– Рассказывай, не стесняйся. – По лицу Карлоса скользнула тень сочувствия.

– О чем?

– Гарри, мы с тобой друзья, – с расстановкой выговорил он. – Верно?

– Частенько нам приходилось слышать, как бьет полночь[7], – согласился я.

– И не раз доводилось бывать в скверных местах, – кивнул он.

– Да, не раз.

– Что ж… Быть может, когда-нибудь… ты начнешь относиться ко мне по-дружески?

– В каком смысле? – Я держался изо всех сил.

Карлос понизил голос, но тот оставался напряженным.

– Ты считаешь меня кем-то вроде младшего брата, Дрезден. Ладно, я не против. Но черт возьми, не держи меня за идиота. Я прекрасно вижу, что творится.

Я смотрел будто сквозь него и молчал.

– Если ты попал в беду, – продолжил он, – если нуждаешься в помощи, просто поговори со мной, чувак. Ты обязан со мной поговорить!

– С чего бы? – спросил я.

– С того, что происходит нечто страшное, – твердо ответил Карлос. – Повсюду сверкают ножи, и я должен сделать так, чтобы они не вонзились в спину Белого Совета. С того, что ты связался с монстрами и они творят с тобой жуткие вещи, а сам ты, как видно, этого не понимаешь. И еще с того, что ты оперируешь могучими силами, друг мой, и можешь причинить слишком большой ущерб. Я знаю тебя, Дрезден. Ты мне очень нравишься. Но ставки слишком высоки, и я не могу закрыть глаза на очевидные вещи.

– Это угроза? – спросил я куда мягче, чем мог бы.

– Раз уж мне все очевидно, – сказал он, – то остальным – тем более. Поговори со мной. Позволь помочь тебе, Гарри.

На секунду я задумался.

Рамирес – грозный союзник. И – Богом клянусь! – очень неплохо, когда в твоем углу ринга имеется искусный чародей. К тому же он популярен среди молодых Стражей, и, если заручиться его поддержкой, другие тоже перейдут на мою сторону.

А еще Рамирес пользуется благосклонностью чародейского истеблишмента. Ясное дело, я тоже не лишен сторонников во влиятельных кругах, но со временем Карлос стал примером для нового поколения Стражей. В отличие от предшественников, он проявлял больше сочувствия, следствие вел стремительно, но с выводами не торопился, а за соблюдением законов магии и безопасностью Белого Совета чародеев следил так же зорко, как Стражи былых времен.

Помощь моего друга Карлоса пришлась бы весьма кстати, но если рассказать правду, Страж Рамирес непременно проинформирует Совет Старейшин о моей связи с Томасом, поскольку для Стража это вопрос чести. С учетом всего прочего такой шаг вряд ли можно назвать неразумным, но с таким же успехом я мог навеки заморозить брата в холодильнике. Старейшины не допустят, чтобы мои отношения с Томасом превратились в потенциальный рычаг влияния на Белый Совет. Скорее, надавят на меня в профилактических целях, или… попросту сделают так, чтобы этого рычага не стало.

Сколько себя помню, Белый Совет не приносил мне ничего, кроме горя и печали.

Карлос Рамирес – мой друг.

Но Томас – мой брат.

– Даже не знаю, о чем рассказать, Лос, – соврал я. – Я наводил связи для Мэб.

– Наводил связи? – переспросил Карлос. – Видишь ли, о твоих поступках ходят слухи, и в них используется несколько иная формулировка.

Адские погремушки… Черт бы побрал Фрейдис и ее дурацкую иллюзию!

– Звезды и камни! Тебе не кажется, что все это похоже на фривольный британский ситком? Короче говоря, у Мэб и Лары возникли какие-то разногласия, и я… вроде как сглаживаю острые углы.

Рамирес с недоверием смотрел на меня.

– Рассказал бы подробнее, да не могу, – продолжил я. – Это внутренние дела Зимы. И если честно – дружище, разве у нас есть время на разговоры?

– Проклятье, Гарри… – вздохнул Рамирес и отвел глаза.

– Мне это нравится не больше, чем тебе. Но я должен увидеть старика. У нас много дел.

– Угу. – Он глубоко вздохнул и ответил решительным кивком. – Дел и впрямь хватает. Поднимайся.

Мы зашагали вверх по лестнице. На щеке у Рамиреса наливалась гематома, а на шее остались синяки и рубцы от завязок взбесившегося плаща.

Полученные Карлосом по моей милости.

Незадолго до того, как я соврал ему.

Проклятье.

Я чувствовал себя последним мерзавцем.

– Какой-то ты зеленоватый, Хосс, – заметил Эбинизер.

В компании Слушающего Ветер и Марты Либерти старик контролировал один из углов на крыше замка. Сидя в меловом круге, Марта вела беседу с полудюжиной марионеток – анимированных кукол, которыми духи пользуются для общения с миром смертных, – и емкими фразами передавала информацию Стражу Йошимо, тихо стоявшей за пределами круга с ручкой и блокнотом.

Слушающий Ветер примостился на угловом зубце ограждения. Сандалии он снял и теперь беззаботно болтал ногами над двориком замка. То и дело к нему подлетали или подбегали мелкие животные, по большей части птички или белки, и что-то чирикали, а старый шаман, склонив голову, с самым серьезным видом выслушивал гонцов, после чего кивал, шептал им в ответ и отсылал с новыми наказами. За спиной у него маячил Дикий Билл. Подавшись вперед, он хмурился, будто учил новый язык, но без особого успеха, и тоже записывал донесения вестовых.

Время от времени оба Стража передавали оторванные листки старейшине Кристосу. Тот расхаживал взад-вперед между Йошимо и Биллом, а также Чайлдзом и Райли – эти двое принимали сообщения по радиосвязи.

– Два часа на катере, причем во весь опор, – ответил я. – Пищеварительной системе такое не по нраву.

– Только не думай, мальчик, что я тебе сочувствую, – проворчал старик, понизив голос. – Дурак ты, прости господи.

Вампиров Белой Коллегии мой дед, мягко говоря, недолюбливал. И решительно возражал против моей «помощи» брату. Когда я признался, что у старика есть еще один внук, он воспринял эту информацию с неприязнью столь острой, что в гавани пошли ко дну несколько катеров, и «Жучок-плавунец» не оказался в их числе только потому, что я остановил Эбинизера, и это сошло мне с рук.

Гневная аура по-прежнему окутывала старика потрескивающим грозовым фронтом, готовым разразиться молниями.

Но дед не так-то прост. Он сам учил меня улаживать сверхъестественные конфликты, понимал, что у меня на уме, и прекрасно знал, как расставить приоритеты, чтобы у нас появился шанс пережить эту ночь.

– С какого расстояния ты сумеешь ее поймать? – спросил он.

– С берега. – Я едва не положил руку на атам, но сдержался. – Если заманить Этне на берег озера, она окажется в пределах досягаемости Духоприюта.

– Этого хватит, чтобы попробовать? – Эбинизер поморщился.

Я кивнул:

– По словам Альфреда, это стандартный связующий ритуал.

– Ф-фух, – шумно выдохнул Эбинизер. – Тогда другое дело.

– Почему?

– Этне тебе не кто-нибудь, а Последняя из титанов, – объяснил он. – Представь, каково это – связать, к примеру, Мэб.

Я содрогнулся.

– А Этне на порядок сильнее, – продолжал мой дед. – Нельзя просто взять и сразиться с таким могучим разумом. Тем более если на противнике Титаническая бронза.

– Почему нет?

– Этот сплав взаимодействует с фундаментальными принципами мироздания, – сказал Эбинизер. – Покуда он подкреплен достаточно сильной волей, физические атаки не причинят Этне почти никакого вреда.

– Значит, пока Этне считает себя неуязвимой, так оно и есть? – Я бросил на старика косой взгляд.

Тот приподнял брови:

– Любопытная формулировка. Но да, в нашем случае она соответствует действительности.

– Броня, сводящая на нет любой урон, – проворчал я. – Адские погремушки! Как же нам пробить такую защиту?

– Для начала придется ее ослабить.

– Каким образом?

– Как вариант – изнурительной битвой. – Старик втянул воздух через стиснутые зубы. – Представь толпу крестьян против рыцаря в доспехах. Удары не причинят рыцарю вреда, разве что раззадорят, и никто из крестьян не сможет дать ему сдачи.

– Значит, надо напасть на Этне с нескольких сторон, – предположил я. – Тактика волчьей стаи. Один отвлекает внимание, а другой бьет исподтишка.