каждый вечер я хожу один по Акинихской дороге испытывать то, что ты называешь Божьей тоской. Как перед ней разлетаются все акмеистические хитросплетения. Мне кажется тогда, что во всей вселенной нет ни одного атома, который бы не был полон глубокой и вечной скорби.

Я описал круг и возвращаюсь к эпохе «Романтических цветов» (вспомни Волчицу и Каракаллу). Но занимательно то, что, когда я думаю о моем ближайшем творчестве, оно по инерции представляется мне в просветленных тонах «Чужого неба». Кажется, зимой наши роли переменятся, ты будешь акмеисткой, а я мрачным, символистом. Все же я надеюсь обойтись без надрыва.

Аничка милая, я тебя очень, очень и всегда люблю. Кланяйся всем, пиши. Целую.

Твой Коля.

117. К. И. Чуковскому

<С.-Петербург. 28 августа 1912 г.>

Дорогой Корней Иванович,

очень благодарю Вас за милое письмо, которое я нашел в «Сфинксе». Я не ответил на него потому, что был уже на выезде. Мне тоже хотелось бы Вас повидать. В четверг (30-го) я буду около трех в редакции «Нивы», хорошо, если бы удалось встретится там с Вами. Если же это Вам неудобно, позвоните мне по телефону 555 в Царское, я там с 1 сентября.

Искренне Ваш Н. Гумилев.

118. А. И. Тинякову

Царское село. 3 октября <1912 г.>

Многоуважаемый Александр Иванович,

очень благодарю Вас и за «Navis nigra» и за Ваше милое письмо. Я давно знаю Ваши стихи и тоже хотел бы встретиться с Вами. В пятницу (5 октября) я буду дома. Может быть, соберетесь. Пусть Вас как москвича не пугает поездка в Царское. Поезда отходят каждый час, и дорога берет всего ½ ч<аса>. В «Аполлоне» я принимаю по понедельникам.

Искренне уважающий Вас Н. Гумилев.

Мой адрес: Царское село, Малая ул<ица>, д<ом> 63.

119. С. К. Маковскому

<Царское село. 8 или 9 октября 1912 г.>

Многоуважаемый Сергей Константинович,

честь, которую Вы мне оказали, приглашая меня заведовать литературным отделом Вашего журнала, тем более мне дорога, что за все три года выхода «Аполлона» я ни на минуту не переставал любить его и верить в его будущее. Я принимаю Ваше предложение и постараюсь осуществить не столько те принципы, которые выдвинула практика этих лет, сколько идеалы, намеченные во вступительной статье к первому номеру «Аполлона». Да поможет мне в этом деле одинаково дорогое для нас с Вами воспоминанье об Иннокентии Федоровиче! Я обещаю Вам по мере сил определенно и без компромиссов развивать идеи «нашего “Аполлона”», как я его понимаю, и только их; в то же время я верю, что, если выяснится неудобство или нежелательность этой моей работы для общего облика журнала, Вы поставите мне это на вид с достаточной определенностью, чтобы, не порывая с «Аполлоном», я мог также отказаться определенно от моих обязанностей, выполнить которые я окажусь не в состоянии.

Согласно нашим разговорам, я считаю, что предложенье Ваше входит в силу во всех своих подробностях с первого номера 1913 года. Теперь же я приступаю к приглашению сотрудников и подготовке материала.

Искренне уважающий Вас и преданный Вам Н. Гумилев.

120. А. И. Тинякову

Царское село. 16 октября <1912 г.>

Многоуважаемый Александр Иванович,

если вы свободны в четверг вечером, я буду очень рад видеть Вас у себя. Привезите Ваши новые стихи.

Уважающий Вас Н. Гумилев.

Царское село. Малая ул<ица>, 63.

121. В. Я. Брюсову

<Царское село. 17 октября 1912 г.>

Дорогой Валерий Яковлевич,

мне передавали, что Вы уже несколько раз были в Петербурге и скоро приедете опять. Я очень жалею, что не знал об этом и не мог повидаться с Вами, что мне не только очень хотелось бы, но и было нужно. Может быть, Вы не откажете написать мне или позвонить по телефону (Царс<кое> село, 555), где и когда я могу Вас застать. Если же у Вас выпадет свободный вечер, Вы меня крайне обрадуете, приехав ко мне пообедать. Только, если возможно, известите меня об этом накануне, чтобы я наверно был дома. От 5 до 6 часов есть несколько поездов.

Искренне преданный Вам Н. Гумилев.

Царское село, Малая ул<ица>, 63 (собств<енный> д<ом> против Гимназии).

122. О. Н. Высотской

<С.-Петербург. 1912 г. — начало 1913 г. (?)>

Ольга Николаевна,

завтра непременно буду у Вас. Не удивляйтесь (после Вашего письма Вы не должны этому удивляться), если я зайду и сегодня. Будете дома хорошо, нет — увидимся завтра.

Целую Ваши ручки Н. Гумилев.

123. Неизвестному лицу

<Царское село. Осень 1912 г. — 1913 г.>

Милостивый Государь,

прошу выдать подателю сего пятьдесят экземпляров журнала «Гиперборей» под расписку. А записать можно на мое имя. Скоро я опять зайду поговорить.

Уважающий Вас Н. Гумилев.

124. В. Я. Брюсову

<Царское село. 28 марта 1913 г.>

Дорогой Валерий Яковлевич,

я с громадным интересом прочел Вашу статью о футуристах, хотя соглашался не со всем. Ваш анализ их «открытий» подлинно блестящ. Дай Бог, чтобы они его усвоили. Но я не хочу писать об этом, потому что в № 4 «Аполлона» появится моя статья, где я отчасти коснусь той же темы.

В конце Вашей статьи Вы обещаете другую, об акмеизме. Я хочу Вас просить со всей трогательностью, на которую я способен, прислать мне корректуру этой статьи до 7 апреля. В этот день я уезжаю на четыре месяца по поручению Академии наук в Африку, в почти неисследованную страну Галла, что на востоке от озера Родольфо. Письма ко мне доходить не могут. И Вы поймете всё мое нетерпенье узнать Ваше мненье, мненье учителя, о движеньи, которое мне так дорого. Я буду обдумывать его в пустыне, там гораздо удобнее это делать, чем здесь.

Всем, пишущим об акмеизме, необходимо знать, что «Цех поэтов» стоит совершенно отдельно от акмеизма (в первом 26 членов, поэтов акмеистов всего шесть), что «Гиперборей» — журнал совершенно независимый и от «Цеха» и от кружка «Акмэ», что поэты акмеисты могут считаться таковыми только по своим последним стихам и выступлениям, прежде же они принадлежали к разным толкам. Действительно акмеистические стихи будут в № 3 «Аполлона», который выйдет на этой неделе.