Кертис выпустил несколько тысяч копий, на каждой из которых значилось: «АВТОР, ПРОДЮСЕР И ИСПОЛНИТЕЛЬ ВСЕМ ИЗВЕСТНЫЙ УГРОЗА ВЗРЫВА». Впервые увидев свое прозвище напечатанным, он хохотал как ненормальный. Именно звонок о якобы заложенной бомбе стал причиной его очередного и последнего исключения из школы. Его план от начала и до конца был абсолютной авантюрой: он звонил на радио с просьбой передать его песни, сам крутил их в те вечера, когда работал ди-джеем, раздавал свои диски клубным завсегдатаям. Но результаты оставались более чем скромными.

До тех пор, пока записи не попали на одну из радиостанций Джорджии. Лихорадка под названием «Моя сучка платит за все» разнеслась по всему штату. Затем она распространилась на Флориду и, естественно, Алабаму, Миссисипи, Луизиану и Арканзас. На «грязном Юге» его приняли на ура. Причем не только городские радиостанции. Песня вошла в хит-парады по всему региону. И тогда крупные фирмы обратили на него внимание.

Переговоры прошли стремительно и ярко. Продюсеры посчитали Кертиса Эша очередным тупым ниггером, который готов подписать первый же предложенный ему контракт. «Ты, должно быть, шутишь, стервец», — именно это он сказал парню со студии «Эй энд Ар», еврею, выпускнику Университета Брауна. А потом провел переговоры так, словно имел диплом юридического факультета Гарварда. В результате он получил громадный аванс и собственный логотип со словами «Нарушение общественного порядка».

«Моя сучка платит за все» распространилась в национальном масштабе и зазвучала повсюду. Срочно был снят и показан по всем музыкальным каналам клип, в котором Угроза Взрыва сверкал белым золотом, платиной и бриллиантами в окружении полуголых танцовщиц. В магазины спешно завезли диски с его песнями. Было продано пять миллионов копий, что породило еще два хита на ту же тему — «Люби меня, сучка с богатым папочкой» и «Клянусь, сучка не каталась в твоем „мерседесе“».

Он стал первым человеком в музыкальной индустрии, творцом идей. Самоуверенная надпись на его дисках стала обозначением огромной империи. Угроза Взрыва собрал целую команду профессионалов, успех которых превзошел его собственный. «Красавчик» — певец, исполнитель лирических баллад, с голосом молодого Лютера Вандросса и внешностью молодого Дензела Вашингтона. «Потаскушки» — три девчонки, которые, сменяя друг друга, выплясывали в одном белье и ворковали простенькие, легко запоминающиеся песенки на сексуальные темы. Цыпленок Джордж — костлявый рэпер и бывший сутенер, чьи стихи вращались вокруг ограниченного круга тем: его вульгарного крикливого стиля, его умения обращаться с женщинами и его громадного банковского счета.

Как артист Угроза Взрыва ушел в тень, а на первый план выступил магнат, раскрывающий новых исполнителей и возвращающий в мир шоу-бизнеса прежних звезд, приводя их в свою студию и обновляя репертуар для молодежной аудитории. Он даже стал частью модной индустрии, создав собственную линию спортивной одежды. В партнерстве с фирмой «Найк» он выпустил партию спортивных туфель со своей эмблемой и, распродав их в самых дорогих магазинах Манхэттена, получил невероятный рост своего социального статуса и набранные полужирным шрифтом комментарии во всех периодических изданиях…

— Алло?

Габриэль поняла, что молчала все это время, пока в голове у нее прокручивалась Подлинная Голливудская История Угрозы Взрыва.

— Да, я слушаю.

— У тебя есть стиль и мастерство. Так что послушай: я собираюсь раскрутить в своей студии певицу-солистку. И думаю, что это должна быть ты.

Габриэль застыла:

— Но на всех студиях мне сказали, что художественное слово плохо продастся.

— Они правы. Совсем не продается. Но я говорю о тебе как о рэп-певице. Забей на стихи. Добавь ритма. Покажи свое тело. И тебя невозможно будет остановить.

Габриэль не сразу ухватилась за это предложение. С одной стороны, она сомневалась в философской ценности хип-хопа для культуры в целом, но с другой — это искусство выражало интересы молодых чернокожих, имея, возможно, больше сторонников, чем в свое время движение за гражданские права. А золотой век этого жанра — с начала восьмидесятых до начала девяностых — породил несколько, высокоодаренных, будоражащих сознание групп и исполнителей-одиночек: «Паблик энеми». Королева Латифа, «Де ла соул». Тогда хип-хоп был частью городской культуры. Но теперь он выродился, превратившись в модернизированные выступления негритянских менестрелей. Сплошное насилие, секс и материальные излишества. Хип-хоп, который должен бы представлять образ черной Америки, провозглашал абсолютно белые, ортодоксальные ценности, воспевал все ту же «американскую мечту». Габриэль решила пойти своим путем. Она не станет скрывать свои формы под мешковатой одеждой и использовать жутковатые эффекты, как Мисси Эллиот. Но и не будет создавать образ дорогой проститутки, вроде Лили Ким и Фокси Браун. К черту все это! Габриэль решила стать женщиной, подобной которой рэперский мир не видел прежде. Грудь и мозги. Женственная сила сексуальности и разума. И в ее сознании тотчас возник ее сценический имидж.

Давай, Черный Сахарок! Дай нам попробовать твою шоколадку.

Именно так издевались над ней фанатичные придурки в самую жуткую ночь ее жизни. Воспоминания мучили Габриэль, но шестое чувство подсказывало ей, что это шанс превратить унижение в триумф, обрести силу в слабости.

Черный Сахарок. Когда ее назовут такв следующий раз, это будет уже реальным доказательством ее победы.

Габриэль уволилась с Эм-ти-ви и приступила к записи своего первого диска. Совместная работа с Угрозой Взрыва приводила ее то в восторг, то в бешенство. Он убеждал ее писать тексты, которые будет слушать и покупать молодежь, она сопротивлялась. Он не уступал, и она соглашалась.

Результатом стала «Супершлюха» — дебютный диск, который журнал «Роллинг стоунз» назвал «главным событием года… Черный Сахарок стала открытием хип-хопа». За одобрением критики последовал коммерческий успех. Ее первый сингл, «Он был», занял первые строчки хит-парадов. Следом почти одновременно вышли «Принц моей боли» и «Чудовища в ночи». Причем каждая последующая песня опережала по популярности предыдущую.

Но вот на что Габриэль никак не рассчитывала, так это на то, что сценический образ станет ее тюрьмой. Певцов хип-хопа воспринимали как людей, которые, прильнув к оконным стеклам, наблюдают за жизнью, их отвергающей. Угроза Взрыва с самого начала объяснил ей, что имидж принцессы из Гросс-Пойнта, получившей образование в одном из заведений «Лиги плюща», будет ей мешать. Для поклонников, для фанатов она должна быть «настоящей», понятной, своей.

Рекламой всех артистов студии занималось одно PR-агентство, и там состряпали для прессы биографию Габриэль. Согласно ей, она выросла в пригороде Детройта и осиротела в пятнадцать лет, когда ее мать погибла во время бандитской перестрелки на улице. Отца у нее, разумеется, не было. Поначалу это привело Габриэль в смятение, и она хотела было возмутиться. Но события развивались слишком быстро. Первый успешный сингл, за ним второй, видеоклипы, появление на светских тусовках, участие в летнем турне. И неожиданно оказалось, что уже слишком поздно. Пресса уже раскрутила историю девочки из гетто. К счастью, ее вкусы в одежде и вопрос, спит ли она с Угрозой Взрыва, вызывали гораздо больший интерес у публики. Но тем не менее в любом материале о Габриэль, появлявшемся в печати, обязательно присутствовал тот единственный абзац, от начала до конца представлявший собой заведомую ложь…

Группа Риты Кулидж играла нечто энергичное и большинство гостей самозабвенно отдались танцам. «Когда я доберусь до тебя… я ни за что тебя не отпущу», — пела она.

Габриэль усилием воли вернулась в настоящее и помотала головой, словно это могло помочь ей прогнать видения прошлого.

— Посмотри-ка на нее, — говорила Бейб, имея в виду явно подвыпившую Лару, которая в этот момент как раз брала очередной бокал с шампанским. — Она в любой момент может грохнуться со своих дурацких шпилек и растянуться на полу.