– Привет вашему дому! – громко сказал я. – Меня зовут Дрезден! Раньше я жил по соседству, в сгоревшем доме миссис Спанкелкриф.

– С собакой? – спросил после паузы мужской голос с испанским акцентом.

– Да, – подтвердил я, – с большим серым псом.

– По кличке Мыш, – добавил голос.

По-моему, я никогда не общался с этим парнем. Разве что рукой махал, проходя мимо. И уж точно не знакомил его с Мышем. Откуда ему знать, как зовут моего пса?

Черт побери. Общительный у меня блохастик. Мне такая популярность и не снилась.

Что-то лязгнуло, а затем из дальней комнаты появился худощавый мужчина среднего роста, лет под сорок, за ним женщина ему под стать и маленькая девочка с затисканным плюшевым зверем неведомой породы.

– Да, это вы, – сказал мужчина.

– Здрасте. – Я приветственно вскинул подбородок. – С ума сойти, что творится, да?

Он взглянул в ночь – на пламя, дым, трупы Охотников в палисаднике – и оцепенело кивнул.

– В общем, так, – сказал я. – Пойдемте. Нужна ваша помощь. Надо собрать местных и отвести в замок, построенный на месте пожарища. Бездельников там хватает, вот и пускай присматривают за вами. Договорились?

Мужчина – похоже, он пребывал в шоке – продолжал потрясенно разглядывать улицу. Затем перевел пустой взгляд на меня и секундой позже судорожно закивал:

– Замок. Отвести всех в замок.

– И побыстрее, – сказал я. – Кстати, не обращайте внимания на сасквоча. Он со мной.

– ¿Qué?[11] – оторопел мужчина.

– Ничего, – не стал объяснять я. – Главное, соберите людей. Вперед!

Мой бывший сосед нетвердо побрел к человеку, вышедшему из дома напротив и наблюдавшему, как тот горит. Оба поговорили, подошли к третьему, и в скором времени люди потянулись к замку.

– Пойдем, – сказал я, – пока Марконе не наделал глупостей.

И зашагал вперед, опережая беженцев на несколько ярдов. Промаршировал к подножию стены, из-за которой все следили за происходящим, и крикнул:

– Марконе!

Наверху приглушенно заговорили. Чуть позже над ограждением появилась голова Марконе. Барон вгляделся в мой силуэт:

– Чего?

– Этим людям требуется убежище, – объявил я. – Впустите их в замок.

Марконе бросил на меня сердитый взгляд и обвел бледно-зелеными глазами прибывающих бедолаг.

– У нас тут не ночлежка, – ответил он.

– Хотите стать властелином Чикаго?! – презрительно гаркнул я. – Так ведите себя соответственно! Пустым словам грош цена!

К Марконе приблизилась Мэб. Коснулась его руки и что-то сказала.

Марконе посмотрел ей в глаза.

Посмотрел в глаза самой Мэб.

А затем опустил взгляд на ее ладонь и поднял бровь.

Мэб убрала руку и прищурилась.

Марконе едва заметно поклонился и вновь повернулся ко мне.

Ночь разорвали вопли Охотников и вой стреляющих копий. Неподалеку, в паре кварталов от замка, закричал человек.

– Проклятье! – рявкнул я.

Облокотившись на зубец стены, Марконе задумчиво смотрел на меня. Перевел взгляд на беженцев и коротко кивнул.

– Вы правы, – подтвердил он. – Пустым словам грош цена. Пусть войдут.

Я оторопел.

Марконе бросил свирепый взгляд в дымящуюся, освещенную кострами, завывающую ночь и стиснул зубы. По сравнению с его подбородком гранитные стены уже не казались незыблемыми.

– Хендрикс. Гард. За мной.

С этими словами властелин Чикаго круто развернулся и ушел навстречу подданным, нуждавшимся в его попечении.

Тем временем я, Речные Плечи, эйнхерии и головорезы Марконе принялись расчищать подступы к дверям замка. В коротких ожесточенных стычках с Охотниками люди Марконе показали себя крепкими профессионалами – то есть ни один бой даже близко не был честным.

Тем не менее мы потеряли двоих ранеными, а враг все прибывал. Наконец один из эйнхериев растянул по улице импровизированную веревку и стал развешивать на ней дряблые шкуры павших Охотников, причем с таким праздным видом, словно это были не шкуры, а несвежее постельное белье.

Когда замок окружили этими неприглядными предупредительными знаками, враг стал обходить наш квартал стороной. Вдобавок ко всему Марконе разместил на крышах снайперов, и те быстро охолонили наступавших. В общем, разыграли все как по нотам.

Я понимал, что первый этап атаки не лишен смысла. Легкой пехоте – а это, как известно, расходный материал – поручили сеять хаос, покуда Охотников не начнут убивать, после чего Этне останется лишь явиться туда, где скопилось побольше трупов, и вступить в бой. Или, минуя проблемные участки, наносить удары там, где нет сопротивления, а к нам подбрасывать все новые войска, покуда Чикаго не будет стерт с лица земли.

Чтобы составить карту городской обороны, требовалось уплатить кровавую цену, и Этне, как видно, считала, что эта цена ей по карману.

Последнего Охотника, самого громадного, одолели под руководством самого Эрлкинга. Двое наиболее крупных эйнхериев, не переставая заливисто хохотать, сразили чужака шестифутовыми клейморами, а в процессе развели на улице страшную грязь.

Я не шучу. Они действительно хохотали. Той ночью бессмертные воины развлекались на полную катушку. Скудоумный бедолага, по Лариной милости лежавший без сознания в подвале замка, пропускал варяжье Рождество.

– Напомни, откуда взялись эти Охотники, – попросил я.

– Из Аннуна, – ответил Речные Плечи. – Валлийской Страны мертвых. Когда-то там правил некий Араун, но давным-давно туаты его приструнили – так же, как Этне приструнила беднягу Гвина ап Нудда.

Чуть раньше я взял черное металлическое копье. На ощупь оно было холодным и почему-то сальным. От его веса слегка ныли суставы, хотя я всего лишь держал копье в руках, даже не думая им размахивать. В этом оружии бились и содрогались примитивные чары каменного века, для создания которых требуются долгие часы барабанного боя и первобытных воплей.

– Какой-то железный сплав. Думаю, перед выстрелом это чертово копье напитывают ненавистью. Надо только ненавидеть по-настоящему, всей душой.

– Пожалуй, ты прав, – громыхнул Речные Плечи и ласково взял меня за предплечье, утонувшее в его ладони, а вторую руку положил мне на грудь, от подмышки до подмышки. – На счет «три». Раз… – И вправил мне вывихнутое плечо.

Взрыв статики, сгусток белого шума – и порядок. Речные Плечи осторожно отпустил меня и поднял бровь. Я повращал плечом. Теперь оно двигалось куда свободнее, и я с благодарностью кивнул.

– Да, – согласился Эрлкинг, отводя взгляд от посмертных корчей павшего Охотника. – Поэтому их легко приманить и невозможно принудить к отступлению. – Он ткнул носком сапога сморщенные останки. – Подолгу их в узде не удержишь. Враг завел себе этих тварей совсем недавно.

– Угу. – Я поморщился. – Фоморы крадут людей с тех пор, как не стало Красной Коллегии.

– Теперь нам известно почему, – добавил Речные Плечи.

– Погодите. – Меня замутило. – Так они выводят Охотников из человеческого потомства? Или просто берут обычных людей и превращают в этих чудищ?

– Процесс весьма… своеобразный, – начал было Эрлкинг.

– Погодите, – повторил я. – Перестаньте. Просто перестаньте. Я не хочу этого знать.

– Но бывают вещи и похуже, – заключил Эрлкинг.

– Приятно слышать, – съязвил я.

Он пожал плечами, скрипнув охотничьей кожей, и спокойно сообщил:

– К нам летят.

С темного неба спикировал громадный серый филин, зашел на посадку и, хлопая крыльями, приземлился рядом с нами. Груда перьев содрогнулась и обрела форму Слушающего Ветер. Старик встряхнул плечами, поморщился и стал вращать правой рукой, держась за плечо левой ладонью.

– Почаще надо йогой заниматься, – посетовал он. – Привет, Речные Плечи.

– В твоем возрасте человеку надо побольше двигаться, – с явной озабоченностью подтвердил сасквоч.

Слушающий Ветер расплылся в мальчишеской улыбке, которая стерла с морщинистого лица несколько веков.