– Будущее…

– Да.

Хоть мы оба и смотрели на противоположный берег, не видя глаз друг друга – я прекрасно понимал, в каком настроении и что сейчас чувствует моя собеседница.

– Я сейчас учусь на врача, однако меня воротит от одной только мысли, что когда-нибудь мне действительно придется этим заниматься…

– Разве это не уважаемая профессия?

– Мной точно нет, – резко ответила она. – Сама не знаю почему, но я не хочу этого, однако моя мама, мой отчим, моя бабушка – все хотят этого. У нас неодноразово возникали конфликты по поводу или без, и всегда я выхожу проигравшей, порой даже с парой порезов или синяков.

В подтверждение, она показала мне свою руку, на которой я успел насчитать два пластыря. Не хочется даже представлять, что может твориться под её одеждой…

– Меня называют неблагодарной и ленивой, хотя я просто рассказываю о завале по учебе. Или же говорят обо мне как о замкнутой, неразговорчивой и угрюмой, ведь я отвечаю односложными предложениями, боясь лишний раз спровоцировать конфликт. Я просто… не пойму, в какой момент повернула не туда…

Меня пробрало до глубины души.

«И я тоже – я тоже задаюсь этим вопросом!»

– В какой момент наши отношения стали столь… столь… тоталитарными! Или может я просто раньше этого не замечала? Почему все просто не может быть так, как мне того хочется? Почему все обязательно должно идти в корне по-другому? Неужели жизнь дана для того, чтобы человек мучался с каждым годом все больше? В чем тогда смысл?

Словно на пришедшего на зов мученика ангела, с до глубины души раздирающей улыбкой на лице, она взглянула прямо мне в глаза. Мне даже бокового зрения хватило, чтобы полностью прочувствовать на себе её клич о помощи.

Готов поспорить – мои глаза как обычно выдают мою абсолютную потерянность, однако я и вправду не знаю, что на это ответить. Хотя, с другой стороны, мне не обязательно что-то говорить.

Тактика отмолчаться, не смотря на мою ставку на нее, полностью провалилась уже в первые несколько секунд, когда я отвел взгляд. Она поняла, что я бессилен, и не хочу просто, как дебил, «бэкать» да «мэкать».

– А ведь глупо получилось, согласись, – тихо, и довольно жутко посмеялась она. – Решила вывалить проблемы личной жизни совершенно не знающему меня человеку. Думаю, это был просто последний отчаянный шаг, в надежде скинуть душевный груз, но и это не помогло – ничто не помогло… Быть может, моя судьба – вечно терпеть и хранить проблемы в себе, не досаждая другим, как того велит система общества? Наверное, я правда…

– Нет, ты не права, – тут же, словно выстрелом, я выплюнул первое, что пришло на ум.

Незнакомка моментально потеряла дар речи. То ли от того, насколько грубо это звучало, то ли от того, что я её перебил – кто знает.

– П-прости… должно быть, я слишком навязчивая и вывела тебя из себя. Я сейчас же уйду.

Ко мне тут же пришло осознание, что я сейчас сделал.

– Стой, я не это имел ввиду! Просто… я не знаю, что сказать, но уверен, что ты не права! Вернее, ты права, но лишь наполовину… нет. Черт, я безнадежен.

Моя натура показала себя во всей красе, однако сейчас не время для того, чтобы в очередной раз демонстрировать мою ничтожность и унылость пессимистичных взглядов. Уже давно пора повзрослеть, и с этой мыслью я попытался максимально спокойно, чтобы не осталось недопониманий, объяснить свою позицию и выводы.

– Не знаю, все ли это, что тебя беспокоит, однако все равно я слишком хреновый собеседник для того, чтобы дать какой-то мотивирующий или полезный совет. Что мне сказать? «Ничего страшного, в Африке вон дети голодают, а у тебя все хорошо» – разве это правильно жить с мыслью «могло быть и хуже»? «У тебя все получится»? – да откуда мне знать, мы ведь даже не знакомы! Я правда не могу правильно выразить свое переживание по этому поводу, да и как можно помочь в твоей ситуации. Но… с уверенностью могу сказать, что разделяю твои чувства, хоть, может, и не до конца понимаю твои переживания.

Неужели я правда могу так открыто высказать то, что думаю? Да и с чего вдруг я так разоткровенничался? Может быть потому, что кто-то открылся мне, и я захотел ответить тем же… кто знает. Довольно иронично, что об одном из моих душевных и личных переживаний первым узнал человек, находящийся далеко от моей зоны близости, в которую входят родные и близкие.

– Прости, что я такой бесполезный.

Мне показалось, что молчаливая обстановка между нами накалилась до предела, а потому предпринял попытку сбросить неловкость и, похоже, успешно.

– Нет… ты не бесполезный, – ответила девушка. – Наоборот, только что я поняла, что и другие люди могут чувствовать схожие с моими эмоции, – уголки её губ слегка приподнялись. – Я рада, что мы встретились, эм…

– Что-то не так? – отреагировал я на внезапно замолкшую собеседницу.

– Да так… я ведь не знаю твоего имени, да и сама говорила, что не буду спрашивать.

– Разве? – наклонил голову я.

Она смутилась, слегка отведя взгляд.

– А разве нет? Наверное, я не сказала об этом вслух, а лишь подумала…

Из меня вырвался легкий смешок.

– Это надо ж было, ха-ха. Не знаю, увидимся ли мы еще когда-то, но – я Дима, Митя, Дмитрий, лучше зови просто Дима – Митя меня немного раздражает.

Она улыбнулась.

– Меня зовут София – можно просто Соня.

«Красивое имя» – с улыбкой подумал я.

Выходные, как обычно, пронеслись быстрее ветра, и уже в понедельник я вновь побывал в институте. Лежащие в кармане несколько монет и проездной в кошельке стали обычным явлением для меня каждый день, разве что с течением недели, к пятнице, число монет увеличивалось. Судя по одежде окружающих меня, крутящихся в колесе бытовых проблем людей, на улице холодало с каждым днем все сильнее. Воздух становился все более сырым, а ветер все более холодным и мокрым.

– Снегодождь.

Сделав глубокий выдох и пустив изо рта так сильно напоминающий сигаретный дым пар, я пошаркал до остановки.

Минута в минуту старый ЗИЛ-158 остановился у навеса, под которым столпилось порядком людей, все в максимально похожих друг на друга пальто и козырьками на головах у мужчин, или меховыми шапками у женщин. К счастью, в нужный мне автобус зашла лишь малая часть ожидающих. Предъявив свой проездной, я пошаркал в конец салона.

Ну вот и все, теперь около полутора часов мне предстоит наблюдать окружающий мир через грязное стекло этого стального умирающего зверя, так гармонично вписывающегося в угрюмое окружение центра Харькова. Вскоре автобус тронулся. Один за одним он миновал десятки «Жигулей», «Волг» и «Запорожцев», вместе с которыми одни невысокие здания сменялись другими, за которыми неумело прятались более высокие многоэтажки. Лишь один раз это зрелище сменилось нечто действительно потрясающим – зданием Госпрома, находящимся у довольно внушительных размеров развязки, в длину практически как её четверть и высотой в 63 метра, тринадцать этажей и с двумя проездами сквозь него для автомобилей. Честно говоря, несмотря на его такую же серость, архитекторы смогли как-то выделить его на фоне остальных зданий, за что им отдельная похвала. Порой даже кажется, что все величие Советского Союза можно описать одним лишь этим зданием, однако потом осознаешь, что все те десятки одинаковых окошек, наоборот – подчеркивают всю ту монотонность, с которой сталкиваешься день за днем, медленно погружаясь в безумие и надеясь на какие-то изменения лишь глубоко в душе, пока в конце концов не смиришься со своей участью и не будешь ей благодарен.

Тем временем автобус сделал очередную остановку вблизи относительно недавно построенной станции метро «Университет». Тут то обычно все прибывающие автобусы заполняются битком. Сегодняшний день не исключение, а потому я просто не обратил внимания, когда кто-то сел рядом со мной, не смотря на внезапно ударивший мне в нос необычный запах сигарет. Мы двинулись дальше.