Внутри было довольно комфортно, на трёх рядах, довольно мягких, сидений с комфортом расположились все мы. В кабине пилота, дверь в которую была открыта, я увидела только одно занятое кресло.

Последний вошедший закрыл за собой дверь и сел рядом со мной. Почти сразу я ощутила мягкую перезагрузку и заложенность в ушах. Мы взлетели и начали набирать скорость. Сложно сказать, насколько быстро мы летели, перегрузки не прекращались, но тем не менее была полнейшая тишина. Я сидела в середине салона, и в иллюминаторе видела только луны и звезды. В какой-то момент мы наклонились и устремились прямиком в небо. Перегрузки стали ещё сильнее, появился лёгкий гул. В ушах зазвенело и потемнело в глазах. Так продолжалось несколько минут, пока всё внезапно не стихло и не появилось ощущение полной остановки. Наш корабль сделал манёвр, и в иллюминаторе открылся потрясающий вид. Огромная планета, усыпанная мириадами огоньков, начала вращаться вокруг своей орбиты, постепенно раскрашиваясь красками: голубыми, коричневыми, зелёными, белыми. Планета некоторое время отдалялась от нас, и мы совершили очередной манёвр. В иллюминаторе на этот раз показалась яркая серо-белая поверхность. От такой яркости глаза начинали непроизвольно щуриться. Снова появились перегрузки, не такие сильные, но ощущение невесомости, которое я не сразу осознала, постепенно сходило на нет.

Посадка была очень мягкой. Настолько, что я не помню момента, когда это произошло. Мы просто сели в какую-то шахту, которая закрылась и стало темно, а после дверь нашего корабля открылась и в салон ворвался запах сырого песка.

В шахте не было темно, как показалось в начале. По стенам было расположено множество ламп, но окрашенные в тёмный цвет стены и пол создавали ощущение полумрака. — Подождите здесь, — обратился ко мне парень, который вышел первым, и побежал трусцой.

Минут через десять тишину нарушили три сигнала на некоем коммуникаторе. Человек, что помогал идти Григорию, достал устройство и что-то в него произнёс. После чего он помог встать Григорию из кресла, и показал на выход ему и Фат Ил Ти. Они прошли мимо меня и спустились по трапу. Кто-то похлопал меня по плечу, и я обернулась. На меня смотрел последний из наших сопровождающих. Он нелепо махнул рукой на выход, я встала и последовала за остальными.

Мы подошли к большой двери, в которую при всём желании мог бы зайти весь наш корабль, на котором мы сюда прилетели. С лязгом большая дверь начала открываться, и мы вошли в туннель, напоминающий метро. Трубы и проводам наверху, лампы по бокам и рельсы внизу. Вдалеке виднелось, что-то напоминающее вагон, который стремительно приближался к нам. Нас выстроили возле линии на полу, и мы стали ждать. По рельсам подъехала длинная капсула синего цвета, и остановилась прямо напротив нас, буквально в паре метров от конца путей. Автоматические двери открылись и из капсулы вышло человек пятнадцать в чёрной униформе и с оружием в руках. В капсулу пригласили только нас троих и усадили на скамью возле дверей, после чего зашли только вооружённые люди, а четверо сопровождающих остались снаружи.

Наш вагон тронулся. Всё время, что мы ехали, никто из солдат не смотрел на нас. Они вели себя как роботы, и в это можно было бы поверить, если бы один из них постоянно не теребил свой нос.

Фат Ил Ти, почти сразу, как нас усадили в вагон, погрузилась в транс. Очевидно — это очень помогало Григорию, настолько, что несколько раз он что-то произнёс вслух. А когда вагон начал останавливаться, Григорий поднял свой взгляд и посмотрел на меня. На его лице проявилась слегка уловимая улыбка. Я улыбнулась в ответ, и на сердце отлегло. В голове не укладывалось, как за такой короткий промежуток времени, можно настолько сродниться с человеком. Думал ли он об этом в этот момент?

Мы остановились. В те небольшие иллюминаторы пробивался свет, и непривыкшими глазами было сложно что-то рассмотреть снаружи. Двое солдат вручную открыли дверь изнутри. Воздух снаружи был теплее и пах чем-то горелым. Ещё в воздухе пахло озоном и пылью.

Мы вышли вслед за солдатами, которые уже выстроились, образовав коридор по направлению к огромной полусфере. Посередине ангара, высотой примерно метров двадцать, располагалась полусфера размером немного поменьше. У подножия полусферы был открыт проход внутрь. Огромное количество труб и проводов соединяло множество приборов и полусферу. По мере приближения к полусфере росло осознание масштабов строения. Ворота в полусфере могли бы позволить въехать внутрь на грузовике.

Нас проводили внутрь полусферы, где было темно и очень сильно пахло озоном. Один из солдат приволок столб высотой метра полтора и поставил его рядом с нами, щелкнул клавишей на столбе и на самом конце столба появился свет. Он покрутил ещё что-то немного, и свет стал поярче. Было хорошо видно лицо Григория и Фат Ил Ти. После чего солдат развернулся и быстрым шагом вышел из полусферы.

Снаружи что-то загудело, и массивные двери половинки начали закрываться. Мы смотрели друг на друга, я взяла за руку Фат Ил Ти, а затем и Григория. Я ощущала спокойствие. Казалось, что всё вот-вот закончится, и закончится хорошо.

Лёгкое недомогание вскружило голову. Пол начал становиться мягким, всё жиже и жиже, ноги проваливались в него. Фонарь упал и отключился. Внезапно стало прохладно и запахло морской водой. Пол в мгновение стал водой, и я упала, окунувшись с головой. Паника была мне не чужда, но это уже начинало входить в привычку, и я быстро нащупала дно. Оттолкнувшись, я вынырнула. Было совсем неглубоко. Услышав плеск воды позади, я развернулась и увидела, вытаскивающего Фат Ил Ти из воды, Григория. Я подплыла к нему и подхватила фат Ил Ти, в этот момент она уже ориентировалась и старалась стоять самостоятельно. Вместе мы двинулись в сторону берега.

До берега было метров двести. Мы шагали и шагали, а солнце тем временем начинало всходить, освещая тропический, усеянный зелёными кустами и деревьями, берег.

Фат Ил Ти вышла на песчаный пляж первой, и сразу же завалилась на песок. Она что-то радостно говорила и трогала песок руками. Григорий же просто уселся в позе лотоса, но тоже был не прочь поиграться с песком. Я была поглощена рассветом. Солнце всходило медленно, что было так необычно, ведь любоваться таким рассветом можно почти бесконечно.

Когда я посмотрела в другую сторону, где небо было всё ещё чёрное, я увидела силуэт приближающегося к нам человека. До него было так далеко, порядка километра, но в моём сердце что-то щёлкнуло. В этот момент сломя голову и увязая в песке, мимо меня пронеслась Фат Ил Ти.

Я даже и представить не могла, что эта хрупкая девчонка способна так шустро бегать. Недолго думая, пускай и не так быстро, но я тоже побежала вслед за ней.

Фат Ил Ти сильно оторвалась вперёд, и добежав первой, бросилась обнимать человека. Слёзы на моих глазах наворачивались сами, я бежала почти вслепую. Чувство радости переполняло меня в этот момент, я не могла поверить — это был Папа.

Отец встретил и меня крепким объятием. Тепло его рук и груди успокаивало и залечивало все раны, от обрушившихся невзгод. Фат Ил Ти держала отца за руку двумя руками, когда он утёр слёзы сперва с моего лица, а затем и со своего:

— Я не могу поверить, Сонечка, — говорил отец, — Как вы меня нашли?

— Я, если честно, и сама ничего не понимаю, мне всё ещё кажется, что я сплю, — в этот момент улыбнулся отец, а следом и Фат Ил Ти.

— Но думаю, что не обошлось без их помощи, — отец поднял палец вверх и указал на небо.

— Кого это их? — сказала я, посмотрев наверх.

— Тех, кто замешан в этом. Но если точнее, тех, кто всё это и замешал. Но этот разговор требует более подходящей обстановки.

Папа взял меня в другую руку и повёл нас в сторону леса. Я смотрела на него и собиралась с мыслями. Вглядывалась в каждую морщинку и седой волос. Какое у него было лицо постаревшее. Я не видела его сколько? Год? Больше? А может, вообще время для него шло иначе, чем для меня. Мои мысли завертелись, и я вспомнила про Гришу.