— Кто таков?

Тот отвечать не хотел, но, по ходу, пришлось. Он назвал какое-то имя, которое не сказало ничего никому из нас, и ещё что-то добавил про проклятое некромантское отродье. Получил пинок под рёбра, заговорил дальше по делу.

В общем, инфа о том, что наш герой болезный получил от своего проклятья по первое число и временно выбыл из числа магов, воинов и защитников чего бы то ни было, разошлась достаточно широко. И поэтому в здешние края потянулись солдаты удачи — разжиться чем-нибудь во владениях Хьюго, а то и замок занять, вдруг свезёт.

Я слушала и охреневала — потому что, ну, силы-то неравны. Одно дело крестьяне, они не умеют ни фига, потому что их никто не учил. А другое дело — боец и маг, который их раскидал и даже царапины не получил. Как по мне, нужно совсем головы не иметь, чтобы ломануться вот так бестолково.

А потом вылез откуда-то из-за ограды здешний староста, и оказалось — не так и глупо, потому что эти товарищи уже разграбили две деревни во владениях того же Хьюго, и где-то там в лесу у них база, и на этой базе — награбленное, а именно овцы, коровы, продукты и женщины. Хьюго выслушал с вниманием, и сказал — разберёмся.

Потом он велел повесить прямо тут на дереве последнего разбойника, и ещё всех остальных, кто остался в живых. Местные жители споро принялись исполнять приказ, разбойники вопили, что им обещали — маг, мол, или сдох уже, или вот-вот сдохнет, а он, видите ли, живёхонький, вот незадача. Скелетик наш снова свалился с неба, тюкнул вопящего лапой по башке, подцепил когтем и куда-то унёс.

Я же отряхнулась, осторожно прислонила свою палку к забору и тупо села в какую-то пожухлую траву. Смотрела, как Хьюго надзирает за казнью, повелевает — завтра снять всех и увезти в какое-то там ущелье, куда и сбросить, и пусть там остаются.

А потом он повернулся ко мне. Подошёл, снял свою защиту и осмотрел.

— А я ведь не верил, что ты что-то умеешь. Прошу простить меня, миледи Серафима. И благодарю тебя за уместную и своевременную помощь.

Хьюго словно по голове получил, когда увидел разбойников на деревенской площади. Ещё только этого не хватало! А когда услышал слова старосты о том, что ещё две деревни разграбили, да как бы не на сам его замок покушались — так и вовсе был готов со стыда под землю провалиться. Это надо же было так запустить дела, чтобы разошлись слухи, что, мол, и в живых его нет, и имущество его можно к рукам прибрать?

Сколько-сколько он просидел в замке, не показываясь наружу? Три месяца? Ну да, всё случилось летом, а сейчас уже и снег лежит на дальних вершинах в горах. Горы на самом деле за линией границы, в Варагоне, но кажется — совсем близко. Вот так же и он думал, что три дня прошло, ему казалось — совсем мало, а вышло — три месяца!

Что же, нужно собирать отряд — вдруг кто-нибудь согласится пойти на разбойников под его началом? Он хоть больше и не командир, но разбойники — вечная беда, и стоит дать им волю, как расплодятся, и обратно не загонишь. Жить грабежом всяко легче, чем пахать и сеять, и даже чем лепить горшки и строить дома. Поэтому — разбойники будут всегда, и долг лорда — защищать своих людей.

И что, если бы не эта… леди Серафима — он бы провозился дольше, так выходит? Она не обманывала, когда говорила, что умеет сражаться? И вправду умеет, и у неё были хорошие учителя. Но — отчего же она только бьёт, но не убивает? Или это потому, что у них там, откуда она прибыла, убивать нельзя?

Нет, не может такого быть. Как тогда жить-то? Как приструнить врагов, если они знают, что в любом случае останутся в живых? И смогут собрать силы и прийти снова? Хьюго не понимал. Наверное, нужно расспросить её? Расскажет, растолкует?

Серафима сидела прямо на траве у забора, и он снова поразился — как же чуждо она выглядела! Она носит удобную одежду и какие-то хорошие башмаки, в драке ей ничего не мешало, она двигалась легко и естественно. Что она скажет, когда увидит, во что обычно одеваются женщины?

Ладно, увидит — и увидит. Там и разберёмся.

Пока же следовало расспросить жителей деревни — что у кого забрали, всё ли здесь, на площади, и вернуть обратно. И не забыть о себе — это раньше он был один, и если сегодня нет еды, то завтра кто-нибудь принесёт. А теперь у него есть… не солдат, но… невеста? Так это называется? Слово было странным, даже просто думать о ней таким образом казалось ему странным. Но… выхода же нет?

Пока староста с помощниками разбирался с награбленным, Хьюго подошёл к Серафиме.

— Поднимайтесь, леди невеста, — подал ей руку, она взялась — хорошо так взялась, крепко — и легко встала на ноги. — Пойдём принимать благодарность.

— Это ты сказал, что нас здесь накормят? Неплохо, да. Я б умылась ещё.

Умыться и ему не помешает, она права. И наверное, нужно вернуть камердинера — чтобы брил и смотрел за одеждой. Он, Хьюго, всё ещё из приличного графского рода, и пока его земля носит, так и останется. И никакой дядюшка не сможет этому помешать. Тот дядюшка если и был в здешних местах, то разве только в далёкой юности, и явно забыл, как выглядит настоящая нежить. И как выглядят разбойники, в отцовских владениях отродясь такого позора не случалось, всех на подлёте вылавливали. И значит — если что не по нему, так пусть сам возглавляет рейды в Туманный лес. А Хьюго поглядит на такое диво.

Тем временем крестьяне начали таскать какие-то мешки и горшки.

— Что это? — Хьюго успел поймать одного, пока тот не убежал.

— Так это ж, ваша милость, ваша доля, — пробормотал тот.

— Наша доля — это прекрасно, спасибо, — кивнула леди Серафима, развязала завязки мешка и засунула туда свой нос. — О, мука. Просто супер, завтра что-нибудь испечём. Дрожжи, яйца, сахар?

Хьюго разбирался только в самой наипростейшей еде — ну там добыть в лесу кроликов, освежевать и сварить похлебку. Или косулю там какую, и зажарить на костре. Про выпечку хлеба он знал умозрительно, и про какие-то более сложные вещи — тоже. Он мог сосчитать, сколько провизии нужно отряду на время рейда, да и только. Откуда эта провизия берётся, он представлял, конечно, владетельному лорду без того нельзя, но… В общем, если эта девица умеет стряпать, то и хорошо. Пока. А потом повара найдём. Негоже его невесте самой на кухне возиться, даже если она и знает, что там делают.

Тем временем невеста осмотрела содержимое мешков и горшков, и осталась довольна.

— Не пропадём, — сказала она и смешно подняла вверх большой палец.

На носу у неё было пятнышко муки, Хьюго потянулся — смахнуть его, взглянул ей в глаза — серые, задорно смеющиеся — и неожиданно для самого себя коснулся губами её губ.

— Спасибо тебе, что берёшь на себя заботу о моём хозяйстве, — сказал он.

— Так это ж теперь — ну, наше хозяйство, так? У меня-то здесь точно другого нет.

— Так, — кивнул он.

Обернулся, увидел изумлённо глядящего на них старосту.

— Смотрите все, — Хьюго взял руку Серафимы и поднял. — Леди Серафима из-за грани мира — моя невеста. Если предания верны, она сможет избавить меня от проклятья. А сегодня она помогла мне победить разбойников, вы видели её в деле.

И что же — захлопали и закричали им здравицы, всё правильно, хоть и поглядывали на неё с опаской. Как же, женщины не бывают воительницами, в Альтории точно. Ничего, привыкнут.

Он свистом подозвал Каэдвалара, тот явился, позволил снять с себя заготовленную Серафимой корзину, и она тут же сгрузила туда горшочки с маслом и чем-то ещё. Мешки тоже закрепили на спине. А староста кланялся, благодарил за спасение, и обещал утром прислать свежего молока, раз коров удалось спасти, и яиц, ведь кур тоже сохранили.

Вот и хорошо. А что делать с остальными разбойниками — сообразим дома. Пока же он усадил на шею Каэдвалару Серафиму, сел сам и велел взлетать. Помахал деревенским сверху и направил дракона в замок.

В замке нас поджидал Эдрик — болтался в воздухе над главным входом. А я посмотрела на распахнутую калиточку.