Мою речь описали как: «не местная, с попытками подражать аристократам.»

В целом, не знаю, кто согласовывал описание, по которому меня будут искать, но желания возвращаться у меня не появилось. Понимая, что не сам стражник придумал такое «точное» описание, я еще раз убедилась в правильности своего поступка.

На вопрос Нарифы, кого же они так ищут, ответили, что девку из особняка принца, которая коня украла. Нарифа уже почти избавилась от мужчины, но тут подъехал второй, и ему показалось, что я странно сплю.

«Проверь ту, что под мешком, уж больно тихая,» — сказал мужчина басом, и я похолодела.

«Да оставьте ее, она плохая совсем вот везем к родителям простится, хоть бы дотянула. Хворь какая то редкая, как бы не подцепили» — сказала Нарифа стражнику который потянул ко мне руки.

А я истошно закашляла изображая приступ астмы, потянула руку к стражу и захрипела: «Воды».

«Оставь ее, видно же доходяга, правда, еще подцепим чего, поехали дальше, нет ее тут. Наверняка коня продала и смылась уже. До утра пошумят с герцогом, да и успокоятся. Прикажи послать людей на ближние постоялые дворы, там конь найдется скорее всего,» — сказал стражник и отъехал подальше.

Второй что-то пробурчал себе под нос, и я услышала, как они уехали.

«Спасибо,» — прошептала я Нарифе, приоткрывая свое укрытие, и женщина кивнула.

Снова укрывшись с головой, на всякий случай, я действительно провалилась в сон. Мерное покачивание телеги успокаивало и убаюкивало одновременно.

* * *

До обеда я проспала в медленно трясущейся телеге, а после мерное покачивание перешло в активное подпрыгивание. Действительно, телега поехала быстрее по каменной дороге, но вот тряслась так, что зубы можно было растерять.

Я дала Нарифе еще одну монету, и мне выделили юбку и теплый жакет под плащ. На постоялом дворе мы собрали сумку с вяленым мясом, какими-то лепешками и баклажку из кожи для воды. В целом по виду я уже ничем не отличалась от местных — так же одета и такая же замученная и бледная.

Ехали мы еще почти сутки, и к вечеру свернули с дороги. Нарифа с мужем ехали к своим родственникам на постой, а я напросилась с ними.

Небольшой поселок, по словам Нарифы, выживал за счет свернувших с дороги повозок. Сюда редко наведывались чужаки, а до ближайшего крупного селения было полдня пути. Маленькие деревянные домики смотрелись аккуратно и приветливо, а каменная дорога, которая тянулась вдоль поселка, радовала отсутствием болота.

Я была удивлена, когда меня пригласили в дом к родственникам Нарифы. Оказалось, комнат много, и большинство пустуют. Хозяйничал в доме взрослый мужчина и его пожилая мать, а также маленькая девочка, чуть старше, чем дети Нарифы.

Сидя за столом с этими людьми, я наблюдала, как они радушно общаются и смеются. Не соблюдая никаких правил этикета и не имея огромного богатства, они выглядели абсолютно счастливыми и не обозленными на жизнь и людей.

Парадокс, бедные почти ничего не имеющие люди оказались более культурными и радушными, чем аристократы, у которых все в избытке.

Мне выделили маленькую комнату с лежанкой и прохудившимся одеялом, но и от такой доброты стало теплее на душе.

Утром Нарифа засобиралась в дорогу, а меня на разговор вызвал хозяин дома.

Кристиан оказался вдовцом, и когда женщина рассказала ему мою легенду, предложил остаться у них, пока не придумаю, куда ехать дальше. Я сообщила мужчине, что остаться надолго не планирую, надеясь, что через несколько недель смогу отправиться домой в северное королевство.

Хозяин слушал меня внимательно и хмурился.

«Что-то не клеится твой рассказ, девонька, но мне свободные руки не помешают. Если поможешь по хозяйству и приглядишь за Ноной, то оставайся. Но коль заявятся сюда стражи, то изволь, но рисковать семьей я не стану,» — сказал мужчина, и на этом мы с ним договорились.

Так и осталась я в доме с Кристианом, его дочкой и пожилой мамой. Работа по дому оказалась вполне посильной — помочь приготовить и за ребенком присмотреть. Первые несколько дней вставать на рассвете было сложно, потом я привыкла. Кристиан проводил меня к ручью недалеко от дома, возле которого был теплый источник, там они купались раз в несколько дней. Одежду выделили из гардероба покойной супруги хозяина, и она пришлась мне почти в пору.

Несколько раз я хотела связаться с Дарреном и сообщить, что все в порядке, но опасаясь, что он увезет меня в поместье, не стала рисковать.

Как ни странно, вел себя одинокий хозяин вполне учтиво и вежливо. Первое время я опасалась, что он будет что-то требовать или приставать, но похоже, что как женщина я его не интересовала. Вручив мне заботу о девочке и пожилой даме, он был вполне доволен.

Через неделю размеренной жизни впечатления от пакостей и гадостей королевского особняка притупились, и искупавшись в ручье, я все же коснулась амулета.

«У меня все в порядке, Рен. Если портал готов, свяжись со мной. Оставь записку с местом и временем на постоялом дворе втором от поместья в направлении северных земель по торговому пути. Я сама найду способ добраться. И захвати мои вещи к порталу. Записку заберут в конце следующей недели, рассчитай время. Запомни, Рен, от поместья второй постоялый двор на торговом пути в направлении северных земель, в конце недели,» — я отпустила амулет и направилась к хижине.

* * *

Вторая неделя началась, как и первая. Вчера Кристиан вернулся с постоялого двора с гостинцами для Ноны, и мы рассматривали обновки для девочки — рюши, ленточки и разные безделушки, которые приводили ее в полный восторг. После ужина Нона устроила целое представление, демонстрируя подарки, а мы с самым серьезным видом восхищались и умилялись маленькой моднице.

Вечером Кристиан зачем-то снова позвал меня на разговор на крыльцо.

«Вы прогоняете меня?» — спросила я, глядя на хмурого и серьезного мужчину, который достал из портсигара папиросу и закурил.

«Курить будешь?» — протянул он мне одну.

«Нет, спасибо. Я бросила, не хочу начинать,» — сказала я на автомате и прикрыла рот рукой. Проболталась.

«Где, говоришь, живут твои родители в северных землях? Я раньше там торговал, хорошо успел их изучить,» — спросил он, делая вид, что не заметил моей оговорки.

«Я не говорила, а это важно?» — сказала, наблюдая, как он уверенно потягивает траву, которую они пихали вместо табака.

«Сигары получше будут, но табак тут не растет. Климат слишком суровый,» — заметил мой взгляд Кристиан и ответил на вопрос, который я не задавала.

«Тут вообще мало что растет,» — ответила я.

«Это точно. Может, все-таки, скажешь свое настоящее имя, а то скоро снова сбежишь. Я даже дочке не смогу рассказать, как зовут иномирянку, которая ее нянчила. Не каждому такое счастье выпадает,» — спокойно проговорил мужчина, туша сигарету.

«Прокололась с табаком?» — не стала я отпираться.

«С манерами. Для служанки на кухне ты слишком холеная, хоть и потрепанная. А для благородной — слишком простая и не брезгливая. Я, когда на постоялый двор приехал, там мужики сплетничали, что младший принц призвал истинную иномирянку, и она сбежала. Рассказывали, как он ошалел и ищет ее по всему королевству. Моя бабка из пришлых, как их по-простому зовут. Многое стало семейными легендами, но я, как мужиков послушал, так один к одному и сложил. Ну, что, будем знакомиться или как?» — он протянул мне руку.

«Эшли Браун» — пожала я руку мужчине, — «Прогоните?» — прошептала.

«Что ж, я дурак какой или зверь совсем. Это что ж с тобой королевич творил, раз ты лучше горшки будешь носить да на топчане спать, чем во дворце перины нежить?» — Кристиан смотрел на меня с интересом.

«Ничего такого, о чем хотелось бы вспомнить и тем более рассказать» — я опустила голову.

«Что ж, Эшли Браун, оставайся у меня сколько нужно, и не бойся, я хоть мужик простой, но порядочный, пальцем тебя не трону, да и мелкая ты для меня,» — сказал Кристиан.