Жирафопевцу внимая, ясница

Прислоняет к устам сладкий палец.

Ей рассказал, как красива на Нил<е> денница,

Устав быть собою, скиталец.

81

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Неизд 1980 (публ. Г. П. Струве), Полушин, ЛН.

Автограф — РГБ. Ф. 386. К. 84. Ед. хр. 20.

Дат.: 24 декабря 1909 г. / 6 января 1910 г. — по почтовому штемпелю.

Открытка с шуточным рисунком, изображающим сцену охоты на бегемота, адресованная: «Russie. Москва. Цветной бульвар, дом Брюсова. Его Высокородию Валерию Яковлевичу Брюсову». Штемпель почтового отделения Джибути — 06.01.10. Штемпель московской экспедиции городской почты — 12.01.10.

Стр. 3. — 3,5 года спустя Гумилев дал подробное описание Джибути в своем «Африканском дневнике» (см. главу 2 № 12 в т. VI наст. изд.). Стр. 4. — Об Менелике II (1844–1913), императоре Абиссинии с 1889 г., см. «Африканский дневник» Гумилева, главы 3 и 4 (№ 12 в т. VI наст. изд.), его очерк «Умер ли Менелик?» (№ 13 в т. VI наст. изд.) и подробные комментарии в т. VI наст. изд.

82

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Автограф — Архив Лозинского.

Дат.: 24 декабря 1909 г. / 6 января 1910 г. — по аналогии с датировкой письма № 82.

Открытка, адресованная: «Russie. St-Petersbourg, «Apollon». Петербург. Мойка, 24. Журнал «Аполлон». Его Высокородию Евгению Александровичу Зноско-Боровскому». На открытке надпись: «Recommandée. Заказное». На шуточной картинке изображено на фоне пустыни одинокое сухое дерево. Под деревом сидит громадный облизывающийся лев, а на дереве — обезумевший от страха человек. Вдалеке на песке лежат ружье и шляпа. Внизу на английском языке надпись: «I wonder, how this will end!» («Любопытно, чем все это кончится!» (англ.)). Штемпель почтового отделения Джибути неразборчив. Штемпель почтового отделения Петербурга — 14.01.10.

Стр. 4. — Из трех писем, отправленных в тот день, в этом особенно отчетливо подразумевается неосуществленное намерение Гумилева продвигаться «в глубь страны» именно поездом (см. комментарии к стр. 3–4 № 80 наст. тома).

83

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Неизд 1980 (публ. Г. П. Струве), Полушин, НП.

Автограф — РНБ. Ф. 124. № 1400.

Дат.: январь 1910 г. — по времени пребывания Гумилева в Абиссинии (см.: Соч III. С. 364).

Первое письмо Гумилева из этого путешествия, написанное в Одессе, Кузмин получил 4 декабря 1909 г. (не обнаружено, см. комментарий к № 72 наст. тома).

Стр. 3–5. — Путешествие Гумилева на мулах от Джибути, через Дыре-Дауа (у Гумилева — Дире-Дауа) до Харэра (у Гумилева — Харрара) и обратно (расстояние туда и обратно — около 700 км; за день сложно преодолеть более 50 км), продолжалось примерно с 25 декабря (по старому стилю, т. е. с «российского Рождества») или, в крайнем случае, с 26 или 27 декабря 1909 г. по 14 января 1910 г. всего около трех недель. Письмо Кузмину поэтому можно датировать почти точно — 5–6 января (по старому стилю). Гумилев спешил вернуться, потому что наверняка знал, когда будет прямой рейс из Джибути в Одессу: прямые суда ходили не часто, всего несколько рейсов в год. (Письма шли ненамного быстрее людей, поэтому он и написал Кузмину: «...Когда ты получишь это письмо, я буду, наверно, уже по дороге в Константинополь и через неделю увижу тебя...») К сожалению, именно в этот период Кузмин временно перестал вести дневник (с 19 января по 27 апреля 1910 г., когда он записал: «Как давно, Боже, как давно я не писал в эту тетрадку повести своей жизни, так что я даже отвык делать эту ежедневную исповедь перед самим собою» (Кузмин М. А. Дневник 1908–1915. СПб., 2005. С. 204)). Как можно определить по судовым журналам, минимальный срок для плавания из Джибути до Одессы — около двух недель. Исходя из дат его возвращения в Россию (см. комментарий к № 74 наст. тома), он поэтому отплыл из Джибути не позже 15/28 января 1910 г. Стр. 5–6. — В 1913 г. Гумилев снова прошел на мулах по дороге из Дыре-Дауа в Харэр — и оставил подробное описание этого пути, а также обоих городов и недавней политической истории Харэра в своем «Африканском дневнике»: см. главы 2–4 № 12 в т. VI наст. изд.; о дороге из Дыре-Дауа на Харэрское плоскогорье см. в начале главы 3 (№ 12 в т. VI наст. изд.). Стр. 6–7. — Ср. в 1913 г.: «Мы останавливались в греческом отеле, единственном в городе, где за скверную комнату и еще более скверный стол с нас брали цену, достойную парижского Grand Hotel’а» (стр. 67–69 главы третьей № 12 в т. VI наст. изд.). Стр. 9–10. — Эта охота на леопардов описана в главе 3 «Африканской охоты» (№ 14 в т. VI наст. изд.).

84

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Автограф — РГАЛИ. Ф. 2567. Оп. 2. Ед. хр. 263.

Дат.: начало 1910-х гг. — по архивной датировке.

На единице хранения — архивная помета: «Начало 1910-х гг.»

Нагродская Евдокия Аполлоновна (1866–1930) — беллетристка, дочь А. Я. Панаевой. На рубеже XIX–XX веков была известна, с одной стороны, как чрезвычайно плодовитый автор всевозможных популярных прозаических произведений, обильно публиковавшихся в «массовых» периодических изданиях, а с другой — как автор романа «Гнев Диониса», ставшего «культовым» в среде рафинированной творческой интеллигенции «серебряного века», активно дебатирующей тогда т. н. «проблему пола» (в романе была затронута «метафизическая» сторона гомоэротики). Е. А. Нагродская была близкой знакомой М. А. Кузмина и приютила его в 1912 г., после разрыва поэта с «башенным» окружением. И. В. Одоевцева, рассказывая в своих мемуарах о знакомстве с Кузминым (в 1920 г.), упомянула, в частности (вероятно — со слов Гумилева), что когда «Кузмин жил у Нагродской, прославленного автора “Гнева Диониса”... там устраивались маскарады, о которых и сейчас говорят шепотом» (Одоевцева I. С. 121). Помимо того Е. А. Нагродская была влиятельной фигурой в кругах русского масонства, а после эмиграции возглавляла в Париже женскую ложу.

Отношения, связывавшие Гумилева с этим колоритнейшим персонажем петербургской литературной богемы «серебряного века», на настоящий момент неизвестны: данная записка является единственным документом в эпистолярном наследии поэта, указывающим на их наличие.

85

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Неизд 1980 (публ. Г. П. Струве), Полушин.

Автограф — РНБ. Ф. 124. № 1400.

Дат.: 20 марта 1910 г. — по дате письма С. А. Ауслендера.

Приписка на письме С. А. Ауслендера к Е. А. Зноско-Боровскому от 20 марта 1910 г.

Стр. 1. — Парахино — имение Мошковых (семьи матери Ауслендера по второму браку — см. комментарий к № 76 наст. тома), расположенное поблизости от станции Николаевской железной дороги Окуловки, Новгородской губернии. В своем письме к Зноско-Боровскому из Парахина от 20 марта 1910 г. С. А. Ауслендер писал, в частности: «Вчера приехал ко мне Гумилев. Сейчас сидим за столом и подгоняем друг друга, что надо работать, но только мало выходит» (см.: Жизнь Николая Гумилева. С. 234). Однако, по подробному позднейшему рассказу Ауслендера, короткое пребывание Гумилева — предположительно, с 19 по 23 марта 1910 г. — все-таки оказалось не только весьма приятным, но и творчески плодотворным: «Великим постом я уехал на станцию Окуловку <...> где жили мои родные. Пригласил туда и <Гумилева>.

Он приехал с пачкой папирос.

И вот Гумилев в деревенском окружении, в фабричном местечке (имеется в виду станция Окуловка, где Мошков служил на бумагоделательной фабрике — Ред.), среди служащих и мелкой интеллигенции. Он ходил играть с ними в винт. Всегда без калош, в цилиндре, по грязи вышагивал он журавлиным шагом, в сумерках.