— Изматывает, ждёт, пока Годрик ошибётся, — вздохнул рядом Роберт.

Ну да, это имело смысл. Когда всё-всё может зависеть от единственного удара, будешь осторожным, и беречь силы тоже будешь. Всё верно.

А потом Хьюго блокировал очередной удар мечом, и Годрик не сдавался, и оба упёрлись, и кружились так друг вокруг друга некоторое время… и вдруг Годрик что-то сказал. Мы не расслышали, никто из нас, зато, очевидно, Хьюго расслышал, и хорошо расслышал. Потому что мигом утратил всё своё спокойствие и взревел, вот прямо взревел, и отшвырнул меч, и как будто вовсе не заметил пропущенный удар, прорвавший магическую защиту. Правда, потом он дотянулся до Годрика, вырвал из его руки меч, поднял его, трепытающегося, высоко и принялся трясти и разрывать на нём одежду.

И кто б знал, что он бы ещё сделал, но тут у него подкосились ноги, он рухнул на камни вместе с Годриком и забился в судороге с невнятным мычанием. И этого я уже не снесла.

— Не-е-е-ет! — неслась я и вопила кучу всякой нецензурщины, потому что сейчас я этому Годрику просто голыми руками голову оторву, не постесняюсь.

Впрочем, Годрик был если и не невредим, но способен двигаться, он выдрался из дёргающихся рук Хьюго и отполз. И пополз, пополз… куда-то. Ничего, придержат, я ещё успею до него добраться, не уйдёт, никак не уйдёт.

Я добежала, упала на камни, схватила этого придурка ненормального, но он же вырывался, понимаете? Это в прошлый раз мне его парни держали, а тут пришлось самой, потому что никто больше не отваживался приблизиться.

— Эй, ну что же ты, да Хьюго же, это же я, Серафима! Да приди же в себя!

Я попыталась придержать руку, дотронуться до тела, до щеки — куда там!

— Ясечка, помогай!

Я никогда не пробовала звать Ясю, как Хьюго зовёт Каэдвалара. Но вдруг?

А вот и вдруг. Над нами захлопали драные кожистые крылья, и их было двое, они прилетели оба, и Яся, и Каэдвалар!

И они помогли. Мигом придавили лапами к земле бьющееся тело, и мне осталось только дотянуться до упрямой башки и поцеловать. Раз работает — надо пользоваться.

И эти скотины костяные, оба, ещё и крылья приподняли, чтобы было видно всем зрителям, паразиты, скелеты, твари летающие!

— Серафима? — пробормотал Хьюго, еле слышно, слабо-слабо.

— Ну а кто же? Оперативный спасательный отряд — Сима, дракон и ещё раз дракон, — усмехнулась я и помогла ему сесть.

Потому что это ж, мать его, поединок, и ему ж сейчас добивать Годрика, так?

Но Годрика рядом не было. В полной тишине — мне прямо странно, почему молчат-то? — он тем временем бочком добрался до распахнутых ворот и вступил под их тень.

И дальше весь двор и все прочие зрители наблюдали прекрасное. Миг — и неколебимо стоявшая привратная башня рухнула ему на голову. Вот прямо рухнула, и осыпалась на него обломками вся разом. И погребла его под собой. А те, кто глазел с площадки, повалились сверху.

Тут уже все заорали и завопили, и чёрные тени плеснулись ещё раз, прежде чем уйти снова в камни и в землю. И Стефан объявил, что воля предков выражена ясно, и победил Хьюго.

Весь тот длинный день я помню очень слабо — потому что нехило выложилась в начале, а дальше уже было не важно, что и как, потому что главное вроде бы сделано.

Итог выглядел прекрасно. Мерсийский замок остался без привратной башни, с дырой в стене, но Стефан махнул рукой и сказал, что отстроится, дело наживное. А пока по обе стороны от пролома воссели драконы, и всем своим видом показывали, что без их дозволения там не пройдёт никто.

Когда разобрали обломки, то дядюшка Годрик уже и не дышал. Ему пробило голову и изрядно раздробило кости, поэтому — и хорошо, что не дышал, жить в таком виде было бы трудновато. Более того, нам всем пришлось задержаться во дворе, потому что Стефан устроил посмертный допрос своего неудачливого родственника.

— Кто ты? — спрашивал он грозно и весомо.

— Годрик, виконт Моркар, — ответил тот хрипло, не открывая глаз.

— За что ты ополчился на своих племянников?

— А за что их там так много? Если бы их не было, я бы наследовал брату Вильгельму!

— У тебя были свои люди и свои владения, что тебе нужно было ещё?

— Мне было нужно больше! Я старше них всех, я опытнее, я лучший маг! Стефан в столице и ничего не знает о делах владений, Эдриан вообще за тридевять земель, Томас подался в храм, а Хьюго — проклятое отродье тьмы, ну куда им титул и владения?

Слышать подобные заявления от лежащего на земле хладного тела было смешно, но уж как есть.

— Что ты сделал?

— Я не мог добраться до старших, но младший сам пришёл мне в руки. Я всегда говорил, что ему не место среди людей, но Вильгельм никогда меня не слушал. И когда это отродье явилось к Вильгельму с повинной, потому что он убил людей в припадке безумия, я был там и слышал их разговор. Я сказал, что такому не должно ходить по земле, а Вильгельм вспылил и велел мне убираться. Я не согласился, и сказал, что убраться должен Хьюго. Взял его за плечо и попытался вывести, но он в этот миг весьма удачно обезумел. Глаза его заволокло тьмой, он схватил меня, но я вырвался, и тогда он упал на пол и забился в припадке. Вильгельм велел мне звать прислугу, чтобы унести Хьюго и продержать взаперти в покоях, пока припадок не схлынет, но я понял, что другого момента мне не представится. У Вильгельма на столе стоял кристалл для магической связи, я взял его, улучил мгновение, когда брат склонился к сыну, и опустил со всей силы ему на затылок. И когда убедился, что он не дышит, то пошёл звать слуг со словами — граф Вильгельм умер от руки своего проклятого сына. Правда, потом вмешался Эдрик и куда-то дел гадёныша Хьюго, и я уже не мог предъявить убийцу. Поэтому я повелел сжечь тело и похоронить его в фамильной усыпальнице — поскорее, пока не дошло до короля и других племянников. А потом затаился и стал ждать. Этому проклятому отродью нужно было дотянуть до ночи Чёрной луны, или немного позже — и тогда он сдохнет, и можно будет сказать всем, что он убийца, и его братьям, и королю. Но король не дотерпел совсем немного, видите ли, Вильгельм не явился ко двору после сбора урожая! Не захотел и не явился! И Хьюго, оказывается, отсиделся в позабытом всеми и пустом Морторе, привёл в Ночь луны из лесу девицу-чужеземку, и вообще надеялся на долгую и счастливую жизнь! Я никак не мог такого допустить! Не для того я взял грех братоубийства на душу, чтобы все труды мои пошли прахом! Но я не знал, как выманить Хьюго из замка, он никогда не появлялся снаружи один — без своих людей и своего дракона. Я потратил прорву денег, нашёл ещё одного дракона, самку, чтобы она увела того, который принадлежит Хьюго, но пока я готовился, её нашли и украли, и кто? Девица, та самая, которую Хьюго добыл в Туманном лесу! Нужно было действовать, а ещё — слово короля, повеление предстать перед ним и рассказать, что случилось с покойным Вильгельмом! Мне помог Ричард Мэтьюс, который на самом деле мой бастард. Он выманил дурака Хьюго, он и Хильтруда, безмозглая жена Адама Свона. И Хьюго оказался в моих руках! Я даже не собирался убивать его сам. Я думал доставить его к королю позже названного срока, и рассказать, как было дело. Мне бы поверили, я знаю, мне бы поверили. Я даже и поместил-то его в подземный лабиринт, куда не вдруг попадёшь! Но Хьюго призвал предков, Стефан собрал войско и пришёл в замок, а Томас нашёл Хьюго. Тогда я придумал, как вывести Хьюго из себя во время поединка, и у меня получилось! Но меня не отпустили, совсем не отпустили! Не позволили выйти! И теперь впереди у меня тьма, забвение и проклятие… А так хорошо всё шло!

Откровения Годрика слушал весь двор — пара сотен людей, затаив дыхание. Как же, ещё ж потом внукам будут рассказывать, как граф Стефан дух дядюшки допрашивал, а тот признавался во всём!

— Нужно ли спросить ещё о чём-либо? Вы все — свидетели, помните, о чём было здесь сказано!

Все молчали, видимо, переваривали. Не каждый день в местном правящем семействе такие разборки. Стефан принял молчание за отсутствие вопросов к обвиняемому.