Листов понял, он уже давно принял, сломался, не помышлял иного, как работать на иезуитов. По крайней мере, именно сейчас, и благодаря предательству, живет в Кремле, ест от пуза, даже девку дворовую нашел себе на утехи, обещал жениться, а пока сено у царских конюшен то и дело мнет с девицей. Она служка при кухне, что так же может быть сильно полезным в делах многогрешных.

Через десять минут, из корчмы, что все больше появляются в Москве, словно в какой Праге, вышел монах… православный. Пройдя два квартала, священник скинул монашеский балахон и остался облаченным в епископскую рясу.

Ты можешь поменять веру, если то будет угодно Ордену Иезуитов, сменить личину, служить хоть языческим божкам, обманывать, убивать, все грехи спишутся, если жить будешь во славу Ордена.

Глава 8

Москва

27 апреля 1607 года

Я прогуливался с женой по утопающему в тюльпанах Кремлю. Везде, где было хоть немного земли, чтобы разбить клумбу, росли эти цветы. Я не особый любитель-цветочник, гербарии собирал в последний раз в старшей группе детского сада. Но и меня впечатляла эстетика красных, белых, бело-красных и… даже фиолетовых тюльпанов. Я еще до конца не знал, что мне с этим делать, кроме того, что это красиво, но Россия способна стать «тюльпановым хабом».

Я еще не общался со своими, частью вернувшимися из Европы людьми. Нужно узнать, как именно обстоят дела с тюльпаноманией во Франции и Голландии. Если можно ускорить процессы создания тюльпановой биржи, то я это сделаю. Пусть и не был я денежным воротилой, но принцип финансовых пирамид знаю, в России нулевых все эти принципы знали, после того, как многие обожглись на всяких «ммэмах», да «хоперов инвестов». Пару десятков людей могут создать искусственный спрос на тюльпаны.

Мне, по средствам рассказам мамы, которая была цветочницей и высаживала не менее четырех соток цветами, было кое-что известно. Зря я, некогда переворачивая шампуры на мангале, не внимательно слушал мать, лишь обозначая свое внимание. Иначе мог бы и трактат написать и о тюльпанах, истории их селекции, как и о гиацинтах с гладиолусами.

Образцом, как можно быстро стать великой торговой державой, не имея ранее ничего, может считаться Голландия. Может там залежи драгметаллов, или пушнина, может урожаи в сам 100? Нет, а землю, так и вовсе отвоевывают у моря.

Пока из обрывочных сведений складывалось впечатление, что первоначально Голландия на пути своего финансового величия имела три точки опоры: селедка, тюльпаны и отчаянную волю, позволившую вопреки всему, многим потерям, возвыситься на море. Причем селедка и тюльпаны стоят на первом месте.

И чего у нас нет? Селедки? Можно наладить промысел на Мурмане, есть сельдь и в Архангельске, даже из Балтики селедка еще совсем не ушла. А у нас еще и осетр, черная икра, пушнина, когда отвоюем, так и черноземы. Тюльпаны так же можем разводить и даже экспериментировать. И с цветами мы в более выгодном положении, чем голландцы, у нас есть откуда из брать с избытком. Тюльпаны растут в Иране, Азербайджане, Северном Кавказе, в Каспии, Средней Азии. И это для нас не то, чтобы недоступные места, кабы не поискать там луковицы цветов.

— Зачем тебе столько цветов? Как только сошел снег все вокруг засеяли тюльпанами, даже патриарх растерялся и не смог ответить, что это может значить. Нет, оно красиво, но… зачем? –спрашивала Ксения.

— Это деньги, много серебра, я после тебе расскажу. Ты же ответь мне, почему ты со мной с самого утра, отчего не едешь по своим делам? — спросил я, наблюдая меняющееся на удивленное, выражение лицо жены.

— Тебе доложили? Кто? Фроська? Это я должна была начать разговор! — злилась Ксения.

— Не важно откуда я успел узнать, важно иное, что твои начинания — благо. Ты захотела заняться лекарством и организовать школу? То доброе начинание и моя поддержка будет. Смотри только, что бы не обвинили тебя в колдовстве, чаще ходи, людям на показ, в церковь и жертвуй нищим и просящим. Нет лекарского дела без изучения внутренностей человека. И еще… Возьми это, — я распахнул кафтан и выудил из двух своих карманов две стопки листов. — Тут написано то, что я смог выудить у всех лекарей, кого встречал, а так же из книг. Когда меня укрывали от твоего отца, многое дали читать.

На последние слова Ксения лишь снисходительно улыбнулась. Она уже относится к теме моего происхождения, как, впрочем, и я, по принципу «понятно, что ничего не понятно, но ты говори, а я сделаю вид, что верю».

А передал я Ксении мои записи по медицине. Я еще обязательно приду в медицинскую школу с лекциями, расскажу и даже покажу все, что умею, пусть только у жены получится ее создать. Не выйдет у Ксении, я обязательно это сделаю сам.

Пока же лекарям предлагается краткий, кратчайший, курс, прежде всего, полевой хирургии и санитарно-гигиенических норм в медицине. Как извлекать пулю, сколь важно чистить рану, как обрабатывать раны, останавливать кровотечения, накладывать жгуты и многое другое, адаптированное под время.

Кроме того, я описал и известные мне операции. К примеру, по удалению аппендикса. Не знаю, как с этим обстоят дела в Европе, но на Руси люди гибнут от этого недуга и слишком часто, чтобы я не задумывался о проблеме. Описаны и известные мне методы анестезии, что могут быть применены и в этом мире: эфир, алкоголь. Так и опиум, если с Индией наладится торговля, то и его можно использовать. От одного раза наркоманом же не становятся? В любом случае опиума в России не может быть столько много, чтобы появлялись бы зависимые.

Были еще и другие записи: по лечению простудных заболеваний и описаны некоторые методы, что еще думаю внедрять. Банки… мне их ставили в детстве, считалось, что это эффективное средство. Уже в зрелом возрасте, такой метод мной не применялся для лечения дочери, но тогда лекарства были в огромном количестве. Или горчичники. Их же можно изобрести? А простудные заболевания — это наиболее частое, что случается и без лечения даже простуды могут возникать осложнения.

Вот, к примеру, брусника — кладезь витаминов и каких-то там кислот. Голубика действует, как аспирин и ее можно принимать при высокой температуре. Не менее, но даже более действенная, — калина, являющаяся мощнейшим природным антибиотиком. И таких примеров я наскреб из своей памяти массу. Что-то из области людских фантазий, что-то действенное. Меня так мама и бабушка лечили. Может что-то известно и в этом времени, что забыто было к двадцатому веку, вот и нужно работать. Как там с плесенью, не знаю, но почему бы и не попробовать собирать ее с хлеба и готовить отвар? А потом записывать результаты лечения, выявляя, помогает ли отвар из плесени, или люди сами помирают… выздоравливают. Так что и без химии можно сильно улучшить ситуацию с лекарским делом.

— Государь, — ко мне подошел мой киборг-телохранитель — Ермолай. — Я нашел Луку Мартыновича, он занедужил, но обещал к вечеру быть.

— Что с ним? — спросил я.

— Жар, кашляет… не знаю что еще, но вид у него скверный, — отвечал Ермолай.

Луку я начал искать, как только проснулся. Если на выездах я еще могу справиться без него, то вот в Кремле, нет. И это уже проблема, своего рода зависимость и кадровый голод.

Я предполагал, сколько много работал Лука над главной проблемой — контроля над посевной компанией. Да, он всю зиму готовился, просматривал разных приказчиков, в том числе и от бояр, учил их, да и я учил, на пальцах показывал, что и как. Доходило до комичного, когда во дворе насыпали землю и я брал матыгу, которую некогда моя мама называла «тяпкой» и показывал, как окучивать картошку, пока через час-полтора эта земля не превращалась в мерзлую глыбу. А потом шепотки по Москве про царя, который чуть ли сам плуг не тягает за кремлевскими стенами. И не знаю даже, с какими коннотациями люди об этом шепчутся: одобряют, али критикуют. Учили новые государевы приказчики геометрию и арифметику, но ровно настолько, чтобы умели точно размечать поля, так как системно заниматься их образованием времени не было. Еще в марте высаживали рассаду капусты в деревянные ящики, но не так, чтобы много, чтобы говорить о государственных масштабах, но только, чтобы понять выгоду этого метода для наших широт. Мама и бабушка так делали, наверное, это имело смысл.