62

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Неизд 1986 (публ. М. Баскера и Ш. Грэм), ошибочная датировка, Полушин.

Автограф — РГАЛИ. Ф. 6. Оп. 1. Ед. хр. 316.

Дат.: 4 марта 1909 г. — по содержанию письма.

Это недатированное приглашение относится к знаменательному вечеру 4 марта 1909 г., когда «состоялось важное собрание у Гумилева в Царском селе, он познакомил И. Ф. Анненского с будущими сотрудниками «Аполлона»: С. Маковским, М. Волошиным и др. После этого все пошли в дом Анненского, о чем свидетельствуют многочисленные записи в альбоме В. Кривича» (Соч III. С. 360; в альбом Кривича сделали записи в этот день С. К. Маковский, М. А. Волошин, С. А. Ауслендер и П. П. Потемкин — см.: Анненский И. Ф. Письма к С. К. Маковскому. Публ. А. В. Лаврова и Р. Д. Тименчика // Ежегодник рукописного отдела Пушкинского дома на 1976. Л., 1978. С. 223). Об этом вечере, который можно считать «датой рождения» журнала «Аполлон», рассказал в своих воспоминаниях В. И. Анненский-Кривич: «Познакомил Маковского с отцом покойный Н. Гумилев, устроив для встречи маленькое собрание у себя в доме. И Маковский, и приехавший вместе с ним Макс. Волошин имели до того времени об И. Ф. Анненском довольно поверхностное представление, и поэтому, конечно, встреча с таким Иннок<ентием> Анненским явилась для них полным сюрпризом. А отец, как нарочно, в этот вечер был необыкновенно интересен и блестящ. Он так и рассыпал драгоценные блестки и самоцветные камни своего ума, исключительной эрудиции и высокого остроумия. Оба писателя были буквально ошеломлены... <...> Эта встреча сразу же определила отношение отца к зарождающему<ся> журналу и, в частности, связала его с Маковским...» (цит. по: Лавров А. В., Тименчик Р. Д. Иннокентий Анненский в неизданных воспоминаниях // Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник 1981. Л., 1983. С. 97). Сам Маковский впоследствии подчеркивал особое значение своего знакомства с Анненским: «Вряд ли возник бы «Аполлон», — писал он много лет спустя, — не случись моей встречи с Иннокентием Федоровичем...» (Маковский С. Портреты современников. Нью-Йорк, 1952. С. 252). Маковский неоднократно упоминал и о посредничестве Гумилева, который «...помнил наизусть строфы из «трилистников» «Кипарисного ларца», с особой почтительностью отзывался о всеискушенности немолодого уже, но любившего юношески-пламенно новую поэзию лирика-эллиниста Анненского, и предложил повезти меня к нему в Царское село» (Николай Гумилев в воспоминаниях современников. С. 47; см. также с. 78). «Маковский, по его собственному признанию, — писали А. В. Лавров и Р. Д. Тименчик, — после первой же встречи почувствовал, как самоотверженно готов был Анненский включиться в общее дело, как сочувственно отнесся он к “талантливой молодости”» (Анненский И. Ф. Письма к С. К. Маковскому. Публ. А. В. Лаврова и Р. Д. Тименчика // Ежегодник рукописного отдела Пушкинского дома на 1976. Л., 1978. С. 223). Сохранилась и запись более сдержанных устных воспоминаний Волошина (1924 г.) об устроенной Гумилевым «первой встрече»: «Ни я, ни С. К. Маковский не имели об Анненском ясного представления. О нем тогда часто говорили Н. С. Гумилев и А. А. Кондратьев — его ученики по царскосельской гимназии. Но Гумилев был в то время начинающим поэтом, и его слова не могли иметь того авторитета, какой они имели впоследствии» (Лавров А. В., Тименчик Р. Д. Иннокентий Анненский в неизданных воспоминаниях... С. 69–70). Ср. также свидетельство присутствовавшего на вечере 4 марта С. А. Ауслендера: «<Гумилев> собрал у себя Кузмина (неточность, Кузмина на этом вечере не было — Ред.), меня, Волошина, Маковского и других и показал нам Анненского, которого, к стыду своему, тогда совершенно не знали» (Жизнь Николая Гумилева. С. 43).

63

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Неизд 1980 (публ. Г. П. Струве, ошибочная датировка), Полушин (без стихов, ошибочная датировка), ЛН (ошибочная датировка).

Автограф — РГБ. Ф. 386. К. 84. Ед. хр. 20.

Дат.: 21 апреля 1909 г. — по почтовому штемпелю.

Письмо вложено в конверт, адресованный: «Москва. Его Высокородию Валерию Яковлевичу Брюсову, Цветной бульвар, собств<енный» дом>. От Н. С. Гумилева».

Штемпель почтового отделения Царского села — 21.04.09. Штемпель московской экспедиции городской почты — 21.04.09. В архивной раскладке письмо было ошибочно вложено в конверт письма № 65, что предопределило ошибочные датировки в предшествующих изданиях.

Стр. 3–8. — «Настойчивость» Гумилева, очевидно, объяснялась сроками работы над первым из названных им изданий, журналом «Остров». Журнал был задуман Гумилевым и А. Н. Толстым в январе 1909 г. В марте были привлечены к сотрудничеству П. П. Потемкин и (чисто формально) М. А. Кузмин (см. №№ 60, 64 наст. тома и комментарии к ним). 14 апреля 1909 г. — за неделю до данного письма — первый издатель и ответственный редактор «Острова», журналист Александр Иванович Котылев (1855–1917) получил официальное разрешение на выпуск журнала. Состав сотрудников в эти дни объявлялся по-разному в разных местах — в предварительной переписке издателя, в газетном анонсе 24 апреля, в рекламном листе и в «редакционной наклейке» первого номера (см.: Второй номер журнала «Остров» / Публикация А. Г. Терехова // Исследования и материалы. С. 321–323; см. также комментарий к № 64 наст. тома). Первый номер вышел в начале мая 1909 г. со стихами шести авторов: Волошина, Гумилева, Вяч. Иванова, Кузмина, Потемкина и Толстого. Второй (и последний) номер вышел в конце августа; в нем были помещены стихи Анненского, Белого, Блока, Гумилева, Е. Дмитриевой, Б. Лившица, С. Соловьева, Л. Столицы, А. Н. Толстого и Ю. Эльснера. Подробнее об истории «Острова» — «первого в истории русской журналистики «посвященного исключительно стихам современных поэтов» издания, лишенного какой-либо «идеологической» окраски» — см.: Исследования и материалы. С. 317–326.

Подготовительная работа над вторым из упомянутых журналов — «Аполлоном» — никакого повода к «настойчивости» еще не давала (см. комментарий к № 62 наст. тома): первое организационное собрание участников будущего журнала состоялось 9 мая 1909 г. (см.: Анненский И. Ф. Письма к С. К. Маковскому / Публ. А. В. Лаврова и Р. Д. Тименчика // Ежегодник рукописного отдела Пушкинского дома на 1976. Л., 1978. С. 224, 231–232); первый номер вышел только в октябре. Стр. 5–6. — В распоряжении Брюсова в это время было по крайней мере восемь стихотворных произведений Гумилева: «Орел» (№ 133 в т. I наст. изд.), «Одиночество» (№ 134 в т. I наст. изд.), «Месть» (№ 125 в т. I наст. изд.) и цикл «Возвращение Одиссея» (№№ 144–146 в т. I наст. изд.), составившие затем подборку в № 6 «Весов» за 1909 г., — и четыре ст-ния, впервые появившиеся в печати только в Ж 1910: «Рощи пальм и дикого алоэ...» (№ 126 в т. I наст. изд., было приложено к № 54 наст. тома), «Давно вода в мехах иссякла» и «В муках и пытках рождается слово» (№№ 127 и 128 в т. I наст. изд., были приложены к № 55 наст. тома), и «Охота» (№ 129 в т. I наст. изд., было приложено к № 58 наст. тома). Из ст-ний, опубликованных в «Весах», послана по почте была только «Месть (в письме № 54 наст. тома), остальные, по всей видимости (см. № 65 наст. тома), были переданы Брюсову при встрече в марте. Это в свою очередь уточняет предположительную датировку цикла «Возвращение Одиссея» в I томе наст. изд. Судя по следующему письму к нему Гумилева (№ 65), Брюсов на его «настойчивую просьбу» не отреагировал. Стр. 9–10. — См. комментарий к стр. 9–12 № 58 наст. тома. Стр. 10–11. — Гумилев и Е. И. Дмитриева уехали в Крым 25 мая 1909 г. (см. №№ 66 и 68 наст. тома и комментарии к ним). Стр. 11–13. — Об этой встрече см. комментарий к № 13 раздела «Письма к Н. С. Гумилеву» наст. тома. Стр. 14–15. — Приложенный к этому письму «новый сонет» «Судный день» (№ 138 в т. I наст. изд.) был создан незадолго до детального обсуждения этой стихотворной формы на занятиях «Академии стиха» (о ней см. комментарий к № 65 наст. тома): о рифмах сонета подробно говорилось 23 апреля; обсуждение сонета как такового было одним из главных предметов заседания 29 апреля (см.: Гаспаров М. Л. Лекции Вяч. Иванова о стихе в Поэтической академии 1909 г. // Новое литературное обозрение. 1994. № 10. С. 95–96, 99–100). По-видимому, в результате этих заседаний среди участников «Академии стиха» возник особый культ сонета и усложненных сонетных форм — сонета-буриме, сонета-акростиха, «сонета без рифм» (затеи Ю. Н. Верховского), венка сонетов (см. комментарии к №№ 64–66 наст. тома). Гумилев, не писавший сонетов со времен «Пути конквистадоров», написал до конца 1909 года, помимо «Судного дня», еще пять (№№ 137, 139, 151, 156, 160 в т. I наст. изд.). «Судный день» породил ответный сонет Вяч. И. Иванова («Не верь, поэт, что гимнам учит книга»), датированный в рукописи 17 августа 1909 и опубликованный под заглавием «Sonetto di Risposta», с эпиграфом из гумилевского сонета, в разделе «Пристрастия» ч. 2 «Cor Ardens» (М., 1911). На своем экземпляре «Cor Ardens» Иванов карандашом написал «Буриме» (см.: Иванов В. Собрание сочинений. Т. II. Брюссель, 1974. С. 336, 736–737). Буриме (фр. bouts rimés) — стихотворение на заданных рифмах, и следует отметить, что «учитель» Иванов заменил сложную рифму «ученика»-Гумилева «трудный / Судный» еще более сложной «многотрудней / правосудней». Примечательно и то, что Иванов в своем изящно-глубокомысленном ответе делает Гумилеву мягкий упрек в (нехарактерной) тяжести его умонастроений и чрезмерности его «мистико-пророческих» чаяний («...Оставим, друг, задумчивость слоновью / Мыслителям и львиный гнев — пророку: / Песнь согласим с биеньем сладким сердца!..»). Брюсов же, не только по посвящению и выбору формы, но и по затрудненной лексике и квази-теургическому содержанию не мог не усмотреть в «новом сонете» Гумилева явный уклон в сторону его нового «учителя». Это, безусловно, его задело, и он это стихотворение проигнорировал.