— Но ведь вы звонили ей, договаривались о встрече, — сказала я с укором. — Зачем же вы обманываете?

— О встрече? О какой встрече? — упорно продолжала она гнуть свою линию, и это уже начинало меня бесить. — Я ей звонила, но ни о какой встрече с ней не договаривалась, я просто сказала, где меня теперь можно будет найти — ведь именно в тот день я переселилась на Пирова. Наш с ней разговор длился всего-то минуту.

Я вздохнула. Ну что за упрямая девица!

— Это ваш второй разговор, длился минуту, а первый, в процессе которого вы и договаривались о встрече, продолжался значительно дольше. Да перестаньте вы врать! — сорвалась я.

— Первый разговор? Какой еще первый разговор, я ей всего один раз звонила! — она смотрела на меня с искренним непониманием, и я уже не знала, кто из нас двоих сумасшедший — было такое ощущение, что обе.

— Послушайте, — вдруг медленно, словно не решаясь, произнесла она, — но ведь вы правы… То есть я не это хочу сказать. Я сейчас вспомнила, что Маринка немного странно говорила со мной.

— Немного странно — это как? — вяло поинтересовалась я, почти уверенная в том, что Дунаева на ходу пытается сочинить очередную байку.

— Это… Это так, как будто… Даже не знаю, как вам объяснить. Ну во-первых, после того, как Пашка передал ей трубку, она почему-то сказала: «А, Лиза, это опять ты, я уже выхожу…» Я еще подумала, почему опять, ведь я ей первый раз звоню. Она и потом несла какой-то бред, знаете, я ей о своем — мол, все, подруга, мосты сожжены, я теперь в бегах, а она: «Ну да, Лиза, ну хорошо, Лиза…» Она разговаривала для кого-то. Понимаете? — она смотрела на меня с надеждой, видимо, боясь, что смысл сказанных ею слов до меня не дойдет или я ей в очередной раз не поверю.

Но смысл слов до меня дошел — и именно поэтому я ей сразу поверила. Поверила и поняла, что в тот вечер Марина, используя, в общем-то, избитый прием неверных жен, разговаривая по телефону с каким-то другим человеком, просто называла его именем своей подруги. Именно поэтому Гордеев и был уверен в том, что его супруга отправилась к Дунаевой. Внезапный звонок Лизы оказался совсем некстати, поэтому Гордеевой пришлось нести ей по телефону всякую ерунду, для того чтобы опять-таки не спровоцировать никаких подозрений со стороны мужа.

Вероятно, этот самый другой человек, который мог быть и любовником Гордеевой, и шантажистом, и еще Бог знает кем, — вероятно, он и всадил в ее спину остро заточенное лезвие ножа. Только кто он, этот человек?

— Лиза, скажите, кто был любовником Марины?

— Знаете, мне и самой это было бы интересно узнать.

Я снова пристально всмотрелась в ее глаза. Врет? Вроде, непохоже…

— Но ведь Марина, насколько я знаю, была вашей близкой подругой — неужели она вам ничего не рассказывала?

Она покачала головой.

— Вы не знали Марину… Человек-загадка, патологически таинственная личность. Я знала, что у нее кто-то есть, потому что несколько раз для встречи с этим человеком она использовала мою квартиру. Но кто этот человек — она не говорила, даже по имени его ни разу не назвала. Единственное, что я могу сказать совершенно определенно, — так это то, что отношения у них были очень серьезные. Маринка этим мужиком просто болела. Я уверена — останься она в живых, рано или поздно бросила бы своего Пашку. У нее такие мысли были.

— Она собиралась уйти от мужа? — уточнила я.

— Ну не то чтобы собиралась, просто думала об этом, так, неопределенно, но очень часто. Особенно в последнее время.

— Скажите, тот факт, что у Гордеевой есть любовник, мог послужить причиной шантажа?

Ответ оказался для меня полной неожиданностью.

— Нет, ее шантажировали не по этому, — произнесла она уверенно.

— Так вы об этом знали? — почему-то удивилась я.

— Еще бы мне об этом не знать! Это ведь я для нее деньги у Волчка украла. Пять тысяч, а она такую сумму больше бы нигде достать не сумела.

Мысли мои напряженно работали. Я почувствовала, что происходивший разговор настолько важен, что я не имею права пропустить ни одной детали.

— Насколько я понимаю, передать деньги Гордеевой вы не сумели…

— Нет, не сумела. Здесь, знаете, как получилось… Марина меня долго уговаривала сделать это для нее. Плакала, волосы на себе, рвала, умоляла… Ну я и решила — да черт бы с ним, с Волчком, от него не убудет. А характер его я знаю — первое время он бы злой ходил, а потом, недельки через две, поостыл бы и думать об этих деньгах забыл, он ведь в казино еще и не такие суммы проигрывает. Больной человек, что с него возьмешь… Да и потом, Маринка обещала со временем деньги отдать.

— Каким образом она бы отдала вам такую сумму?

Она пожала плечами.

— Заработала бы месяца за четыре… Там у нас один щедрый старичок есть, который ей регулярно деньги подбрасывает.

— Про этого старичка я знаю. Значит, насколько я понимаю, Марина решила устроиться на работу в стриптиз-шоу только по той причине, что ей были нужны деньги.

— Да, ей нужны были деньги, для того чтобы платить шантажисту. Или шантажистке, я понятия не имею, кто это был. А эти пять тысяч долларов, как она утверждала, последние, больше она платить не собиралась.

— Почему? Если это зависело от нее, почему она не пресекла вымогательства раньше?

— Не знаю. Может быть, она в течение нескольких месяцев выплачивала некую фиксированную сумму и эти пять тысяч стали последними, потому что требуемая сумма наконец была выплачена. Хотя я не исключаю и того, что Марина вообще собиралась уехать из города. Поэтому и говорила, что платить больше не собирается. Причем со дня на день. Может, и уехала бы, если бы жива осталась…

— С любовником? — уточнила я. — Она собиралась уехать с любовником?

— Ну да, я же вам уже говорила. У нее давно уже зрела эта мысль, а последнее время она все чаще заводила разговоры на эту тему. Спрашивала мое мнение по поводу того, как отреагирует ее муж, если она решит его бросить. Но я-то откуда знала, как он отреагирует, я же не психолог и не экстрасенс.

— Но какова была причина шантажа? Она никогда не говорила?

Лиза снова отрицательно покачала головой.

— А почему вы исключаете, что она могла бояться разоблачения в неверности?

— Знаете, я, наверное, и не сумею вам этого объяснить… Она испытывала перед шантажистом просто панический ужас. Она делала все, из кожи вон лезла, для того чтобы платить ему. Она и у мужа деньги брала, и сама, как могла, старалась зарабатывать, и… Чем полгода жить в таком аду, она давно бы ему все сама рассказала. Ведь не убил бы он ее.

Слова, случайно произнесенные Дунаевой, заставили меня задуматься. А что, если бы убил? Что, если шантажист все-таки выполнил свои угрозы, каким-то образом ввел Гордеева в курс событий, и тот…

Я не знала, что и думать. На мой взгляд, Гордеев не относился к категории людей, способных совершить убийство. Но я ведь не знаю контекста — а в данной ситуации именно контекст является определяющим моментом. Смотря что скрывалось от Гордеева. Может, Дунаева права и повод для шантажа был более серьезным, чем простой факт супружеской неверности.

— Я уверена, что повод для шантажа был намного более серьезным! — словно прочитав мои мысли, слово в слово продолжила Дунаева. — Я же говорю, Маринка настолько боялась разоблачения, что просто места себе иногда не находила. Целых шесть месяцев мучилась.

Мы некоторое время помолчали, видимо, думая об одном и том же. Ситуация прояснилась — и вместе с тем еще больше запуталась. Черт бы побрал эту таинственность Гордеевой — поделись она с подругой, кто и почему ее шантажировал, я бы сейчас уже наверняка была гораздо ближе к тому, чтобы прояснить всю эту запутанную ситуацию. А теперь…

В этот момент, словно почувствовав, что наш разговор окончен, появился Волков. Он приоткрыл дверцу машины и посмотрел на меня с улыбкой.

— Наденька, можно тебя на минутку? Или вы еще не закончили?

— Закончили, — ответила я мрачным голосом и вышла из машины.