– Виктор тоже Самуилович? – подал голос Арсений. Имя «Виктор» он произнес на французский манер, с ударением на второй слог.

– Почему? – озадаченно переспросил Виктор. Голос у него оказался манерный, и к определению «милейший человек» Виктора нисколько не приближал. – Виктор Эммануилович Конищев.

Арсений за спиной Петра сдавленно хрюкнул и, пробормотав «Я отойду покурить», снова ретировался. Петр с сомнением смотрел на протянутую ему руку, а потом безо всякого желания пожал.

– Я правильно понимаю, что ваш отец был братом Валентина Самуиловича Конищева?

– Именно так. Старшим.

– А ваш отец здесь?

– Он ушел из жизни два года назад, – скорбно поджал губы профессорский племянник. – Так что за новости у вас, господин следователь?

Петру захотелось вдруг сказать что-то резкое этому Виктору-Эммануилу. Не нравился он Петру. Вдовица на его фоне и вовсе выглядела королевой. А этот Эммануэль прям-таки вился вокруг нее, то за локоток придержит, то за талию.

Любопытный валет вскрылся в пасьянсе. Да и сам пасьянс оказался не так прост.

– Результаты пока предварительные, – ровно ответил Петр. – И пока рано о чем-то говорить определенно. Я вас обоих вызову для дачи показаний – там и обсудим… все новости.

При словах «дача показаний» Виктор-Эммануил заметно сник, а вдова лишь сдержанно кивнула.

– Спасибо, Петр Тихонович. Держите нас в курсе, пожалуйста.

Нас. Ага, уже есть «нас». Ладно, будем держать в курсе. Мы вообще любим быть в курсе.

– Обязательно.

– Прекращай ржать.

– Не могу! – простонал Арсений. – Я как сложил в голове, как его папашу звали... Эммануил Самуилович – и все, меня накрыло!

– Ты точно там сигареты с табаком курил?

– Петр Тихонович!

– Тогда прекращай ржать.

Арсений послушно сделал несколько вдохов и выдохов, потом достал платок и высморкался.

– Удивительно, как это профессора не назвали каким-нибудь… Азраилом.

– Или Гавриилом.

Арсений хохотнул.

– Не семья, а какой-то рассадник… мануилов. Или манулов.

– Да не, какие манулы.

– Ну да, манулы миленькие.

– Именно. Мы у клетки с манулом тоже полчаса проторчали.

– Как же я ненавижу нотариусов! – взмыленный Арсений шлепнулся на стул рядом со столом Петра.

– Понимаю и разделяю. Их никто не любит. Но нашей работы это не отменяет. Что там с завещанием?

– Литр крови мне выцедили, – продолжал жаловаться Арсений.

– Ты же знаешь, мне бесполезно давить на жалость. Если есть результаты – налью чаю с бальзамом, так и быть.

– Наливайте. Как не быть результату.

– Ну? – Пётр, не вставая, щелкнул кнопкой чайника.

– Если совсем коротко, то владелец заводов, газет, пароходов – наша веселая вдова.

Петр замер, а потом резко обернулся.

– Конищев завещал ей все?

– Абсолютно.

– Вопрос алиби Конищевой встает теперь совсем остро.

– Мне заняться?

– Я сам.

– Ну как не помнить-то? – сердито поджал губы насупленный мужик, который в себе сочетал блестящую лысину на все темечко и буйную спутанную кудрявую седую шевелюру вокруг этой лысины. – Я ж в здравом уме-то!

– Значит, Элина Конищева, в самом деле, была здесь третьего августа с шестнадцати до девятнадцати ноль-ноль?

– Ну конечно была!

– Вы это отчетливо помните?

– Ну, так работали же мы вместе с ней! Почитай, полтонны металла вылили!

Петр вздохнул. По всему выходило, что вдовица успела обзавестись стопроцентным алиби. А пасьянс разворачивался новыми вариантами расклада.

– Скажите, тяжело работать в литейной мастерской?

Мужик – помощник Элины Конищевой, который сам себя называл ассистентом – недружелюбно покосился на Петра.

– Работа как работа, – буркнул он неохотно. – Я всю жизнь по металлу работал. Тридцать лет на производстве оттрубил.

– На каком производстве?

– Известно на каком – на металлургическом!

– И что – где лучше работать?

– Спрашиваешь тоже! – фыркнул мужик. Потом осекся, поправился. – В смысле – спрашиваете. – Достал из нагрудного кармана рубашки пачку сигарет, задымил вонючим дымом. – Тут-то, оно, конечно, легче. А у меня уже и здоровье не то, и суставы…

– А как вам с Конищевой работается? – перебил Пётр собеседника, предчувствуя, что сейчас рассказ может вильнуть в сторону всевозможных болезней.

– Как у Христа за пазухой! – на лице мужика появилась первая за весь разговор улыбка. – Она вот какой человек! – помощник Конищевой оттопырил большой заскорузлый палец

– А не кажется ли вам, что это не женское дело? – задал Петр давно заготовленный вопрос.

– Какое?

– Ну… с расплавленным металлом работать. Тяжелое дело. Может быть, более уместно было бы с другим материалом работать?

– Ей это скажите, – ухмыльнулся ассистент Конищевой. – Она вам сразу Мухину припомнит и рабочего с колхозницей.

– А у вас свое мнение есть? Или вы только за своей начальницей можете повторять?

Лысо-патлатый снова недобро нахмурился.

– А я вот как считаю. Голую бабу из мрамры выколотить каждый дурак сможет. Тут, как говорится, сила есть – ума не надо. А ты попробуй с горячим металлом совладай. Это не каждому дано. Элина Константиновна делает такое, что не всякому мужику под силу.

– Микеланджело бы с вами не согласился.

– Да что черепахи в этом понимают!

Смешливый Арсений ржал как конь над рассказом о мрамре и черепашках.

– Ой, ну зоопарк! – помощник шумно выдохнул, а потом посерьёзнел. – Значит, у Конищевой – алиби.

– Железное.

– А не может этот ее ассистент покрывать ее?..

– Наверное, может, – зевнул Петр. – Но там стоит камера видеонаблюдения.

– И?

– Конищева и в самом деле пробыла в мастерской все указанное время. Как она сама и говорила. У нее железное алиби на время убийства ее мужа.

– Надо бы ее повторно допросить, – задумчиво протянул Арсений. – Как думаете, Петр Тихонович?

– Всенепременно надо. Но сначала побеседуем с Виктором-Эммануилом.

– Скажите, пожалуйста, как к вам обращаться? Я прямо теряюсь.

– А вы найдитесь.

– Господин следователь? Ну не товарищ же, верно? Или гражданин начальник?

Юморист, однако.

– Гражданин следователь, – сухо отозвался Петр. – Итак, что вы можете сообщить об убийстве профессор Конищева?

– Это ужасно, – затараторил Эммануилович. – Такое горе. Хорошо, что папа до этого не дожил. Бедная Элечка, такое потрясение для нее.

– Вы дружны с Элиной Константиновной?

– Конечно. Мы же родственники!

– Можно сказать, что у вас хорошие отношения?

– Прекрасные! – горячо уверил Виктор-Эммануил.

– Скажите, а как вообще в семье Валентина Самуиловича относились к его браку с Элиной Константиновной?

– Вы на что намекаете, господин… гражданин… э-э-э… Петр Тихонович?

– Я ни на что не намекаю, я задаю вопрос. Как семья Валентина Самуиловича восприняла его брак с Элиной Константиновной?

– Да никак, – слегка стушевался Конищев-младший. – Валентин Самуилович никого никогда не спрашивал. Всегда все делал по-своему.

– У него это не первый брак?

– Не первый. Но с первой женой он давным-давно в разводе. Она даже не приехала на похороны, как вы видели!

Ну да, конечно, Петр видел. В этой толпе народу сразу же разглядел, что первой жены Конищева, которую Петр в глаза ни разу не видел, нет. Зря не видел, кстати. Надо будет поднять данные по этой первой жене.

– Вам известно, кому перейдет имущество Валентина Самуиловича?

– Нет. Эля сказала, что наследственное дело откроют на следующей неделе.

– У вас есть предположения?

– Скорее всего, все достанется Элине, – пожал плечами Конищев. Пожал так спокойно и равнодушно, что стало ясно, что для него этот вариант на самом деле был естественным.